Как я узнала позже, Игнат не единожды приезжал в имение, пытался встретиться с отцом и братьями, но каждый раз уезжал ни с чем. Он не был там нужен.
Как я узнала позже, мой папенька всё же выплатил Игнату положенную сумму моего приданного, от которой вскоре не осталось ни копейки.
Как я узнала позже, мои деньги пошли на осуществление каких-то феерических замыслов Игната по обогащению. Все его попытки и затеи провалились, и от достаточно большой суммы осталось лишь воспоминание.
Как я узнала позже, мой муж был шулером и авантюристом, сбежавшим в своё время из Петербурга, чтобы скрыться от кредиторов и карточных долгов, запутавшись в своей беспорядочной столичной жизни. И ему срочно нужна была невеста, с приданным, а с его незаурядной внешностью, криминальными пристрастиями и клеймом незаконнорожденного, найти подходящую партию в Петербурге было невозможно.
Но тогда я ни о чём не догадывалась, я лишь ждала возвращения мужа,и верила, что у нас непременно всё будет хорошо. Мы справимся без чужой помощи».
«В последние несколько лет я ловлю себя на мысли, что боюсь забыть лицо Игната. Несмотря на его обман, расчётливость, неискренность, я продолжаю любить его,и буду любить до конца жизни. Наверное, потому, что он никогда не был мне плохим мужем. Он всегда был заботливым и терпеливым со мной,и, взяв меня в жёны, пообещав перед алтарём заботиться и оберегать, он был верен своему слову. Заботился обо мне и не рождённом ребёнке так, как умел. Игнат был лучшим, незабываемым человеком в моей жизни. Но, возможно, покинул меня слишком рано, чтобы я успела в нём разочароваться. Всё, что мне рассказали о нём позже, было лишь словами. Пусть фактами, но чужими. А я оплакивала мужа, любимого человека, без которого не знала, как жить.
Я боюсь забыть его лицо, боюсь, что мелкие чёрточки, морщинки, родинки сотрутся из моей памяти, и его облик станет блёклым, серым и размытым. Но я никогда не забуду лицо другого человека,того самого, с окладистой бородой, которого я видела всего два раза в жизни. В первый раз, когда он пришёл разоблачать и требовать, а во второй, когда усадил меня в бричку и помчал прочь из Петербурга. А я тряслась, кутаясь в плащ,и понимала, что ничего в моей жизни больше не будет как прежде. Я знала, чувствовала, что случилось несчастье,и не ошиблась.
Меня привезли в усадьбу помещика Потерина,тогда я первый и единственный раз видела отца Игната, полного, статного, важного человека, с пышными седыми бакенбардами. Он смотрел на меня с откровенной жалостью и легким пренебрежением, как на забредшую по случайности в его дом собачонку. Опустил взгляд к моему большому животу, а после отвернулся и направился прочь. Α меня куда-то повели, в сад, за дом, еще куда-то, бесконечными дорожками. Там были люди, а потом мне показали Игната, накрытого простыней, а молодой мужчина что-то занудно переcказывал мне о событиях прошлой ночи. Рассказал, что Игната заcтрелил один из его приятелей, они что-то не поделили, рассорились, дело дошло до револьверов,и всё закончилось так, как закончилось. Пересказ был заунывным, будто речь шла совсем не о человеке, не о брате, хоть и сводном, как позже я выяснила – молодой человек был старшим сыном Потерина. А под утро тело Игната привезли к воротам усадьбы и оставили там, видимо, натворившие дел приятели Игната, знали, чей он сын и боялись преследования полиции. Ведь одңо дело не общаться с сыном, пусть и незаконнорожденным, а с другой, услышать о том, что его тело обнаружили в какой-нибудь канаве. Богатый помещик мог и разозлиться. Поверить в столь нелепую смерть любимого человека, было сложно, слишком много странностей было в этом сухом рассказе без подробностей, но на тот момент у меня не было моральных сил на то, чтобы спорить. Я могла только плакать, не в силах поверить в то, чтo у меня отобрали самое дорoгое и родное. Что человека, которого я люблю, больше нет,и не будет. Я осталась одна, без него».
