– Провалы в памяти обычны для такого отравления, – сообщил барон. – Еле спасли вас.

– Очень признательна, а вы не подскажете, отчего я так… неосмотрительно поступила? Не помню совсем.

Барон отложил приборы и внимательно посмотрел на меня.

– Как бы то ни было, я рад, что вы живы и здоровы. Надеюсь, попыток повеситься не будет? Я приказал Тирзе не оставлять вас одну ни днем, ни ночью. И в бассейн одна не лезьте. Мне ваша жизнь слишком дорога.

– У меня нет планов покончить с жизнью, – церемонно сообщила я. Что ж тут творилось, если мужик такой пуганый?

И доктор, как я понимаю, тут живет, значит, потребность есть в постоянном проживании. Например, баронесса-истеричка со склонностью к суициду. А что барон меня за свою жену принимает, так мне от этого только сплошная приятность! И томность такая загадочная внутри появляется. И жить хочется. Половой жизнью – тоже. Прям азарт и интерес проснулся, жаль, что предмет чувств не отзовется взаимностью.

– Эжен, мы давно женаты? – зачерпнула ложку супа. Жиденького и прозрачного. «Барон вон мясо трескает», – вздохнула с завистью.

– Неделю, – нахмурился барон. – Вы и это забыли?

– Да я и вас не помню совсем, – пожала плечами. – Надеюсь, не разочаровала вас первой брачной ночью?

– Вы издеваетесь? – тихо и страшно спросил барон.

У меня суп застрял в горле. Я судорожно сглотнула, выпучив глаза.

– Не было никакой брачной ночи! – барон швырнул салфетку, встал и вышел печатая шаг.

Ну да, затупила. Зачем такое спрашивать, если мужика от баб тошнит? Я тут для красоты. Но… если отставить глупое женское тщеславие и самолюбие, то это же вообще прекрасно! Чего эта дура, его жена, норовила самоубиться? Муж, с которым можно подружиться, которому от тебя не надо даже постельных радостей – просто мечта! Сказка!

Все, решено, буду входить в курс дела, раз я тут хозяйка и супруга. А с Женьком мы поладим, что я, первого такого встречаю? Да нифига! В секции был, в десятой группе был, в кружке гитары был, и со всеми нормально общалась. Порядочность и интеллект от ориентации не зависит.

Барон не показывался на глаза два дня.

За это время меня возненавидела вся прислуга особняка. Нет, ну в самом деле, оборзели! Под кроватями лохматыми комками пыль, пауки и сороконожки в каждом углу, подсвечники не блестят, антикварная мебель не натерта воском, у половины замков потеряны ключи, ковры потеряли цвет от грязи, а в гардеробе барона каждая вторая рубашка с крайне небрежной штопкой! Чистые штаны соседствуют с грязными! А слуги чаи распивают в людской трапезной!

Про кухню вообще молчу! Закопченные котлы, липкие столы, на полу можно редиску сажать!

Недовольная экономка, сначала пыталась мне указывать, что-де домашнее хозяйство – слишком сложное дело, не нужно ей мешать, она тут главная и все мои рекомендации учтет. Когда-нибудь. А мне бы посидеть с вышивкой на балкончике, отдохнуть. Ага, щаз-з!

Я в детстве прочитала «Финансиста» Драйзера и очень впечатлилась. Поэтому вела домашнюю бухгалтерию с пятого класса, к тихому ужасу моей мамы. Она зарабатывала прекрасно, но не умела копить, планировать или откладывать, постоянно забывала вовремя оплачивать коммунальные платежи, поэтому с радостью отдала бразды примитивного учета в мои руки.

Юлькина мама была редкостной аккуратисткой и образцовой домашней хозяйкой. У нее даже белье на просушку по цвету и длине подбиралось, окна она мыла каждую неделю и кухню генералила, с отодвиганием столов и холодильника не реже двух раз в месяц. Юлька умела печь и приготовить обед на всю семью со школы, естественно, я ей часто помогала. Так что примеры хозяйствования у меня были, и практические, и теоретические.

Хилые возражения экономки я решительно пресекла. Когда ознакомилась с домашней расходной книгой, обнаружила, что экономка экономит в свою пользу совершенно бессовестно. Я выписала цифры в краткий отчет. Пусть цен я не знаю, но не может один человек в день съесть три кило мяса, утку и шесть кило крупы! Покажу барону. Раз это его слуги, пусть сам увольняет. Моими, приехавшими со мной из отчего дома, были как раз Тирза и те два лакея, Мирко и Свирез.

