Я задумываюсь. В последнее время огненные коты завербовали слишком много наших, чтобы я не обратил внимание на такие странности. Нужно выяснить, откуда взялся этот Аэрт.

Отмечаю себе это в памяти и выхожу из комнаты, плотно закрывая за собой дверь. Хорошая весть настигает меня на лестнице. Мальчишка лет одиннадцати, который в Крепости вроде младшего помощника на кухне, останавливается прямо напротив меня. Боится, но пройти не даёт. Забавный.

— Мастер Ирэ, к вам пришёл какой-то человек, — видно, что паренёк просто в восторге от столь важного задания. — Он ждёт вас за воротами.

— Отлично. Спасибо.

Я уже продолжаю свой путь, когда меня что-то цепляет в словах ребёнка.

— За воротами? Почему его не пропустили?

— Так это… — замешкался мальчик. — Крепость против.

— Крепость?

— Она не всех пускает.

— А кого нет? — я хмурюсь, чувствуя, что где-то здесь кроется ответ на многие мои вопросы, но я пока не понимаю, где именно.

— Никто не знает, мастер, — мальчишка, похоже, озадачен моими странными вопросами. — Просто кто-то может войти, а кто-то застревает на пороге.

Я киваю своим мыслям и продолжаю путь. Это странно, но я, похоже, нашёл ещё одного свидетеля. Осталось теперь разговорить Крепость.

Чудом я влетаю в аудиторию за долю секунды до звонка. Мастера Ирэ ещё нет, хотя я была уверена, что он первым окажется здесь. Может, заблудился? Аэрт сидит за первой партой вместе с Тибо и не удостаивает меня даже взглядом. Зато на меня глядят все остальные кадеты выпускных курсов факультетов Тактик и стратегий ведения боя и Искусства переговоров. Отлично, да.

Я скольжу взглядом по аудитории. Место рядом с Алишей занято одной из моих бывших фанаток. Так и знала, что при ближайшем удобном случае они станцуют на моих костях. Какая наглость! А мне так нравилось сидеть возле окна.

Решение приходит мгновенно. Я величественно направляюсь на своё прежнее место под любопытными взглядами кадетов. С каждым моим шагом Алиша всё больше вжимает голову в плечи. Девчонка, занявшая моё место, не замечает моего приближения так же, как и не замечает того, что в аудитории вдруг становится удивительно тихо. Мой голос, раздавшийся над её головой, заставляет нахалку подпрыгнуть.

— Хм, что-то мне подсказывает, что ты ошиблась.

— М-местом? — заикаясь, спрашивает девушка.

— Да, — серьёзно киваю я. — Своим в этой жизни.

— Я просто…

— Вон отсюда, — я растягиваю губы в улыбке, показывая, как должно выглядеть очарование. — Обе.

— Арос! — я слышу злой окрик Аэрта, но предпочитаю не обращать на него внимания.

Я делаю «неловкое» движение рукой, и книги бывшей фанатки летят на пол. Ой, как жаль…

Несчастная бросается собирать учебные принадлежности, а Алиша вскакивает, чтобы собрать свои вещи в охапку, и опускает взгляд. Стыдно? Правильно. За такое поведение и должно быть стыдно.

— Кадет Арос?

Да чтоб тебя!

Я оборачиваюсь и лучезарно улыбаюсь полковнику Ирэ.

— Да-да?

— Сядьте на своё место! — из глаз куратора летят молнии, а голос гремит не слабее грома.

— Я как раз ожидаю, когда оно освободится, — стараясь ничем не выдать своего волнения, отвечаю я.

— Ваше место свободно, — куратор взглядом указывает мне куда-то вверх, в сторону задних парт.

Кадеты, кажется, даже перестают дышать. Девчонка у моих ног не двигается, так и застывает в попытке дотянуться до последнего учебника. Алиша поднимает взгляд и с надеждой смотрит на мастера. Ой, ну что за мерзость, — закатываю глаза я.

Нет, ну каков стервец! Полковник улыбается, не скрывая своего удовольствия от происходящего. Я поворачиваюсь туда, куда указал этот деспот. Одна последняя парта свободна, самая дальняя от окна. Мне хочется подойти к этому герою и вцепиться в его лицо. Вырвать его язык и скормить собакам в доме моего папеньки. А его самого сбросить с самой высокой башни Крепости. Только эти приятные мысли позволяют мне нежно улыбнуться и ответить Хагану Ирэ с достоинством.

