В подвалах Зимнего дворца мне раньше бывать не доводилось. Ни там, в будущем, где посетителей Эрмитажа водили строго по залам музея, ни тем более – здесь. Но всё когда-нибудь случается впервые!

– Вот, герр Воронцов, посмотрите, что у нас получилось из ваших идей! – Евгений Сергеевич произнёс это по-немецки, которым достаточно свободно владели все присутствующие. Боткин неплохо усовершенствовал язык во время своих европейских стажировок, мне же его пришлось выучить. Немецкий был неофициальным современным международным языком химии, да и новости инженерии на нем пока было проще и быстрее найти, чем на английском или французском. А для Александры Фёдоровны, Императрицы Российской он вообще был родным. По-русски же она до сих пор говорила с сильным акцентом.

– А что, симпатично!

Право слово, даже не знаю, как они этого добились. Яркое освещение, симпатичный бассейн-лягушатник с подогревом. Размером так метров пять на восемь. Дно и бортики оборудованы рифлёной губчатой резиной, так что сложно и поскользнуться, и удариться.

Про царевича Алексея я помнил немногое. Помнилось, что к моменту расстрела он уже вышел из детского возраста и перешёл в отроческий. И про гемофилию его тоже помнил. А все больше – про Григория Распутина, набравшего невероятную силу именно тем, что помогал царевичу переносить его хворь. Вот я, когда мои лаборатории начали заниматься донорской кровью, пристроил рядом и тему гемофилии. Больных собирали по всей России и даже за рубежом. Изучали и по мере сил облегчали им страдания.

Тогда и выяснилось, что для этих больных куда опаснее не внешние кровотечения, а внутренние. Там, где обычный ребёнок отделался бы ссадиной, синяком или лёгким вывихом, у больных гемофилией образовывались огромные сгустки крови, мешающие ходить, а то и опасные для жизни. Поэтому нынешние врачи рекомендовали таких детей вообще носить на руках, вести малоподвижный образ жизни и тому подобное. Представляете, что это такое для ребёнка?!

Вот мы и нашли выход. Плавание. В таком вот относительно безопасном «лягушатнике». Для царевича и других больных был специально разработан защитный костюм Аквамена. Защитный во всех смыслах. Щитки на руках, ногах, коленях и локтях. Костюм мягкий, но толстый. Должен смягчать удары. И теплоизоляция костюма, чтобы ребёнок не мёрз при длительном купании. И, разумеется, боевой пистолет Аквамена, стреляющий водой! По легенде мультиков и комиксов, вода летела с такой скоростью, что пробивала врагов насквозь. Тут была обычная брызгалка. Но всё равно – детям весело!

Евгения Сергеевича сделали врачом царской семьи полтора года назад. И надо же, как много он успел! Этот бассейн был не первым, существовали бассейны и в других дворцах. Но в бассейне ли дело? Его построить недолго! А вот обучить дядек, как присматривать за царевичем и играть с ним, обучить пятилетнего ребёнка соблюдать осторожность в игре и в то же время не ограничивать его в нагрузках – это да, талант!

– Герр Воронцов! Юрий Анатольевич! Mein lieber Freund[23]! – Аликс от волнения путалась в словах и языках, – Вы так много для нас делаете! Доктор Боткин много рассказывал о ваших идеях и показывал ваши письма! Спасибо вам за всё! Надеюсь, вы будете чаще навещать нас теперь?

– Прошу прощения, но дела, дела! Я бы и сегодня вряд ли зашел, но меня вызвали к барону Фредериксу с отчётом. Но зато я с подарками. Вот! – и я подал ей коробку с киноплёнкой. – Новинка! Новейший мультфильм про Аквамена! Не просто цветной, он ещё и со звуком!

Да, год назад, наконец, решили вопрос нанесения цвета на одну плёнку, послойно. А теперь придумали и синхронизатор – специальный прибор, который делал одинаковыми скорость воспроизведения мультфильма и звука, записанного на пластинку.

– Аппаратура уже доставлена! – вклинился Евгений Сергеевич, – Так что смотреть можно, когда пожелаете.

