А потом пошли бы пить кофе в свой любимый «АмБар». Кстати, я даже не уследил, когда неофициальное название первого в России американского бара стало официальным. Или позавтракали бы дома, повозились бы немного с Мишкой, превратившимся в жуткого почемучку, и Женечкой, которая тогда ещё только ползала. Тихие радости, семейный покой.

Самый длинный период покоя, с тех пор, как я провалился из Нью-Йорка 2001 года в Нью-Йорк же 1 августа 1895 года. До того моя жизнь была спокойной, я делил своё время между химией, энергетикой и девушками, стараясь успевать всё, а вот потом…

Потом периоды покоя у меня случались нечасто. Сначала полгода пытался выбиться наверх со дна жизни, участвуя в электрификации железной дороги Балтимор-Огайо и параллельно – очаровать дочку местного строительного воротилы, мистера Элайи Мэйсона. Однако едва что-то стало налаживаться, как меня обокрали, подставили, избили и даже пытались линчевать. Сбежал в Нью-Йорк, наладил бизнес по изготовлению стрептоцида и мази – громилы той же корпорации попытались то ли похитить меня, то ли убить. А когда с помощью друзей удалось отбиться, – натравили полицию. Пришлось мне из Штатов сбежать. Кочегаром на маленьком пароходике, да ещё и без жалования. Наоборот, выложил денег столько, что на каюту первого класса в океанском лайнере хватило бы!

Так и тут всё оказалось не слава Богу! Неподалёку от Крита пришлось прыгать за борт… Потом одно цеплялось за другое, и я вляпался в критское восстание против турок. С тех пор их недолюбливаю, и не упускаю случая помочь тем, кто с ними борется. Деньги на это даю, да и в моей службе безопасности тренируют греков, армян, болгар и прочих бойцов за независимость, а я делаю вид, что не замечаю. «Общество содействия прогрессу и гуманности» их ко мне регулярно присылает, а потом помогает им вернуться к своей борьбе.

Впрочем, справедливости ради, именно представитель этого общества, упорно представлявшийся Николаем Ивановичем, эвакуировал меня с Крита после нескольких ранений и вывез в Одессу, там подлечил, снабдил документами и сделал так, что вопросов ко мне не возникло. А тот я, который воевал на Крите под прозвищем Суворов-паша, как бы даже погиб и похоронен, чтобы не разыскивали. Так что тут я ещё и воздаю добром за добро.

Но ведь и в Одессе мои приключения не кончились. Правда, именно там я познакомился со своей Натали, Натальей Дмитриевной Ухтомской, нынешней моей женой, но даже этот отрадный факт не затмевает того, что реализованный мною бизнес по производству аспирина, вместе с оформленными патентами у меня нагло постаралась отжать компания «Байер». Однако тут я уже был готов, и у них ничего не получилось. Пришлось всё у меня выкупать, и за немалые денежки!

Потом перебрался сюда, к устью реки Выг, спасти будущего тестя от банкротства и начать серьёзный бизнес. И что же? Все равно бандиты нападали! То невесту чуть не сожгли (кстати, именно на пожарище я ей и сделал предложение!), то вообще, чуть не укокошили нас всей семьёй, да ещё и в компании Великого Князя Александра Михайловича.

Не желали местные «цари горы» смиряться с потерей лидирующих позиций. И перемен не желали. А потом выяснилось, что их англичане подзуживали. Ну да я – парень упорный, и команду собрал, что надо! При помощи Аркадия Францевича Кошко, звезды российского сыска, и его ученика Кирилла Артузова мы этот клубок распутали. Три года назад наказали последнего из организаторов того покушения. Нет, не из мстительности. Просто этот гад всё не желал успокаиваться. Нанимал террористов, раз подручные не справились. Вот и пришлось организовать ему ответную подставу.

