– Ты и есть целый мир. – Я посмотрел на неё с нежностью. – И я хочу быть частью этого мира, каким бы несовершенным он ни был.

Дарси подняла глаза, её взгляд стал мягче, и в нём появилась искра понимания. Временное молчание, которое заполнило комнату, казалось, скрепило наш союз неким невидимым, но неразрывным узлом.

Я сел рядом с Дарси, и в голове всплыли воспоминания о тех словах любви, которые я сказал ей чуть больше года назад. Но всё, что она тогда ответила, было: «Пожалуйста, не говори мне больше об этом. После смерти мамы я не могу принимать слова о любви от других людей, поэтому прошу, не делай мне больно».

С того момента я больше никогда не говорил ей о своих чувствах вслух. Я лишь пытался выражать их через свои поступки, надеясь, что она прочтёт между строк.

Дарси потеряла маму, когда ей было всего пять лет. На моей памяти эта трагедия глубоко ранила её. 27 декабря 2011 года они вместе ехали по шоссе из Бостона в Массачусетс к своей бабушке. Был жуткий гололёд, и на одном из поворотов машину занесло. Автомобиль врезался в дерево с такой силой, что мать Дарси получила смертельные травмы, её голова пробила лобовое стекло. Дарси чудом уцелела, но её мама скончалась ещё до приезда скорой помощи. Маленькой девочке ничего не оставалось, кроме как держать руку своей умирающей матери, захлёбываясь в слезах и страхе, она шептала:

– Мамочка, мамочка… Не умирай. Прошу тебя, только не умирай. Я без тебя не смогу…

Дарси всегда была той девочкой, которая верила, что звёзды на небе укажут ей путь. Но после той трагической ночи, когда она снова взглянула на ночное небо, она не увидела ни одного огонька. Вселенная, казалось, погасла вместе с её матерью. И в тот момент что-то сломалось внутри неё.

Я знал, что никакие слова не смогут залечить её раны, поэтому я выбрал молчаливую заботу и нежность. Ведь иногда, когда слова бессильны, наши действия могут говорить громче всего. Поэтому я оставался рядом, незримо поддерживая её присутствием, надеясь, что моя тихая преданность принесёт ей хоть немного утешения.

Как бы я хотел узнать, что она чувствует, какие мысли её преследуют. Но после того ужасного дня она стала немногословной. В её глазах, когда-то искрящихся радостью и беззаботностью, теперь скрывалась глубокая печаль, которую она пыталась спрятать за хрупкой улыбкой.

– Тебе пора идти в свой корпус, – произнесла она, перебивая тем самым мои мысли.

В её голосе звучала лёгкая усталость, но вместе с тем и забота обо мне. Я улыбнулся, стараясь делать вид, что не замечаю её беспокойства.

– Конечно. Уже ухожу. А ты постарайся отдохнуть, завтра начало первого учебного дня, не пропусти собрание перед занятиями, – ответил я с мягкой уверенностью.

Я чмокнул её в лоб, и почувствовал как она крепко меня обняла. В этот момент стало… ничто не имело значения для меня, кроме неё. В этом простом, но искреннем объятии было всё: боль и надежда, страх и любовь. Я любил её именно такой, какой она была. Ценил эти моменты физической близости, когда она обнимала меня просто потому что ей этого хотелось, потому что она чувствовала безопасность в моём присутствии.

В то время я ещё не знал, чем обернётся для меня наша с ней история. Не знал, что впереди нас ждут испытания, которые будут проверять силу наших чувств и привязанности. Но в тот момент я знал одно: я буду рядом с ней, что бы ни случилось.

Я направлялся в свой кампус по узкой тропинке, когда встретил своего лучшего друга, Уильяма. Он был не просто любимчиком всех преподавателей—не потому что хорошо учился, а потому что искусно умел их обманывать и правильно списывать. Кроме того, Уильям был ярым приколистом и душой компании, всегда готовым поддержать в любую минуту. Его непоколебимая поддержка была для меня словно свет в темноте, каким бы ванильным это ни казалось.

На первый взгляд, Уильям – обычный парень с волнистыми русыми волосами и зелеными глазами, придающими его немного вытянутому лицу особый шарм. При моем росте 187 см, он мне полностью ровня и выделяется своей стилем. Но то, что действительно добавляет красок в его безмятежную жизнь, – это его нежные чувства к девушке по имени Джессика, которую он ласково называет «Даки». Их отношения словно созданны на небесах: она дополняет его так же идеально, как и он её. Вместе они как две половинки одного целого, украшающие жизнь друг друга яркими красками.

– Здарова, Джек. Давно не виделись! – хлопнув по плечу, сказал Уильям, его улыбка сияла, как летнее солнце на закате.

– Целое лето прошло, на моей памяти, – ответил я, почесывая подбородок и вспоминая все проведённые дни, которые успели пролётно исчезнуть.

– Ну что, как в старые добрые: по бутылочке пива, под музыку и ехидные разговоры? – его глаза счастливо блестели, обещая долгожданный вечер.

– Да как скажешь, – с огромной радостью от предвкушения выпитого пива ответил я, чувствуя, как в груди разливается тепло.

Мы направились в нашу старую комнату на третьем этаже, стены которой уже любимыми стали. В этой крошечной обители настоящего дружеского уюта текли наши разговоры столь же непринуждённо, как рекой льётся время.

Уильям рассказал, как однажды летом, после пьяной вечеринки с друзьями, он гулял под ночными звёздами голышом, с носком на своём члене. Эта картина вызвала у меня истеричный смех. Да, Уильям был настоящим приколистом, и именно за это я его ценил.

– Может, косячок? – спросил он у меня с самодовольной улыбкой, доставая картофельные чипсы из пластикового пакета.

– Ты же знаешь, я бросил, – сказал я, но в голосе моём мелькали нотки сомнения.

– Да пофиг, от одного раза ничего не случится! – убеждал он с уверенностью опытного брата, готового поддержать в любой ситуации.

«А ведь действительно», подумал я, оглядывая комнату, пропитанную воспоминаниями и впитывающую каждый миг настоящего. Киваю в знак согласия.

Табачный дым окутал нас, словно теплый плед, музыка плавно заполнила пробелы в разговорах. Вечер переливался всеми оттенками радости – от простой бутылки пива до тихих, но глубоких бесед под звездами и светом старых фонарей.

Я снова делаю затяжку и… выдох. Клубок дыма развеялся на ветру, а неописуемая эйфория растеклась по телу словно лава из вулкана. Снова вдох и…

– Как там Дарси?

Неожиданный вопрос застал меня врасплох, и я раскашлялся, в горле запершило.

– Ну, могу назвать её состояние стабильным. Порой кажется, что ей становится немного легче переживать какие-либо эмоции. Она достигла фазы «крепких объятий», чему я безмерно рад. Время от времени мы можем поговорить о жизни, но когда речь заходит о её состоянии, она начинает замолкать.

Уильям, прислонившийся к перилам веранды, бросил на меня задумчивый взгляд, а потом спросил:

– А что её батя, ты говорил с ним?

– Говорил. Его так же тревожит её ментальное здоровье, но психолог сказала ему, что ей просто нужно время. Время, чтобы справиться с болезненной утратой. Она испытывает эмоции, но на данный момент они у неё заблокированы глубоко в подсознании. Боится снова потерять кого-то из близких. Её отец старается проводить с ней больше времени, и кажется, это идёт ей на пользу.