— Точно нет дома? — в шутку меняет своё выражение мордочки Псих.

При этом Семёну такое изменение не кажется шутливым.

Мужчина не знает, что ему делать, поэтому отвечает:

— Псих, й-я… я не знаю, что ответить тебе. Я сейчас спрошу, дома он или нет. — И Семён в панике пытается бежать в одну из двух комнат.

Это настолько смешно и нелепо выглядит, что я даже не пытаюсь зайти внутрь двухкомнатной квартирки, чтобы не испугать деда реципиента, который прячется от других людей… Видимо, даже переехал из дома в обычную квартирку… хоть и с красивым видом на город, а значит, недешёвую.

— Семён, передай ему, что я с Тибетским Чудом, — всё же заглядываю через дверку внутрь квартиры.

Однако эту фразу слышит сам дед реципиента.

Мужчина в сером халате, с длинными закрученными усами, в белых тапочках-зайчиках и с кружкой горячего кофе, от которого в коридоре сразу становится тепло и гостеприимно, подходит ко мне и Психу.

— Здравствуй, Костик, — брутально, но со всей любовью смотрит на меня Алексей Емельянович. Он любил и любит моего реципиента, потому что, видимо, только он один и ценит мой Дар.

В памяти реципиента сразу же проскакивают все моменты детства, когда этот мужчина помогал Косте во всех его начинаниях, при этом никогда не кричал на него… в отличие от своего сына, отца нашего Кости Чернова.

— Привет, дед, — улыбаюсь я.

Алексей крепко обнимает меня, при этом я чувствую через свою ауру, что его тело нездорово. Что-то с ним не так.

Кажется, я начинаю понимать, что он не только очень рад меня видеть, поэтому крепко прижимает к себе, но и так же наоборот — максимально не хочет, чтобы я видел его в таком состоянии. Он знает, что скоро умрёт, но при этом понимает, что излечить его никак нельзя.

Я меняюсь в лице, и Алексей моментально чувствует, что его внук каким-то образом всё понимает. Он смотрит на него не так, как раньше.

Возможно, такая вещь меня и выдаёт.

Но я реально не знал, что дед реципиента чем-то болен и скоро умрёт. Однако он точно не расскажет кому-то, даже Психу или дворецкому, что он видит во мне кого-то другого.

— Псих, Семён, вы не могли бы сходить прогуляться? — с максимальной осторожностью просит дед. — Я хочу поговорить с внуком о Тибетском Чуде. Но это должно быть личное.

— Да без проблем, чувак, — на полном пофиге заявляет Псих. — Сёма, погнали в парк, купим мороженое. — Гремлин поворачивается ко мне и тянет руку. — На моржа скинь косарик, будь любезен, Константинополь. Ничего, что на –антинополь?

— Ничего! — улыбаюсь я. — Абы ты уже свалил, Псих. — Даю ему тысячу рублей, и на этом всё.

Дворецкий и Псих сваливают.

Я же прохожу в небольшой кабинет деда.

Там действительно очень уютно: комната белая, дышит. Деревянные ставни, покрашенные в небесный цвет, лишь усиливают эффект полёта.

Что касается вида из окна — он ещё круче, чем я предполагал, когда стучался в дверь.

Рядом широкая река, снегири на заснеженной рябине, да так, что можно с окна дотянуться до ягодок. И это всё в самом центре города.

Прекрасно, что́ тут ещё можно сказать.

— Я их отвлёк Тибетским Чудом, чтобы не вдаваться в подробности другого характера, — начинает дед. — Кофе будешь, или сразу к делу?

— Лучше сразу. Я в целом успел позавтракать.

Дед смотрит на часы и улыбается:

— Похоже, это у нас с тобой семейное — спать до полудня. Но мне можно, а вот тебе ещё рано так делать. — Алексей Емельянович ставит пустую кружку после кофе на деревянный белый стол. — Не знаю, как тебе удалось это понять, но я рад, что ты умеешь проникать в душу другого человека. Может, мне показалось, но ты же уже всё понял насчёт меня, да?

Я молчу.

— Костя, повторюсь: ты же понял, что́ со мной?

Я киваю.

— Не совсем, но в общих чертах я почувствовал, что ты скоро умрёшь, — прямо говорю деду.

