Я ощущаю на своём лице лёгкие касания его губ, кончика носа, и эта незамысловатая ласка вызывает в моём теле невероятные ощущения. Моё дыхание становится всё более неровным, мысли путаются, желание удушливой волной поднимается и закипает во мне даже от невинных прикосновений Аэрта. Моя рука взлетает вверх и зарывается в его чёрных волосах. И тогда он целует меня. Это лёгкий поцелуй в шею, за которым следует ещё один, и ещё. Каждый последующий всё более продолжительный, влажный и возбуждающий, под этими поцелуями я всё больше отдаляюсь от реальности. Кожа пылает, а внутри меня будто просыпается вулкан, который может закипеть в любое мгновенье.

Тёплые, нежные касания губ Аэрта поднимаются до подбородка и прерываются. Я открываю глаза, сквозь туман в голове я не понимаю, что случилось. Его глаза оказываются прямо напротив моих. Расширившиеся зрачки почти полностью закрывают собой золотистую радужку, и это производит просто непередаваемый эффект, словно я смотрю на затмение двух солнц. Но почему он остановился? И, вглядываясь в две чёрных бездны, я вдруг понимаю: он спрашивает разрешения продолжить. Я сама тянусь к его губам, и это то единственное, что ему нужно.

От нежности и целомудренности не остаётся и следа. Поцелуй сразу становится глубоким и ужасно неприличным. Его рука ложится под мой затылок. Аэрт слегка тянет за собранные в высокую причёску волосы, отчего во все стороны сыплются шпильки, искусно инкрустированные драгоценными камнями. Мои руки прижимают его всё крепче, а огненный кот все целует мои губы, лицо, шею, плечи, всё ближе подбираясь к краю корсета, плотно сжимающего мою грудь. Я чувствую, что мне его так же мало, как и ему меня. Мои руки сами находят первую застёжку на форме повелителя огненных котов, и это служит очередным сигналом к его действиям. Не отрываясь от моих губ, Аэрт поспешно расстёгивает свою одежду. По треску рвущихся ниток и ткани понятно, что половина фурнитурных элементов не переживёт этого расстёгивания. Аэртер в мгновение ока обнажает свой безупречный торс. Он оказывается на коленях рядом со мной в одних брюках, и я невольно любуюсь им. Моя ладонь ложится на его широкую грудь, очерчивает мощные пластины мышц, спускаются к рельефному прессу огненного кота, проходятся по косой мышце живота, вызывая у Аэртера хриплый вздох.

«Что я делаю?» — проносится в моей голове, когда я, подцепив пальцами край его брюк, притягиваю теперь уже моего мужчину на себя. Он склоняется надо мной, заставляя задрожать всем телом от одного только осознания его близости.

— Я люблю тебя, — шёпотом произносит Аэрт, и я, чтобы не сказать ему того, о чём потом пожалею, целую его.

Острый, словно лезвие ножа, коготь, вспарывает полотно моего корсета, освобождая не только моё тело, но и что-то гораздо большее во мне…

42

Свадебное платье неприличным сугробом валяется на полу рядом с кроватью. Воздух комнаты наполнен неведомыми мне ранее запахами, напоминавшими о том, что теперь я жена огненного кота. Сам Аэрт лежит, положив голову мне на живот, и скользит пальцами по моим торчащим рёбрам. Я вижу, что ему хочется что-то сказать, но он сдерживается всеми силами. Перебирая его чёрные волосы и глядя на его аристократический профиль, я всё пытаюсь решить для себя, должна ли я чувствовать себя виноватой за то, что случилось между нами. Должна ли я сказать обо всём Арану или он поймёт сам? И что он скажет об этом? Почувствует ли себя преданным? Будет ли он говорить со мной после этого?

— Это не любовь, Мари, — вдруг тихо произносит Аэрт. — Любовь другая. Она не обвиняет и не обязывает. Она дарит покой, а не то… То, что испытываешь ты к нему.

— Откуда ты знаешь, что я испытываю? — резче, чем хотела, спрашиваю я.

— Я вижу больше, чем ты думаешь.

— Давай не будем это обсуждать, — прошу я.

— Хорошо, — соглашается он. — Но знаешь… Однажды я уже видел, как навязанные обязательства чуть не разрушили миры. И это далеко не метафора. Ты никому ничего не должна.

— Даже тебе? — спрашиваю я, ощущая поднимающуюся волну раздражения.

Не могу спокойно реагировать на те высокопарные слова, которые он сейчас говорит о долге. Как он может мне говорить, что я должна делать, после того, что сделал сам?

— Тем более мне, — он напряжённо сжимает зубы.

