Окруженный внимательными слушателями, Кромвель комментировал последние события, в которых принимал участие. Он рассказал о Филлис Балеброк, о чести, которой она его удостаивала, будучи с ним в дружеских отношениях, и о ее странной, ужасной смерти. Загадочные убийства всегда привлекали лондонцев, вот почему бродягу слушали с живейшим интересом, к огорчению Джима Блэкбаса, его извечного соперника, более молодого и не вызывающего доверия. Лишь благодаря своим кулакам, которыми он часто пользовался, у него были союзники. Внимание слушателей удвоилось, когда Кромвель стал рассказывать о Доре и ее неудачном посещении Скотланд-Ярда. Польщённый всеобщим интересом, он особо подчеркнул то обстоятельство, что девушке здорово повезло, когда она встретила его на Грик-стрит, потому что лишь он мог найти Толстяка Моргана, которого хорошо знал. Длинная восторженная пауза последовала за этим утверждением. Блэкбас, еле сдерживая злость, попытался истолковать событие в свою пользу и бросил пренебрежительным тоном:
— Так, что, Кромвель, ты теперь якшаешься с легавыми?
У оратора перехватило дыхание. Возмутительное коварство! Но по выражению лиц слушателей он догадался, что реплика достигла цели, и его подозревали в предательстве. Нужно было взять верх, и быстрее, иначе Блэкбас будет верховодить «дном» в Сохо. Отстранив стоящих рядом с ним, Кромвель направился прямо к своему противнику:
— Нет, мистер Блэкбас, я не работаю с легавыми, как вы только что пытались утверждать, чтобы запятнать мою порядочность. Просто я действую против тех, кто убивает девочек, которые годятся нам в дочки, мистер Блэкбас! Таким образом, мистер Блэкбас, я могу считать себя порядочным англичанином. Сожалею, что достопочтенное общество выслушало вашу паршивую болтовню, порочащую верноподданного Ее Величества. Вот что я вам скажу, мистер Блэкбас!
Одобрительный шум последовал за этими разглагольствованиями Кромвеля. Блэкбас же, сконфуженный и разозленный, исчез в темноте, бросив напоследок:
— Во всяком случае, я бы не хотел оказаться на твоем месте. А если убийца узнает, что ты говорил с легавым?
Кромвель пожал плечами с видом человека, который презирает опасность, если речь идет о его долге. Однако последнее замечание недруга произвело на него неприятное впечатление, которое он не успел осмыслить, потому что в этот момент появился бригадир одной из фруктовых компаний и позвал его и еще трех разгружать грузовики.
***
Оставив машину на Саутхэмптон-стрит, Брэдфорд приступил к методичным поискам Кромвеля: он заходил во все бистро и спрашивал, не видел ли его кто-нибудь. А из крытого прохода на Кинг-стрит вышел еще один жаждущий встречи с Кромвелем, по всей видимости, лучше осведомленный о его привычках, потому что он сразу направился туда, где собирались нищие в ожидании заработка. Этот Другой ни у кого ничего не спрашивал. Он старался не привлекать к себе внимания и был похож на охотничью собаку, идущую по следу и не отвлекающуюся ни на что.
В это время Кромвель хватал ящики с овощами и фруктами, которые к нему подтаскивал шофер, находящийся в кузове, и относил их в склад фруктовой компании. Это была нелегкая работа. Иногда, когда ему сводило руки от усталости, он подумывал о том, что выбрал неправильный путь в жизни: он работал больше, чем какой-нибудь служащий, у которого будет приличная пенсия. Такие мысли приходили ему в промозглые ночи. Но должны были прийти весна и лето с прогулками на солнышке, послеобеденным сном на берегу Темзы и несравненной свободой побродить по полям, лесам, оживленным улицам. Мечтая об этом, бродяга чувствовал, как силы возвращались к нему. Нужно было продержаться до тех пор, пока, как перелетная птица, он не почувствует необходимость улететь, что случалось с ним каждый год в первые солнечные дни. Кромвель пил чай, которым его угостил бригадир, чтобы он немного отдохнул, и в это время Уил Долфин, проходивший мимо с как всегда шутливым видом, крикнул ему:
— Хелло, Кромвель! Какой-то тип тебя ищет!