Счастливый визг царевича перекрыл все прочие голоса. Ну, ещё бы, новый мультик про обожаемого Аквамена, и не просто в цвете, но и со звуком. Однако мне пора, барон Фредерикс ждёт!

– Вот результат ваших трудов! Список дворян, принужденных продать имение предков под угрозой разорения и банкротства! – Николай II, Император Всероссийский, царь Польский и Великий князь Финляндский в раздражении потряс многостраничным документом. – А ведь эти земли были пожалованы их предкам за служение! Не вами пожалованы, а помазанниками божьими! Кто дал вам право отнимать их?!

Вообще-то, занимался этим больше Рабинович, а не я, а официально – так и вообще три банка, из которых два были под патронажем самого государя-императора.

Вот только говорить об этом не стоило. И дело даже не в том, что меня уже успели обвинить, что я превратил Беломорск в гнездо иудеев, подозрительных иностранцев-революционеров и суфражисток! В притон вольнодумства и китайскую опиумокурильню!

И даже не в том, что присутствующий здесь Столыпин меня к этому активно подталкивал. Я прекрасно знал об их небольших разногласиях с царём. Столыпин предлагал вообще изымать помещичьи земли в принудительном порядке. Царь же был категорически против[24]!

Нет, дело в том, что мои возражения и комментарии вообще не предполагались. Когда я, весь такой довольный, что облегчил жизнь пацану и вообще выступил эдаким добрым дедушкой Морозом с мешком подарков, явился к министру двора, барон Фредерикс рассеянно задал мне несколько пустяковых вопросов, после чего вдруг заявил, что мои ответы захочет выслушать Его Величество. Честно признаюсь, я затупил и даже тогда не особо насторожился.

И лишь когда меня, как барана на верёвочке, притащили в один из кабинетов, до меня, наконец, дошло, что предстоит разнос. Не простой, а капитальный. Потому что помимо самого Николая II нас с бароном дожидались Столыпин и Кривошеин, Главноуправляющий землеустройством и земледелием. А в таком составе мелких вопросов не задают.

А то, что выволочка будет капитальной, можно было понять из того, что вызов был замаскирован. Наверняка это было сделано, чтобы не узнали Сандро, Ксения и прочие мои высокопоставленные партнёры. Все знали, что Николай II легко поддаётся постороннему влиянию, потому мера весьма разумная. Со стороны моих недоброжелателей, разумеется.

Николай успел в своём гневном монологе помимо уже названного предъявить мне целую кучу претензий. Почему удобрения уходят за рубеж, если Россия ещё не полностью охвачена? Господин Воронцов что, не в курсе, что бюджет Российской Империи держится на экспорте зерна? Зачем шведы и китайцы на русской земле? Почему, наконец, мои банки активно кредитуют кулаков-мироедов, а кооперативы создаются вяло? И кредитуются недостаточно?

При этом обвинении я, честно говоря, просто впал в ступор! Я-то, наивный, до сих пор думал, что «кулаки-мироеды» – это термин из большевистской пропаганды! И вообще, считал, что кооперативы – это прообраз колхозов и личная блажь Столыпина! А монархи их, разумеется, не поддерживают и поддерживать не могут! Потому, честно говоря, я потому и Рабиновича так ориентировал – поддерживать крестьян с предпринимательской жилкой. Теперь и за это огребаю!

А обличительный монолог продолжался. Причём былые и текущие заслуги не упоминались вовсе! Зато обвинений в непонимании момента и прочих грехах, действительных и мнимых, хватало с избытком. Предъявили даже то, что я пытался ускорить принятие Закона о всеобщем начальном образовании. Дескать, рассчитывал на платежах из бюджета поживиться, акула капитализма эдакая!

– Я думаю, что в нынешнем виде ваш так называемый Холдинг приносит державе больше вреда, чем пользы! – резюмировал между тем самодержец. – И должен быть реформирован! Решение будет доведено до вас на днях. Более вас не задерживаю!

Чёрт! А ведь у нас игра в самом разгаре! И не факт, что теперь удастся его переиграть! У меня аж в глазах потемнело! Так и шёл по коридору Зимнего, почти ничего не видя, да и не особо глядя по сторонам.