— Что-то ты забыл мне об этом сказать перед тем, как насильно взял меня в жены, — язвительность густой и грязной жижей сочится из моих слов помимо моей воли. — Знаешь, что? Он хотя бы мне не врёт. Он не строит из себя героя для того, чтобы повлиять на меня. В отличие от тебя, спешу напомнить.

Аэрт молча поднимается, натягивает штаны, повернувшись ко мне спиной.

— И я не хочу больше говорить с тобой о чём-либо подобном! — я знаю, что нужно остановиться, но не в силах. — Всё, что я могла тебе отдать, я уже отдала, так оставь мне хотя бы что-то!

Он резко оборачивается, сверкнув золотыми глазами.

— Я не просил у тебя того, о чём ты говоришь!

— Конечно, — закатываю глаза я.

Аэртер секунду сверлит меня яростным взглядом, но после резко направляется к двери.

— Я лучше пройдусь, — бросает он через плечо, выходя из комнаты голым по пояс.

Я прогоняю шальную мысль броситься следом за мужем, чтобы спросить у него, куда это он направился в таком виде. Закрыв лицо руками, я слушаю, как хлопают одна за другой двери покоев для молодожёнов, как становятся тише шаги моего супруга. С особым чувством он хлопает последними дверями, очевидно, выходя в коридор. Я с трудом проглатываю возникший от избытка эмоций комок в горле и поднимаюсь с кровати. Нельзя терять ни минуты.

Осмотрев комнаты одну за другой, я с ужасом понимаю, что никто не удосужился оставить мне одежду, а платье после когтей огненного кота не подлежит восстановлению. Перспектива расхаживать в одном белье по дворцу меня не радует, и чем дольше я здесь остаюсь, тем меньше у меня шансов выбраться отсюда. Аэрт может вернуться в любую секунду.

Тихие, крадущиеся шаги, которые я слышу сквозь шум в ушах, застают меня врасплох. Не придумав ничего лучшего, я замираю за дверью, прихватив в одну руку тяжеленный канделябр. К тому моменту, как отворяется дверь, я так и не решаю, готова ли я обрушить своё страшное оружие на голову собственного мужа, но вопрос отпадает сам собой, когда шагнувший в комнату мужчина оказывается не Аэртом. Не раздумывая, я замахиваюсь, стараясь вложить в удар все оставшиеся силы.

Незваный гость отскакивает в сторону, отчего я теряю равновесие и лечу вперёд — вслед за канделябром. Но упасть мне не дают сильные руки, перехватившие меня словно ребёнка поперёк живота. Я пытаюсь вырваться и понимаю, что удерживать меня никто и не собирается. Гость просто ставит меня на ноги и отступает в сторону. Разворачиваюсь волчком, готовая к чему угодно, и застываю.

Полумрак, царивший в комнате, даёт простор для воображения, но это определённо он, мой давний приятель. Если бы не долгое общение с Араном, воспитавшее во мне самообладание, то я точно заорала бы.

— Тише, Мари, — Лео шагает ко мне, примирительно выставив вперёд руки. — Это я. У нас мало времени, скоро оклемаются стражники.

— Лео?! — я только глупо хлопаю глазами и открывать рот, словно выброшенная на берег рыба. — Но как?! Я же видела…

— Всё потом, — останавливает мои расспросы друг. — Одевайся быстрее.

Он снимает с плеч небольшой рюкзачок, из которого быстро извлекаются свёрнутые вещи — привычные штаны и водолазка. Лео тактично отворачивается, давая мне возможность привести себя в порядок. Я не заставляю себя долго ждать, и через минуту мы уже выходим в коридор, аккуратно переступая через два бессознательных тела.

— Лео, — хочу начать диалог я. — Я не понимаю…

— Мари, — вновь обрывает меня воскресший товарищ. — Тебе всё объяснит Аран.

— Аран? — только и могу вымолвить я.

43

Я спешу за Лео, едва сдерживая волнение. В голове смешалась только что полученная информация: Лео жив, он помог мне сбежать от огненного кота, который теперь по совместительству является и моим супругом. А ещё неожиданно почивший и ещё более неожиданно воскресший друг знает Арана и ведёт меня к нему. То, что я раньше представить себе не могла, не только оказалось возможным, но и слилось воедино. Всё это в целом кажется каким-то нелепым, наскоро поставленным спектаклем, в котором мне по воле случая досталась главная роль. У меня стойкое ощущение нереальности происходящего, которое только усиливается от так некстати возникшего чувства лёгкой тоски по тому, что могло стать моей жизнью, если бы не десятки «но».