Цены на бирже вздрогнули и немного приподнялись, окупив нам все затраты. А банк Шиффа, по нашим оценкам, впервые ушёл в минус. Не так уж и сильно, миллионов на сто-сто пятьдесят, но всё равно – обидно!

Оставался последний удар.

Куба, Гавана, 18 декабря 1910 года, воскресенье

День выдался тёплый и солнечный, поэтому свидетелей хватало. Мальчишки сбегались посмотреть не только из окрестных кварталов, но даже с окраин. А те, кто не успел, всё равно хвастались потом, что были и видели.

Ещё с утра к одному из особняков начали стягиваться гринго с винтовками и револьверами. Одеты они были разномастно, но всех объединяла манера двигаться и держать окружающую обстановку под контролем. Стрелки и громилы, все как один.

Прибывший, пусть и с запозданием, отряд местной полиции встретили двое мужчин, более солидных на вид, чем остальные громилы. В одном из этой двойки некоторые мальчишки опознали начинающего, но очень ловкого адвоката. Он показал старшему полицейскому какую-то бумагу, а второй ловко всунул в карман этого же полицейского сколько-то долларовых купюр и, похлопав по плечу, спровадил подальше.

Ближе к обеду подтянулось ещё десятка два конных стрелков. А последним прибыл автомобиль в сопровождении конной повозки с пулемётом.

Аборигены встревоженно наблюдали. Шутка ли! Пулемёт, почти сотня стрелков, а полицию спровадили! Не иначе, как будет заварушка. Несколько встревоженных мамаш попытались загнать отпрысков домой, но получалось у них не очень. Больше половины мальчишек вскоре вернулись, должно быть, сбежав по дороге.

Чуть позже к соседнему особняку подъехала колонна автомобилей. Из грузовика выскочило десятка полтора бойцов. Шедший следом грузовик, весь закрытый броней, поводил башней с пулемётом «максим». Мол, всем ли понятно? Прибывшие солдаты ловко отыскали во дворе укрытия, но выглядывали оттуда не с пустыми руками. Пара пулемётов Мадсена, пара гранатомётов, самозарядные карабины Нудельмана…

Потом из крытого автомобиля вышел мужчина средних лет и проследовал в особняк. Да что же тут творится, чёрт побери?!

Тем временем наступил час дня, и из обоих особняков вышли, судя по всему, боссы и направились к беседке, расположенной посередине.

– К чему этот спектакль с броневиком, Юрий?

– Вы же сами оговорили условия, мистер Шифф. Каждый может взять столько охраны, сколько ему покажется достаточным. Мне показалось уместным взять броневик. Сами знаете, везти сюда сотню бойцов, как вы, я не мог.

– Ладно, к делу! Вы настойчиво хотели видеть меня. Зачем?

– Чтобы заработать. Нам обоим заработать, я имею в виду!

Шифф хмыкнул. Ну да, после того, как я несколько раз сумел обойти его, предложение о совместном заработке выглядело не очень убедительным.

– Поймите, я не мстителен. Сами видите, я сотрудничаю с Морганом, пытавшимся когда-то убить меня. И с Мэйсоном, натравившим на меня бандитов, а потом и полицию. Вас же я вообще хорошо понимаю. Ничего личного, только бизнес!

– Хм, интересная фраза. Надо будет запомнить!

Ну да, здесь-то её Аль-Капоне ещё не сказал, а Марио Пьюзо не вставил в своего «Крестного отца».

– Поэтому к делу! Я знаю, как ещё заработать на бирже. Но сделать это один не смогу. И вы не сможете, мистер Шифф. А вот вместе – у нас получится! Мы не доверяем друг другу, потому я выстроил предложения так, чтобы была возможность взаимного контроля.

Шифф лишь пожевал губами, но ничего не сказал, лишь сделал жест, продолжай, мол.

– Вы знаете, что мы применяем меры по снижению давления избыточного зерна на рынок. Все эти птицефермы, галеты и прочие субпродукты. Но есть ещё одна новинка, с которой мы пока не знакомили широкую публику. Углекислотный элеватор. Фактически, это обычный ангар с площадкой для временного хранения зерна. Но если его загерметизировать и повысить внутри содержание углекислоты, зерно может храниться намного дольше.

