По ощущениям, празднество длится уже достаточно долго: придворные в моём поле зрения уже светят изрядно набравшимися красными физиономиями. Наконец, Аэртеру надоело сидеть без дела, и он поднимается из-за стола. Я с ленной заинтересованностью прислушиваюсь, что же взбрело в голову моему новоиспечённому мужу? Демоны! Даже в моей голове это звучит странно!
— Прошу простить, Ваше императорское Величество, — тихо обращается он к отцу. — Моя жена устала, можем ли мы покинутьсобственнуюсвадьбу?
Расставленные повелителем огненных котов акценты превращают просьбу в дань вежливости, которая, по всему, оказана Аэртом императору. Отец никогда не любил, когда с ним говорят на равных, и тем более ему не по душе, когда с ним говорят свысока. Я не вижу лица родителя, но знаю наверняка, я не так далека от вдовства и маячившей за ним свободы. Однако казнь отчего-то не происходит на месте.
Император повышает голос, чтобы все его услышали.
— Правитель огненных котов Аэртер и его молодая супруга Мариис желают уединиться! — провозглашает он, и все помутневшие от выпитого алкоголя взгляды сразу же направляются на нас. — Пожелаем им здорового и сильного наследника!
— ХегАш! — кричит кто-то явно пьяный, и его выкрик подхватывают остальные гости. — ХегАш! ХегАш!
От упоминания этого имени у меня словно в долю секунды вымерзают все внутренности. Для всех окружающих это всего лишь древний боевой клич, переросший во что-то, что кричат на каждом углу. Для меня это имя человека, которого я в этот момент хочу видеть больше всех на свете.
Аэрт коротко кланяется, с лёгкостью поднимает меня на руки, отплёвываясь от моей слишком пышной юбки. Это было бы даже забавно, если бы он всё не испортил. И у него была бы настоящая я, а не эта безмолвная кукла, в которую меня превратили. Хотя, быть может, его всё устраивает в моём нынешнем состоянии. Интересно, сколько ещё продлится действие этого проклятого зелья?
Аэрт несёт меня по нескончаемым коридорам, знакомым мне с детства, как вдруг… Я чувствую, как знакомо дёргается палец. Сердце моё срывается с места в галоп. Он здесь! Он рядом! Я старательно вращаю глазами, стараясь запомнить, в каком из коридоров ощущение сильнее всего. У меня будет шанс выбраться, и я обязательно его найду. Следующим подарком стало то, что я могу пошевелить этим пальцем, а это значит, что действие яда ослабевает. Теперь остаётся только придумать, что делать с моим мужем. Это странно, но именно тот поцелуй в храме вдруг сделал меня на удивление спокойной и рассудительной, словно моя голова, наконец, стала такой холодной, какой и должна была быть всё это время. Моя горячая ненависть к этим сильным мужчинам, каждый из которых использовал меня с какой-то своей целью, — к Аэрту, отцу, Хагану, братьям — придаёт мне сил и делает меня более собранной.
Аэртер идёт со мной на руках с какой-то мрачной решимостью. Его губы плотно сжаты, а глаза полыхают огнём так, словно он собирается обернуться в огненного кота с минуты на минуту. Ноздри точёного аристократического носа трепещут, вдыхая аромат моих духов, которыми меня щедро облили служанки. Как он собирается теперь со мной поступить? Что он сделает? Ответ напрашивается сам собой: то же, что и каждый муж делает со своей женой в первую брачную ночь. Остаётся только надеяться, что у моего супруга хватит чести, чтобы дать мне прийти в себя. Раньше я бы сказала, что Аэрт благороден, и бояться мне нечего, но теперь я ни в чём не уверена.
К моменту, когда мы приходим в покои, подготовленные для новобрачных, у меня уже получилось бы согнуть колено, но пока я не желаю, чтобы Аэрт знал об этом.
Стража расступается, двое детин помогают открыть дверь, огненный кот вносит меня в заставленное цветами помещение, пересекает несколько комнат и укладывает меня на широченную кровать. Сам Аэртер садится на край ложа, оперев локти на колени и нервно сцепив пальцы.
— Я хочу, чтобы ты знала, — начинает он и запинается. — Я… Я бы никогда так не поступил, если бы был другой выход.