— Что ж, тогда ладно. Рад, что ты спокойно к этому относишься. Смерть — это лишь продолжение пути. Я не боюсь смерти, но и не пытаюсь побыстрее уйти из этого мира. Однако Смерть меня не спрашивает. Она в какой-то момент приходит и забирает тебя в другой мир. Вот только…

Дед замолкает.

— Вот только что? — сразу же спрашиваю я, потому что, зная Алексея из памяти реципиента, он хрен продолжит говорить. Будет реально ждать, пока не спросят про то, на чём дед остановился.

Мужчина вздыхает и говорит:

— Я знаю, что ты не мой внук, Демон Ночи.

Твою-то мать!

Это что сейчас было⁈

— Несмотря на то, что я знаю о тебе больше, чем ты обо мне, — продолжает Алексей Емельянович, — ты не знаешь, пожалуй, самого главного — мой внук сейчас находится в астральном мире и ждёт, когда я закончу свой эксперимент. Он доверяет мне, поэтому чувствует всё то, что чувствуешь и ты. Я не знаю, как тебя зовут, но знаю, откуда была взята твоя душа. Мы общаемся с моим мальчиком через… В общем, это не так важно для тебя, да и не буду я рассказывать подробности. Однако тебе нужно понять одну вещь — скоро эксперимент закончится. Вот только есть вероятность того, что я умру раньше, чем это произойдёт. Поэтому слушай внимательно, Демон Ночи, ибо от этого зависит и то, сможешь ли ты вернуться в своё прежнее тело, напитав демоническую душу плетением, которое защитит тебя от причины твоей смерти в твоём мире.

За следующие пять минут Алексей Емельянович повторил примерно пять раз одну и ту же фразу: «Когда почувствуешь, тогда и умирай»

Что это означало — хрен его знает.

Я не мог понять, почему дед реципиента, который устроил какой-то эксперимент и «помог» моей душе попасть именно в его мир, не хотел рассказывать все подробности.

Но ему виднее.

Всё равно из этого старика ничего не выбить.

Он был твёрд в своём решении, поэтому каждую минуту напоминал, что я сам пойму, когда нужно Дару Кости Чернова дать возможность проявить себя.

То есть должен быть какой-то момент, когда мне будет грозить смерть и я её увижу через видения. В этот же момент я должен буду почувствовать нечто другое. И вот тогда мне необходимо умереть, то есть дать возможность какой-то твари, может, ещё кому-то убить меня в этом мире и в этом теле.

Сложно поверить деду, но если учесть, что он сам скоро умрёт, при этом знает, кто я, но не распространяется на всю округу, значит, он реально задумал что-то грандиозное.

Зачем ему это — неизвестно.

Но благодаря его эксперименту я как минимум сейчас дышу в другом теле и в другом мире.

А когда придёт время, тогда будет видно, что я решу.

Возможно, инстинкт самосохранения не даст умереть и в этом мире.

А может, произойдёт действительно что-то необычное и я настолько прочувствую эксперимент Алексея Емельяновича, что соглашусь закончить существование в теле Кости Чернова и вернуться домой, в своё прежнее тело Демона Ночи по имени Галархейм, которым я был больше сотни лет.

Одним словом, я улыбнулся Чернову старшему и попрощался с ним.

Больше он мне ничего «дельного» не сказал, ну а я и не стал настаивать, поскольку видел на лице Алексея всю серьёзность сказанного.

Ладно, мужик.

Хочешь моей смерти в определённый час — хоти.

Как оно будет — зависит от того, какие эмоции и чувства я испытаю, когда придёт время.

Я тебе верю, но сказать на сто процентов не могу, как поступлю… потому что и сам на сто процентов не знаю, как и что будет.

Поэтому прощай.

Уже через час я покинул квартирку деда реципиента.

За это время и у Психа произошло не так мало приключений.

Семён Семёнович хотел съесть мороженое, но его сбил бегущий от полиции мужик.

Псих задержал преступника.

Им оказался аристократ — Трёхзвёздный Рыцарь — пацан лет двадцати, который убегал от полицейских в специальных наручниках, которые блокировали магию.

Чем думал этот дурачок — остаётся загадкой.

Но учитывая, что Псих надрал ему зад и тот вообще перестал думать, то я догадываюсь, каким местом думал этот парень изначально.