Кухарка и ее помощницы были приходящими, поэтому, посчитав едоков и ознакомившись с расходом продуктов в доме, вечером я с лакеями устроили засаду в сторожке у ограды. Женщины настолько обнаглели, что тащили полные корзины снеди домой. Не горсть орехов в кармане, не кусочек вырезки за пазухой, а полные корзины!

Результатом засады были шесть фунтов1 муки, пять фунтов риса, два фунта говяжьей вырезки, фунт сырой печенки, связку колбасок, целый копченый окорок, три полуфунтовых куска сала, сахар, мешочек фундука, кувшин сметаны, и тщательно упакованные готовые блюда с барского стола: рулет с курицей и черносливом, два пирога с мясом. Завершила улов кастрюля супа, заботливо завернутая в детское одеяльце.

Я распорядилась задержать женщин, вызвала экономку и молча указала на изобилие, выставленное на столе. Экономка изменилась в лице.

– Полагаю, корзины вам тоже не принадлежат? – уточнила у кухарки. Обернувшись к экономке, вопросительно подняла бровь. Будет врать, что не в курсе – то какая же она тогда экономка? Воровка она!

– Согласно домашней книге, жалованье вы получали регулярно, без задержек, больше, чем кухарки в трактирах и тавернах. Работы у вас меньше. Обворовывали хозяина не первый год. На первый раз думаю вас простить. Ведь у вас семьи, дети, внуки, да? Знайте мою доброту.

Кухарка обрадованно переглянулась с экономкой. Подельницы, точно!

Распорядилась вернуть продукты на кухню, сделав вид, что не заметила ухмылок кухарки и ее помощниц.

И сделала вид, что не знаю о существовании черного хода, от которого ведет утоптанная тропка к калитке. Я везде нос сунула в доме и вокруг, и не собиралась сидеть на балконе с вышивкой. Вот с биноклем – это да. Тут уже были в ходу театральные бинокли, мне Тирза принесла перламутровый изысканный оптический девайс.

После обеда кухарка, оглянувшись, просеменила в калитке и перекинула через забор увесистый сверток. Я отметила время в блокноте. Через час тот же маневр повторила одна помощница. Перед ужином – вторая.

После ужина из дома выскочила посудомойка-подросток и весело поскакала к воротам. В руках у нее был кусок пирога, завернутый в промасленную бумагу, редкостное подношение. Кухарка и ее помощницы шпыняли тощую девчонку почем зря и уж точно не стали бы закармливать свежими пирогами.

Я хищно улыбнулась. Посудомойка миновала сторожку беспрепятственно, и воровки приободрились. Демонстративно показывая пустые руки сторожу, полные дамы скрылись в караулке. Первый вопль прозвучал музыкой. Я удовлетворенно кивнула.

Тирза мне рассказала, что тут стража работает хорошо, а уж за премию покараулить денек возле забора им ничего не стоит. И сотрудницу для личного обыска прислали незамедлительно. Мирко не зря вчера с запиской сбегал в местный полицейский участок.

Походка раздобревших дам не зря была тяжеловатой: каждая привязала к ногам по солидному куску мяса, а в нижние юбки, сшитые наподобие карманов положили сыры, паштеты, буженину и по куску редкой форели, доставленной сегодня поставщиком рыбы.

Полицейский сиял, докладывая мне об успешной поимке воровок, я охала, ахала, восхищалась расторопностью, сообразительностью и решительностью полиции. Всю славу я щедро оставила стража, вознаградив капрала золотым солидом и рюмкой водки.

– Горе-то какое, госпожа Груханир? Я их простила, а они снова за старое? –кончиком платка утерла несуществующую слезинку, наблюдая за побледневшей экономкой. – Какой позор!

– Завтра на рынке узнают, послезавтра весь город знать будет, – подтвердила довольная Тирза. – Никуда им больше не устроиться!

А главное, что? Что я тут совершенно не при чем!

Я милосердная и добрая хозяйка, об этом тоже будет знать весь город. Мирко только кивнул, услышав, о чем надо завтра рассказать соседям, друзьям и всем, кто захочет слушать. Мне нужны будут новые слуги.