Его голос звучит так надломлено, что на мгновение тоска затапливает моё сердце. Да, наверное, это действительно так. У него не было другого выхода. Он желал прекратить кровопролитную войну. Желал остановить убийство своего народа. Но от этого мне не легче. Когда-то Аран ХегАш принёс в жертву себя, пытаясь защитить свой народ, Аэртер Аверос же выбрал принести в жертву меня.
— Я знаю, — тихо отвечаю я, немного повернув голову в его сторону.
41
Он резко оборачивается и вглядывается в моё лицо.
Мне сложно признаться даже самой себе в том, что я практически не лгу. И мне нужно выбираться отсюда, поэтому… Всё ещё с трудом я протягиваю к нему руку. Огненный кот, к моему удивлению, тянется ко мне навстречу и льнёт к ладони гладко выбритой щекой.
— Простишь ли ты меня когда-нибудь? — прикрыв золотые глаза, спрашивает Аэрт.
— Уже простила, — я провожу кончиками пальцев по его лицу, повторяя изящную линию скулы.
Аэрт глядит на меня недоверчиво, но прикосновение не прерывает. Как же он красив! Но не стоит отвлекаться. Я уже чувствую, что могу шевелиться почти без дискомфорта. Объективность, которой сейчас обладает мой удивительно холодный разум, говорит мне, что победить огненного кота в реальной схватке я не имею ни малейшего шанса. Я знаю, что Аэрт в десяток раз быстрее меня, а значит, у меня будет лишь одна крохотная возможность. Мне нужно его перехитрить, обмануть. Но и на этот счёт у меня нет иллюзий — Аэртер, несомненно, умён и так же не доверяет мне, как и я ему. Поэтому, нужно сделать всё, чтобы он мне поверил. А во что верится лучше всего? Конечно же, в то, чего ты сам отчаянно желаешь. И мне остаётся только выяснить, чего желает Аэрт.
— Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, — я осторожно подбираю слова. — Как я всегда к тебе относилась.
Огненный кот не сводит с меня взгляда, словно пытается забраться ко мне в голову. По его лицу я совершенно не могу понять, верит ли он моим словам.
— Мне горько, что это произошло так, — лучшая ложь та, что максимально приближена к правде. — Но я рада, что это произошло.
И Аэрт верит. Я понимаю это по тому, как смягчается его взгляд, как дрожит рука, сжимающая необъятный подол моего платья. Он всё ещё молчит, а мне необходимо закрепить свой успех.
— Как теперь мы будем жить, Аэрт? — прощупывая почву дальше, спрашиваю я.
Я не притворяюсь. Я действительно не знаю, как я и он будем жить после всего произошедшего. Совершенно неподдельные слёзы собираются в уголках моих глаз.
— Прости меня, — наконец говорит он и, молниеносно придвинувшись, заключает меня в крепких объятиях. — Прости меня. Прости. Я обещаю тебе, что это была последняя ложь в нашей жизни. Я буду хорошим мужем, я клянусь.
Его взволнованный голос, его слова проникают куда-то прямо в моё сердце. Они словно капли долгожданного дождя проливаются на высохшую, безжизненную почву моей души, возвращая её к жизни. Потом, конечно, я буду убеждать себя в том, что это была всего лишь часть обмана, необходимость, без которой бы я не вырвалась из лап огненного кота. Но так ли это на самом деле? В конце концов, каждому из нас нужно во что-то верить. И мы с огненным котом сейчас отчаянно верим в собственные иллюзии.
Моя рука скользит по руке мужа, обводит мускулистый рельеф и ложится на его плечо. Аэртер замирает, словно боясь спугнуть неожиданную ответную ласку. Я лежу на его плече, дыхание Аэрта шевелит мои волосы. Он поворачивает ко мне своё лицо, скользнув кончиком носа по краю моего уха. Электрический разряд от его дыхания и прикосновения проносится по всему моему телу… Я буду убеждать себя позднее, что мои действия были неосознанными или же нарочно рассчитанными, притворными, но… на самом деле я сейчас искренна и не могу противиться своим чувствам.
Я тоже слегка поворачиваю голову и ощущаю его тепло и запах, мои нос и губы касаются его шеи, щёк, глаз. Ладонь Аэрта, словно невзначай, поднимается по туго затянутому корсету и останавливается, когда он касается моей кожи. Невесомыми движениями скользя вдоль края свадебного платья, он заставляет моё тело под его пальцами покрываться волнующими мурашками. Вторую руку он кладёт на моё плечо; большим пальцем своей красивой кисти он продолжает изучать меня, то поднимаясь по шее вверх, то спускаясь вниз.
