Секунду в полковнике борются долг и желание. Он явно хочет раскрыть заговор против меня, но должен позаботиться и о моём здоровье. Чтобы помочь принять ему правильное решение, я словно невзначай дотрагиваюсь пальчиком до его челюсти, покрытой колючей несколькочасовой щетиной. Наверное, у Арана такая же жёсткая… Я спешу себя одёрнуть. Хватит! Хватит об этом думать. Мы с ним всё решим потом. Уверена, произошедшее было просто каким-то недоразумением.

Тем временем Хаган Ирэ сдаётся на милость победителей — то есть, меня и своего желания.

— Провалитесь вы, Мари, — зло бурчит полковник, направляясь со мной на руках дальше.

Мы спускаемся на этаж ниже и через минуту оказываемся в спальне куратора. Он усаживает меня на свою кровать и сразу отстраняется, будто бы намеренно хочет оказаться как можно дальше.

— Почему вы сразу не сказали?

— Потому что забыла о ней, — честно отвечаю я, кивнув на ногу. — И потому что вы тогда не взяли бы меня с собой.

Эти постоянные качели нашего друг другу обращения — то на «вы», то на «ты» привели к тому, что я всё же теперь пытаюсь быть с ним честнее. С одной стороны, он остаётся старшим по статусу, преподавателем, с другой — уже и чужим полковника я назвать не могу.

— Ладно, — говорит мастер. — Давайте я посмотрю.

Мастер Ирэ опускается передо мной на колено.

— Не злись, — одними губами шепчу я и протягиваю мужчине больную ногу.

— Вы что-то сказали? — переспрашивает он, аккуратно задирая вверх мою штанину.

— Нет, — вздыхаю я, когда его пальцы добираются до травмированной щиколотки. Нет, мне не больно, но его прикосновения вызывают во мне некий протест. — Просто вырвалось от боли.

— Вы сказали это вашему призраку, не так ли? — не глядя на меня и ни на мгновение не прерывая манипуляций с ногой, продолжает допрос Хаган Ирэ.

— Мастер, не думаю, что вас каким-то образом это касается, — мне и так не нравится, что он знает об Аране, а теперь он ещё и поговорить о нём решил. Отлично.

— Почему он должен злиться? — его ладони методично ощупывают мою ногу, а я продолжаю нервничать. — Какие отношения вас связывают?

— Напомните, как это вас касается? — уточняю я.

— Вы влюблены в призрака? — не обращая внимания на мой вопрос, мастер задаёт следующий.

— Идите, к демонам, Хаган! — я пытаюсь выдернуть ногу, но он мягко её удерживает. — В кого бы я ни была влюблена: в призрака, человека или самого огненного кота — это не ваше дело!

— Значит, огненный кот всё же в Крепости?

— Что?! С чего вы это взяли? — возмущаюсь я, мысленно костеря свой длинный язык.

— С того, что вы только что признались, что можете быть влюблены в огненного кота, — он с силой дёргает ногу, вправляя кость, а я вскрикиваю. — А с чего бы вам так говорить? Подобные чувства были бы невероятны для вас, Мари, ведь об огненных котах вы могли слышать лишь из военных сводок. Только если, конечно, вы не знаете огненного кота лично.

— Я не знаю никакого огненного кота лично! — зачем вообще я с ним пошла?

— А я думаю, знаете. И я полагаю, вы действительно в него влюблены, Мари, — Хаган Ирэ глядит прямо в мои глаза.

Он всё ещё удерживает мою ногу, большим пальцем выводя на коже узоры.

— Вы. Ошибаетесь, — чеканя слова отвечаю я, стараясь не показать в моём взгляде панику, которая на самом деле захватывает меня.

— Нет, Мари, — улыбается полковник. — Я уверен, что в этот раз я не ошибся.

Я смотрю на него и думаю, как же я могла так подставить Аэрта? Безголовая, беспечная идиотка! Он меня спас, доверился мне, а я… Не выдерживает даже Аран.

— Тебя провели, как девчонку, — звучит над моим ухом.

Я чуть не отвечаю, что я и есть девчонка, и, что если такой умный, то мог бы и подсказать, в какую ловушку я сама себя загоняю, но молчу.

— Вы не замечали, Мари, что вокруг вас очень много странного? — мастер, не глядя на меня, достаёт свой лоскут ткани и фиксирует сустав. — Призраки, огненные коты, порталы, загадочные подземные озёра… Это немного слишком. Даже для такой, как вы, не находите?

