И вот – кто-то будто позвал ее. Проложил тропу, которой нужно следовать. Солнцем загорелся, засеребрился звездой. Сказал – я здесь, и я нуждаюсь в тебе. А Ада и пришла, потому что тоже, видимо, нуждалась. Вот только никто не склонялся к изголовью её кровати.

Видимо, Ада все же перегрелась под лучами Солнца. Фрейлины оказались правы – надо отдать им должное. Сколько же Ада спала? Весь день и немного ночи – это же надо придумать! Учитель наверняка гневался. А если от мамы пришло письмо, а она все пропустила?..

Но кровать почему-то непривычно мягкая – со своей Ада давно выбросила все подушки.

И пахнет не розами, а мылом, как в лечебнице. Неужели солнечный удар оказался настолько сильным?

Она подняла голову и огляделась.

Это определенно точно была не комната Ада, но и не лечебница. Впрочем, это в один момент стало волновать Ада гораздо меньше.

В этом неизвестном помещении она была не одна. Помимо Ады, в ней находилось еще двое (из тех, что она успела заметить). Женщина с очертаниями крыльев за спиной – фея? И парень с кудрявыми волосами – только их волны и разглядишь в темноте.

– Аделин, – позвал мягкий женский голос, фея шагнула вперед, и Ада, присмотревшись чуть внимательнее, узнала ее. – Принесешь ночник, Дар? В моей комнате есть зажженный. Только осторожно.

Парень кивнул и скрылся. Ада увидела, как открывается дверь, а потом вновь обратила внимание на фею.

– Это вы, тетя? – уточнила она. – Вы всё-таки приехали… Мы встретились наконец. Это хорошо. Вы давно меня не видели, – Ада не то пошутила, не то призналась в своей маленькой обиде.

Тетя – все звали ее Ричиэллой (а мама – Риччи) опустилась на уголок кровати, и даже в предрассветной темноте Аделин разглядела, что в глазах ее сияют звезды.

– Я последний раз видела тебя вчера, Аделин, – ответила Риччи. – Ты меня… гораздо, гораздо раньше. Прости меня, моя милая. Я бесконечно виновата перед тобой.

– Почему же гораздо раньше? – Ада нахмурилась. – Вы ведь приезжали совсем недавно. Я видела вас издалека, просто не успела словить, хотя хотела… Ещё вы обещали приехать на мой праздник, я помню… Я ждала. И дождалась. Я… А где мы находимся?

Риччи осторожно коснулась ладони принцессы. Пальцы у феи оказались горячими, особенно по сравнению с едва-едва тёплыми пальцами Ады.

– В твоем дворце, – сказала Риччи.

– Его ведь обещали достроить только к зиме… А сейчас лето? – переспросила Ада на всякий случай. Она ни в чем уже не была уверена.

– Да, сейчас лето, – согласилась тетя.

И в этот момент в комнату вернулся тот самый парень. Пламя свечи озарило его лицо, и Ада разглядела большие синие глаза, темные брови, худой подбородок и красиво очерченную, точно на картинке, верхнюю губу.

– Извините, – улыбнулась она. – Вы – помощник моей тети, так? Знакомы ли мы? К сожалению, я еще не отошла ото сна, не могу вспомнить ваше имя…

Парень моргнул, будто вернулся с полёта на облаках в суровую действительность. И представился:

– Меня зовут Дариэл.

– Дариэл, – Ада коснулась лба. – Мне очень неловко, но я не помню.

– Вы и не должны…

– Меня зовут Аделин.

– Да, мне известно.

Голос у него был тихим, подрагивающим, как водная гладь за мгновение до того, как в нее упадет камень. Дариэл смотрел на Аду, не отрывая взгляд и в то же время стараясь не выдать себя. С одной стороны, это пугало. С другой – заставляло смущаться.

– Это вы меня разбудили? – спросила Ада, пытаясь перевести тему.

Риччи поднялась с кровати, забрала у замершего Дариэла подсвечник, опустила его на комод рядом с кроватью. И заметила вместо Дариэла:

– Он, Аделин. Мы так много лет не могли, а уважаемый Дариэл смог, изъявил яростное желание разбудить…

– Я не понимаю, о чем вы, тетя.

Загадки, которыми говорила Риччи, не нравились Аде с каждым мгновением все больше и больше.

– Дождемся настоящего утра? – из груди Риччи вырвался тяжелый вздох. – Или начнем прямо сейчас? Может быть, ты голодна? Хочешь умыться?