Только с этим порешали, как меня начали рвать на части, всем хотелось, чтобы я именно на их «полянке» свой бизнес открыл! Секрет был прост, мои партнёры обычно имели больше, чем я, потому что я делал материалы, а они – готовые изделия. Да ещё и русско-японская война. Она тут у нас получилась, как по мне, так с очень приличными результатами. Но общественность всё равно бурлила. Условия мира назвали позорными, а Витте – предателем. Может, и в нашей реальности дело не только в позорности было, а просто время такое? Вот страна и бурлила? Как-никак, даже революция началась!

В общем, и тут пришлось «графу полуманчжурскому» и «барону безкорейскому» в отставку уходить. А на его место назначили нашего с Натали доброго знакомого, Петра Аркадьевича Столыпина[3].

Из мемуаров Воронцова-Американца

«… И вот тут-то, в революцию, у меня начался период покоя. Целых три года лично у меня было все хорошо. Прекратились покушения. Неожиданно даже вечная нехватка денег на инвестиции не то, чтобы исчезла, но стала менее острой.

Покушение на Столыпина, случившееся в августе позапрошлого года, не сильно омрачило наш покой. Кстати, он вообще был человеком большого личного бесстрашия. В Аткарском уезде в бытность саратовским губернатором он сам подошел в упор к заводиле бунтовавших крестьян, целившемуся в него из револьвера, расстегнул китель и тихо произнёс: «Ну, стреляй!» Тот не решился и ушёл, продираясь сквозь толпу[4].

Пётр Аркадьевич и бронежилет скрытого ношения, разработанный моими лабораториями, упорно отказывался носить. Да и моим предложениям по усилению охраны сопротивлялся. С трудом удалось уговорить, если не добавить число телохранителей, то хоть частично заменить на моих, специально обученных.

Однако то покушение, окончившееся взрывом на Аптекарском острове, немного помогло. Приставленная к нашей охране специально обученная собака подала сигнал о наличии оружия и взрывчатки у боевиков. В результате взрыв был произведён боевиками в изолированном помещении, пострадала только пара охранников, да и те отделались контузией средней тяжести от взрывной волны.

Я про это покушение смутно что-то помнил. В девяностые по телевидению было множество передач про Столыпина и про то, как он «строил Великую Россию». Я тогда был повернут на Америке, к России любого периода относился со скепсисом, но даже мне запомнилось, что в реальной истории пострадавших было куда больше, в том числе досталось и его дочери с сыном. Они как раз вышли на балкон.

Пётр Аркадьевич не боялся за свою жизнь, но когда представил, что могло быть с его детьми, взорви террористы свою бомбу хоть немного поближе, реально испугался. И разрешил усилить охрану семьи.

После взрыва Столыпин ни на секунду не потерял самообладания и выдержки, что привело к резкой перемене в отношении к нему не только двора, но и широких кругов петербургского общества. Больше того, Александр Михайлович отмечал, что изменилось отношение и у Совета Министров. А Артузов и Кошко доносили, что изменилось отношение и в ближайшем окружении в Министерстве внутренних дел. Уважать стали! Искренне! В России этого времени личное мужество вообще почитали.

Но мы с Натали и ближайшим окружением преспокойненько стригли купоны, уделяли куда больше времени семье. Супруга даже освоила, пусть и на дому, курс экономики Беломорского университета. Я же занимался, в основном, развитием бизнеса. И в России, и за границей.

Появились было надежды, что спокойный период продлится до самой Первой Мировой. Ведь удалось даже «нобелевку» Менделееву организовать, уж не знаю, насколько тут помогли мои усилия… Ведь он точно заслужил. Но в этой истории успели вручить, смерть не помешала.

Эх, каким ударом стала его потеря для нас всех. Я лишился и настоящего Учителя, и большого друга.

Снизила свою остроту и проблема с кадрами. Оперились первые воспитанники, обучение которых в университетах, институтах и реальных училищах кредитовал наш банк.

Но именно тема образования и привела к окончанию периода покоя. В самом начале 1908 года в комиссию по народному образованию поступил Законопроект «О введении всеобщего начального обучения в Российской Империи». И тут же в кулуарах закипели споры. Как всегда, у каждого был свой, самый верный способ «как нам обустроить Россию».