Бродяга обжегся горячим чаем, который он пил маленькими глотками, и при этом вспомнил всех святых английской церкви, которые позволили появиться на свет такому крикуну, как Уил Долфин, не способному с осторожностью сообщать неожиданные новости. Кромвелю очень хотелось, чтобы тот объяснил ему, о ком речь, но Долфин затерялся в толпе. Бригадир, видя, что Кромвель хочет отойти, бросил:
— Эй, старина! Еще рано уходить!
Кромвель вернулся к ящикам, но ему очень хотелось узнать, кто же так интересовался им, чтобы разыскивать в кишащем людьми Ковент-Гардене. Минут пятнадцать он работал, не думая больше о летнем безделье, стараясь догадаться, кому же он мог понадобиться этой ночью. Внезапно в голову ему пришла последняя фраза Блэкбаса: «Во всяком случае, я не хотел бы оказаться на твоём месте. А если убийца узнает, что ты говорил с легавым?»
Бродяга в ужасе замер. Как он раньше не подумал об этом? Никакого сомнения: его искал убийца! Убийца знал, что бродяга распознал его. Это случилось тогда, когда в «Еловой шишке» Кромвель рассказал о своей встрече с Дорой Карпентер и о том, что она поведала ему. Теперь убийца хотел заставить его замолчать так же, как он сделал с Филлис Балеброк. От страха он уронил ящик, который нёс, и его содержимое рассыпалось по тротуару. Бригадир выругался в его адрес, но Кромвель будто перенесся в другой мир. Он уже чувствовал холод ножа у себя на горле. Он стал озираться направо и налево, как загнанный зверь. Бригадир подошел к нему:
— Что случилось?
Бродяга вздрогнул и сделал усилие, чтобы произнести членораздельно:
— Кажется, я заболел, хозяин.
— Некстати. Хотите бросить?
— Да. Больше не могу.
Бригадир был хмурым, но добрым парнем, ему было жалко Кромвеля, он не мог понять, как можно существовать, не имея дома и удобной, мягкой постели.
— Пойдёте в больницу?
— Думаю, пройдет.
– Тогда всего хорошего. Когда будет лучше, приходите, для вас всегда найдется работа. Держите, плачу, как будто вы все кончили.
Почувствовав в руке деньги, бродяга сумел сохранить самообладание, чтобы поблагодарить, затем растворился в толпе. Бригадир покачал головой. Бродяга Кромвель... Дни его, наверное, сочтены, он скоро умрет в одиночестве на больничной койке или на лондонском тротуаре. Нищета! С радостью подумав о своей жене, ребятах, уютном домике, он встал на место бродяги и стал разгружать ящики.
Кромвель не отвечал на шутки, двигаясь в толпе. Он старательно вглядывался в лица всех встречных и шел, шел, как будто был уверен, что если остановится, то отдаст себя в руки убийцы. Таким образом, в кипящем Ковент-Гардене их было трое, тех, кто искал друг друга или бегал друг от друга, и никто, без сомнения, не догадывался, какая разыгрывалась драма. На мгновение Кромвелю пришла мысль подойти к первому попавшемуся полицейскому и попросить защиты, но могло случиться так, что полицейский, устав на дежурстве, прогонит его, к тому же, что точно он мог сказать? Можно было затеять скандал, чтобы его отвели в ближайший участок... Но Кромвель с ужасом думал о том, что его заметят, что он будет в центре всеобщего внимания, он слишком любил свободу, чтобы позволить себя запереть. И он шел, шел.
Что касается Брэдфорда, он расспрашивал всех, кто бы мог знать того, кого он изо всех сил старался обнаружить, но никто не мог ему сказать ничего определенного. Кромвеля видели то здесь, то там, час, четверть часа, пять минут назад, он пошел туда, а, может быть, в другую сторону. Уил Долфин сказал, что его кто-то искал. Потом Кларенс снова встретил Уила Долфина, и тот, убедившись, что его другу не желают ничего плохого, сообщил, что Кромвель работает на разгрузке овощей. Брэдфорд подумал, что миссия его заканчивается, но бригадир сказал, что бродяга почувствовал себя плохо и только что ушел. По совету бригадира Брэдфорд направился к ближайшей больнице, то есть в противоположном направлении тому, куда пошел Кромвель.
Третий двигался спокойно, неторопливо вглядываясь во все темные закоулки, разглядывая всех, кто разгружал грузовики. Никто не обращал на него внимания.