Шифф своим видом показывал, что слушает внимательно, но пока не понимает, в чем его интерес.

– У меня есть технологии, а у вас – деньги и контроль над строителями, политиками и железными дорогами. Вы можете притормозить эти стройки так, что они не дадут мне прибыли! Но ваше участие, напротив, может существенно их ускорить. То есть, мы с вами, договорившись, можем ещё немного воздействовать на биржу. Причём углекислота идёт от спиртового сбраживания, то есть мы можем производить топливный спирт, перерабатывая подгнившую картошку.

– Зачем вам это, Юрий? – разлепил губы банкир.

– Как это, зачем? Чтобы заработать! Я и не думал воевать с вами, меня интересует заработок! И я всегда был готов делиться, вы же знаете!

– Я не о том спросил! Зачем вы упорно поддерживаете этих Романовых? Вы же умный человек. Поддерживаете прогресс, дружите с евреями. Вы должны понимать, что революция в России неизбежна!

Ту настал мой черед помолчать. Нет, свои причины я прекрасно осознавал. Но надо было показать, что я тщательно обдумываю ответ. Да и слова подобрать, чтобы быть правильно понятым.

– У нас с вами действительно много общего, мистер Шифф. Но я не верю в революцию. И не хочу своей стране Гражданской войны. Это страшно, американцам ли не знать?!

Я помолчал ещё немного и продолжил:

– А революция непременно приведёт к Гражданской войне! Посмотрите на наших революционеров, они грызутся между собой уже сейчас! А что будет после их победы, когда надо будет делить власть? Как они договорятся о пути, по которому вести страну? Нет, революции почти всегда приводили к гражданским войнам, и в России непременно приведут. Поэтому я хочу дать своей Родине хотя бы небольшой шанс провести преобразования без революции. Без пролития братской крови. Без разрушения экономики и отбытия в эмиграцию многих миллионов её лучших сынов и дочерей, самых образованных и способных.

– Хм… Ну что же, может быть вы и правы в своих опасениях. Но я верю, что власть Романовых вредна для России. И должна быть разрушена. Посмотрим, кто из нас окажется прав!

– А что по поводу моего предложения?

– Я согласен. Попытка не удалась, этот раунд игры я проиграл, так зачем же ещё и убытки терпеть?

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Сотрудничество позволило Шиффу вернуть свои потери, но я понимал, что теперь у нас с ним началась «холодная война». Ведь он не просто так сказал про то, что «проиграл этот раунд игры». При случае он сделает подножку моему бизнесу, он этого случая будет активно искать! Просто потому, что я открыто объявил, что Романовых, хоть они мне и не нравятся, не брошу! И что моё и его видение будущего России сильно отличаются. Так что теперь для него это было не только бизнесом, но и личным делом.

Ну что же, это просто повод быть более осторожным! Но никак не бросать дела. У меня их становилось всё больше. И теперь передохнуть вряд ли получится до конца войны. Я кряхтел, бурчал, жаловался сам себе, но тащил этот воз, всё же стараясь находить время на семью, друзей, моих «капитанов» и – неизбежно в моем возрасте – занятия спортом. Если раньше стрельба была нужна мне для обеспечения безопасности и душевной разгрузки, то сейчас все эти разминки и упражнения, в первую очередь, обеспечивали необходимый тонус…»

Беломоро-Балтийский канал, неподалёку от Сегежи, 8 января (21 января) 1911 года, суббота

– Вперёд, вперёд, мохнатые! – заорал Генри Хамбл и щёлкнул в воздухе бичом для большей доходчивости. Собаки наддали!

Чёрт, есть всё же прелесть в этом – в солнечный морозный денёк лететь по гладкому льду Канала, расчищенному ветерком! Мороз не запредельный, примерно минус пятнадцать по Цельсию, так что только бодрит. И скорость на нартах ощущается совершенно иначе, чем в поезде. Или даже на аэросанях, в которых едут сзади Воронцов с Семецким. Нет, не то это!

Ну вот, опять начался заснеженный участок. Придётся сбавить скорость и пропустить аэросани вперёд. Воздушный поток сдует ещё не слежавшийся снег, и собачкам будет не так тяжело. Да и ему самому, разумеется. Топтать тропу в снегу – тяжкий труд, а не отдых!