– Поесть бы не мешало, – согласилась Ада. – Я, по всей видимости, пропустила и обед, и ужин. А умыться я и потом смогу. Когда выслушаю. А письмо от мамы еще не пришло? Вы не встретились с ней, когда ехали сюда? Впрочем, вряд ли. Мама уехала сильно раньше. Но все-таки я рада, что вы будете на моём празднике.

– Стащи что-нибудь у Летты, Дар, – непререкаемым тоном произнесла Риччи.

– Она не спит? – уточнил её спутник.

– Спит. И это прекрасно. Иначе стащить мы ничего не смогли бы.

Дариэл (Дар?) кивнул. В очередной раз закрыл за собой дверь, на этот раз плотнее. Кто же он такой, если не помощник Риччи?

Тетя пододвинула к кровати незнакомое кресло, стоящее у незнакомого окна. И основательно в него села.

Видимо, разговор предстоял долгий. Фрейлины пожаловались, наверное. Или учитель. Или все они одновременно. Не успела Риччи приехать, как её уже загрузили по полной. Знали, что к словам тёти Ада прислушивается… И теперь вместо разговоров о людях и местах придётся выслушивать воспитательную речь. Тётя появлялась редко, но каждое её появление было ярким, точно искорка. Но и исчезала она неожиданно. Мама говорила, что Риччи путешествует по миру. Порой Ада даже ей завидовала…

Но где же огонь?..

Ада внимательнее всмотрелась в глаза тети. Огня не было. Только слезы. Слезы, что будто бы слишком долго дожидались нужного мгновения, но вот они хлынули, и каждая была драгоценнее бриллианта.

По телу Ады пробежала дрожь.

Что-то произошло…

И это что-то оказалось страшнее всего, что Ада могла себе представить.

***

Глаза у принцессы были светло-карими, точно гречишный мед, с золотыми искрами ближе к зрачку. И смотрели так потерянно, будто бы она была не принцессой, а котенком, которого без предупреждений отобрали у кошки-матери и отправили покорять большой мир.

Она не бросилась сразу же в объятия тети, как любят поступать всякие сентиментальные девицы. И Дар подумал: либо принцесса не сентиментальна, либо не такие у них с феей близкие отношения, как можно было бы подумать. Даже несмотря на то, что Ричиэлла столько лет охраняла покой Аделин.

Голос у принцессы был мягким, словно лепестки розы. Плавным и размеренным, как и положено особе королевских кровей. Принцесса говорила уверенно, не колеблясь, и при том – только вопросы.

Положение у принцессы было бедственное.

Она потерялась.

Кому, как ни Дару, знать, что это такое – теряться. Он впадает в это состояние периодически в течение всей своей жизни. Когда ты останавливаешься, смотришь вокруг – и не понимаешь: где ты, какова цель твоего пути, зачем ты вообще что-то делаешь?

Вот только, несмотря ни на что, жизнь Дара, то замедляясь, то ускоряясь, все же двигалась вперед, и он знал наверняка, что было год назад, и своими глазами видел, как уходят люди и меняется этот мир.

А Аделин, однажды уснув, вернулась спустя десять лет, когда стало другим все… кроме нее самой.

И еще она говорила про маму.

Мы ведь в первую очередь замечаем в других то, что волнует нас в себе. Вот и Дар зацепился за упоминание королевы Светославии. Ибо знал наверняка, как знали все жители близлежащих Светославии королевств – Великая цветочная королева отправилась в дорогу незадолго до того, как уснула Аделин, да так больше и не вернулась.

Аделин этого не знала.

Письма ждет… Выходит, их мамочки ушли примерно в одно время. Только вот Дар на тот момент был ещё совсем ребенком, а принцесса… принцесса была такой же, какая есть сейчас.

Ричиэлла сказала стащить для нее что-нибудь.

Если бы Дар не ел десять лет и при этом остался жить (тут уж точно без магии не обойтись), он готов был бы съесть весь этот дворец и парочку соседних. Так что принц слабо представлял себе размер этого чего-нибудь. Хотя, как часто случается, вполне может оказаться так, что выбирать ему и не придется. Может, у Летты осталась только пары яблок.

Да и что это вообще за поручение такое – стащить? Как-то совсем неблагородно. Не то чтобы Дар в благородство узнает, но обижать Летту совсем не хочется. А она наверняка обидится, когда узнает, что кто-то без разрешения шарился в её личном пространстве.