«У нас с Игнатом родился сын. Игнату не суждено было его увидеть, а сыну не суждено было узнать своего отца. У меня же после мужа не осталось ничего, кроме любимого сына и перстня на пальце. Как мне рассказали, он действительно принадлежал его матери, был подарен ей помещиком Потериным в знак его благосклонности. Драгоценный перстень, который она оставила своему маленькому сыну перед отъездом, на прощание. Она не собиралась возвращаться.
Мне некуда было идти. У меня не было денег, не было знакомых. Несколько недель до родов я провела в гостевом домике в усадьбе Потериных, меня не выдворили за двери после скромных похорон Игната,и за это я была благодарна. Хотя, меня не покидала мысль о том, что облагодетельствовать меня решили не просто так,и что-то за сей милостью скрывается. В душе все противилось и восставало, отчаяние уступило место гневу и желанию отомстить, но мстить мне было некому. Меня никто не навещaл,и в главном доме мне показываться было запрещено. Как Игнату в своё время. Я уверена, что после похорон, Игната попросту вычеркнули из памяти,и вздохнули с облечением. Он даже не удостоился места на семейном кладбище, его похоронили за оградой. Я ходила к нему на могилу каждый день, пока позволяли силы, и не знала, что буду делать после рождения ребёнка. Разговаривала с ним, плакала, просила совета, и со стороны, наверное, казалась сумасшėдшей. Посматривали на меня именно так. Α я медленно брела по тропинке от кладбища к своему домику, поддерживая рукой живот и утирая безутешные слёзы.
Моя жизнь закончилась в девятнадцать лет, в тот день, когда от меня ушла моя любовь.
Я ходила на скромную могилку каждый раз, как могла, как позволяли силы, потому что знала – скоро у меня не будет такой возможности. 25 июня 1878 года я родила нашего сыночка. Он стал для меня отдушиной. Он очень похож на своего отца, и я знаю, что он всегда будет рядoм со мной, не покинет меня. Это меня утешает.
Мои пoдозрения об истинных причинах гибели Игната лишь усилились после того, как из усадьбы Потериных меня перевезли в соседний небольшой уездный город. Брат моего покойного мужа поселил меня у одной пожилой женщины, пообещав небольшое денежное содержание. Как он сказал, ради памяти о детстве, в котором у него был брат. Алексей, так звали старшего сына Потерина, сухо сообщил мне, что для него Игнат погиб давным-давно, когда оставил их дом и посвятил свою жизнь странной мести и бесконечной злобе на него и отца. Но ради памяти о нём, он позаботится о егo жене и сыне. Мне же нужно быть благодарной и воспитывать ребёнка».
«В городе, в котором я прожила десять лет, меня все называли вдовой. Я и была вдовой, но смириться с этим долго не получалось. Я растила сына, жила на небольшое денежное содержание семьи Игната,и всё чего-то ждала. Будто Игнат мог вернуться. Бесконечное количество раз прокручивала в голове наши с ним разговоры, планы, важные моменты. Я вспоминала eго слова и обещания, и даже узнав о любимом супруге много нового и нелицеприятного, я продолжала находить ему оправдания. С родителями я не общалась, лишь иногда писала маме, чтобы она знала, что мы живы и здоровы. Она не написала мне ни одного письма в ответ за десять лет. А я никогда не писала ей о своих бедах и горестях. Даже не нашла в себе сил сообщить о своём статусе вдовы. Так и жили мы, каждый своей жизнью.
Потерины никогда не интересовались моей судьбой или судьбой ребёнка Игната. Раз в месяц посыльный привозил мне деньги, чтобы я могла расплатиться с хозяйкой за комнату и как-то прокормить сына до следующего месяца. Мы никогда не шиковали, у нас не было лишних денег, но у меня был сын, маленькая копия своего отца. И в нём я находила утешение. Оно приходило ко мне по капле, год за годом. Я ничего не ждала от своей жизни,и до сих пор не жду. Но вчера я получила письмо от мамы, увидела её знакомый почерк и впервые за долгие месяцы заплакала. Она звала меня домой. Туда, где всё началось, где всё напоминает о моей безграничной любви к Игнату. Я поеду. Поеду в статусе вдовы, познакомлю её с внуком. Больше знакомить некого, ведь пaпа скончался два года назад. А я узнала об этом только вчера. Я плохая дочь. Плохая, непутевая дочь. Но я очень стаpаюсь стать хорошей матерью. Игнат бы этого хотел. Чтобы у его сына была мать, чтобы он не повторил его судьбу. Я стараюсь».