— Да, действительно, мастер, — моя улыбка уже напоминает оскал, но куратор не из пугливых. — Простите мою невнимательность, мастер.

Последнее слово я произношу настолько невозмутимо и деликатно, что улыбка таки сползает с лица куратора, будто он только что сожрал кислицу. Это доставляет мне хоть какое-то удовлетворение. Развернувшись, я иду к своему новому месту, по пути «ненароком» наступив на учебник нахалки, которая заняла мою парту.

— Будет правильно, кадет Арос, если вы поможете собрать то, что упало из-за вашей неуклюжести.

Я замираю, занеся ногу на очередную ступеньку. Что? ЧТО?! Ну, это уж слишком!

30

— У меня в деле написано, что я не соблюдаю правила, — бросаю я через плечо не оглядываясь. — Почитайте на досуге, возможно, тогда мы с вами найдём общий язык.

— Это приказ, кадет. Вы можете иногда пренебрегать правилами, но исполнять приказы вы обязаны, — его самодовольный голос ножом прорезает пространство между нами. — Если вы, конечно же, не хотите быть отчисленной. Вы ведь не хотите?

Я смотрю прямо в глаза куратору. В моей голове борются два варианта развития событий. Первый ненамного отличается от моих фантазий — тот же вырванный язык, скормленный псам, тот же полёт с башни. Второй вариант более унизительный и более правдоподобный — подчиниться приказу. Отец не будет просить за меня ректора или самого полковника, даже наоборот — встретит меня дома с распростёртыми объятиями. Если меня исключат сейчас, первое, что сделает мой драгоценный папенька, — выгодно выдаст меня замуж. Хочу ли я этого? Конечно, нет. Готова ли я вытерпеть ради этого унижение? Нннн… Да.

Я смотрю в затылок Аэрта. Он даже не оборачивается, чтобы увидеть шоу. Просто сидит и рассматривает пространство перед собой, в отличие от Тибо, который пристыженно опускает глаза, чтобы не встретиться со мной взглядом. Я возвращаюсь к злополучной парте, возле которой дрожит девчонка. Похоже, она уже успела тысячу раз пожалеть о том, что спровоцировала эту неловкую ситуацию. Книжки сыплются из её рук, губы белеют и дрожат. Похоже, она вот-вот расплачется. И мне вдруг становится… жалко её? Ох, нет, не лучшее чувство для такой, как я. Но я не могу перестать думать о том, что совсем недавно я так же тряслась перед Аэртом в попытках сохранить последние крупицы достоинства и не расплакаться. И я каждый раз так трясусь перед старшим братом просто потому, что никто меня не защищает, и никогда не защитит, а я сама уж точно не могу за себя постоять. Так в какой момент я стала худшим из воплощений Мерира? Эта мысль так яростно впивается в моё сознание, что я спешу выполнить приказ только для того, чтобы доказать самой себе, что с братом у меня нет ничего общего.

Наверное, я наклоняюсь слишком поспешно, потому что острая боль пронзает моё тело насквозь, и я, не удержавшись, тихонько вскрикиваю, выставляю вперёд руку, чтоб не разбить нос о пол. В глазах темнеет, но я всё же поднимаю учебник, почти не пошатнувшись.

— Что-то не так, кадет Арос? — участливо спрашивает мастер Ирэ.

— Кажется, я напоролась на плохо вбитый в пол гвоздь, — лгу я и встречаюсь взглядом с Аэртом. Боль не проходит, и я хватаюсь за край парты, чтобы не упасть.

— Мастер, мне кажется, кадету Арос необходимо в лазарет, — голос Аэрта неожиданно громко звучит в тишине аудитории. — Я могу отвести её.

Кадет Ивес медленно кивает куратору, будто бы согласовывая понятные только им вещи.

— Хорошо, — даёт добро руководство. — Но, если с кадетом всё хорошо, вы оба возвращаетесь на лекции.

— Конечно, куратор.

Аэрт быстро поднимается, не заботясь об аккуратности, берёт меня под руку и ведёт к выходу. Я бы хотела остаться в аудитории, чтоб мой уход не выглядел капитуляцией, но с каждым шагом дышать мне становится всё труднее и труднее, а круги в глазах разрастаются, застилая собой всё вокруг.

— Ты пила то, что я оставил тебе на тумбочке? — слова прорываются сквозь стучавшие в моей голове молотки.