— Мастер, чего вы хотите?

21

— Правды, Мари. Только её, — он ещё раз проверяет повязку и, удовлетворённо кивнув, бережно опускает мою ногу на пол. — Идём?

— Держи с ним ухо востро, — “вовремя” советует мой воин. — Я ему не доверяю.

Киваю обоим и, вслед за куратором, отправляюсь на поиски правды.

Мы идём молча, нога почти не беспокоит, и это позволяет мне погрузиться в свои мысли, наполненные самобичеванием, досадой и отчаянным непониманием причинно-следственных связей, происходящих вокруг меня событий. Я понимаю, куда мы держим путь, только тогда, когда мы сворачиваем на лестницу, ведущую к жилым комнатам факультетов Искусства переговоров и факультета Тактик и стратегий ведения боя.

— Жилой корпус? — нарушаю молчание я.

— Да, — кивает куратор, галантно пропуская меня вперёд.

— Почему туда?

— Потому что огненный кот убил не всех, — лукаво улыбнувшись, отвечает Хаган Ирэ.

Меня бросает в жар. Как не всех? Если сейчас мастер Ирэ допросит оставшегося, то он сразу же скажет, что там произошло. Стараясь держать себя в руках, я с долей раздражения в голосе спрашиваю:

— А какое отношение ко мне имеет то, что произошло на полигоне? — я всё ещё лелеяла надежду, что, когда мастер звал меня на подвиги, он имел в виду вовсе не самое последнее покушение.

— Вы там были, — просто отвечает куратор, руша мои светлые надежды. — Вы и ваш кот. И я бы убил его сразу, но… мне непонятно, почему он дрался за вас? Почему не ушёл сразу после случившегося? Кадет Ивес ведь не мог не понимать, что я обо всём догадаюсь. Единственное, почему он мог остаться — это если он точно знал, что я его не убью. Он умный парень, и я не верю, что его знание основывалось только на надежде.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, — упрямствую я.

Мы проходим дверь, за которой скрывается лестница, ведущая в мою старую комнату. Я с сожалением вздыхаю. Как же всё просто было, когда я там жила.

— Брось, Мари, — мастер удерживает меня за руку, довольно резко поворачивая к себе и оказываясь ко мне намного ближе, чем мне хотелось бы. — Им больше не за кем приходить. В этой Крепости их могла интересовать только ты.

— Или ты, — я клацаю зубами в миллиметре от его носа, заставляя полковника отпрянуть. — И, если ты сейчас же меня не отпустишь, катана вспорет тебе глотку.

В подтверждение моих слов, на горле у куратора появляется тонкий, неглубокий порез. Хаган Ирэ поднимает руки в примирительном жесте и делает шаг назад. Порез тут же перестаёт увеличиваться.

— А теперь, Хаган, давай я расскажу о своих умозаключениях, — я чувствую себя в безопасности и могу позволить себе говорить всё. К тому же мне хочется понаблюдать за его реакцией на мои слова. — Я думаю, что ты здесь для того, чтобы меня охранять. И я думаю, что у моего папеньки большие проблемы, и моя жизнь действительно под угрозой, раз он выдернул тебя с фронта. А ещё вероятнее, родитель просто боится, что меня могут использовать, как рычаг воздействия на него. Я думаю, что ты не знал, с чем конкретно ты можешь здесь столкнуться, и сначала действительно играл роль строгого куратора. Но теперь что-то изменилось. Что-то заставило тебя действовать по-другому. Что, Хаган? Что ты узнал такого, что решил поиграть в героя-любовника? Почему ты стал считать, что такая позиция для тебя будет более выгодной, а?

Полковник молчит. Его лицо, к моему сожалению, ничего не выражает, и я понятия не имею, попала ли хоть одним своим предположением в цель. А что, если он действительно просто бравый офицер, которому не повезло оказаться на задворках военной истории. Которого просто выбросили на улицу, несмотря на все заслуги. Но отступать уже некуда, и я смотрю в глаза стоящему напротив мастеру.

Не знаю, сколько бы ещё это продолжалось, если бы где-то вдалеке не раздался удар колокола, оповещающего об окончании занятий. Скоро коридор наполнится студентами, спешащими в свои комнаты, и тогда может возникнуть множество ненужных вопросов. Мы оба это понимаем, поэтому не сговариваясь, спешим вверх по лестнице.