– Увы, ты не прав. Я расскажу тебе потом. Это важный момент.

Парень опустился на стул рядом с Адой и заглянул в ее глаза, ставшие еще более пронзительными от набежавших слез.

– Я, конечно, не собираюсь тебя жалеть и утешать. Но, может, расскажешь уже, в чем дело? У меня складывается ощущение, что здесь не только я жертва, но и ты.

– Умный что ли? – огрызнулась Ада.

– Не глупый уж точно. Так что давай, колись. Что там за дело? Мне надо что-то изучить? Ты будешь показывать какие-то ритуалы? Демонов вызывать, души умерших… Я понятия не умею, что надо делать.

– Забавный, – улыбнулась Ада. – Сначала я расскажу тебе сказки саамов. Про саамов ты хоть знаешь?

– Обижаешь! У нас в школе было краеведение. Мой любимый предмет, между прочим.

– Уже лучше. Я боялась, ты настолько прагматичен, что и в легенды не поверишь.

– Не поверю. Но охотно послушаю. Так что там с демонами?

– Никаких демонов не будет. Ни сегодня, ни потом. Сегодня тебе нужно отдыхать. Восстановление целостности тела требует сил. Во сне ты быстрее справишься. У тебя был непростой день.

– А знаешь, кто в этом виноват? – улыбнулся Борис.

Почему-то искренне и не зло. Он и сам не понимал, как может испытывать симпатию к девушке, которая его убила. Стокгольмский синдром? Не так же быстро… Или есть что-то еще? Что-то застрявшее в памяти, потерянное в толще времен и теперь рвущееся наружу.

– Знаю, – так же по-доброму ответила Ада. – Ложись спать.

– А ты?

– А мне как раз-таки нужно поизучать. Думаю, ты проспишь до завтрашнего утра. Тогда и будем разбираться, что делать дальше.

Борис приподнял одну бровь, зашел в комнату и оттуда прокричал:

– Ничего, что здесь одна кровать? Ты ночью где спать собралась? Или ты – нечисть, и не спишь?

– Борь, я – человек. И спать я буду рядом с тобой. Не бойся, приставать не стану. Но другого места нет, уж прости.

– Даже если бы ты пристала, я бы отбился. Ты не в моем вкусе, – хмыкнул Боря, понимая, что нагло врет.

– Ну да.

Ада поманила парня пальцем, и он против воли приблизился к замершей в дверях девушке. Она была значительно ниже ростом. И ее дыхание с лавандовым ароматом сейчас приятно щекотало шею. То самое место, где теперь под кожей врос поводок.

Девушка подняла голову и кивком заставила Бориса податься навстречу. Его губы оказались так близко к приоткрытому рту Ады, что сдержаться было практически невозможно. Повинуясь инстинкту, он потянулся к девчонке, а она в ответ засмеялась и прошептала: «Спать!».

В два шага Борис оказался у кровати, рывком лег, закрыл глаза и в ту же секунду вновь отправился навстречу тьме.

Ада спать не могла и не хотела. Убедившись, что Боря пребывает в крепком сне, как будто он мог ослушаться приказа и не повиноваться, девушка вышла из дома. Прохладный вечерний воздух заставлял ежиться, несмотря на высокое солнце. Поднимал волоски на руках, пробирал до костей. Но Ада не пыталась укутаться – так она чувствовала себя живой. Обычной. Нормальной.

Некроматнтке, а теперь Ада точно была ею, хотелось побродить без дела и осознать, что она сотворила. Черт возьми, она по-настоящему убила человека. Неважно, что сейчас этот человек спит в ее кровати, сытый, способный улыбаться и даже симпатичный.

Ада одернула себя. Как она может считать его симпатичным? Человека, который убил любимого…

Любимого. С детства, как Александр первый раз явился Аде во сне, девочка знала, что способна любить только его. Она росла с этим знанием. Слушалась и училась у давно умершего шамана, приходящего по ночам. Берегла себя для него, пока он не приказал иное. Ждала всей душой, когда сможет принести в жертву глупого паренька и вернуть к жизни любимого.

Далекая фантастическая мечта была смыслом жизни, путеводной звездой, поводом просыпаться по утрам. А теперь она становилась реальностью. Первая часть плана уже позади. Она, Ада, обычная девочка со странными снами и непонятными ей самой способностями, убила человека. Убила и оживила. Привязала к себе. Осталось только укрепить связь и навсегда обменять его душу на душу любимого, таящуюся в камне…

Самое сложное позади. Впереди только счастье. Настоящая любовь и вечная преданность. Но почему именно сейчас стало так страшно? Откуда столько сомнений?

Вдруг этот Александр – никакая не любовь? Ада не сомневалась, что их жизни и души – единое целое. Но вдруг… Вдруг ритуал не сработает, и Ада пошла на преступление зря? Борис убил в прошлом, не дал состояться союзу Ады и Александра. Значит, он – единственно правильная жертва, и все получится. Но вдруг… А может, шаману нужна вовсе не любовь…

Стоп. Не думать! Даже не допускать мысли!

Ада сжала кулаки и до боли впилась ногтями в ладони. Ускорила шаг и перешла на бег. Не думать. Не думать. Не думать.

Не допускать жалости к Боре. Не общаться с ним как с равным. Только как с привязанным мертвяком. Он даже не человек уже. Все, как учил Александр.

Мысли путались и раздирали на части. Почему именно ей пришлось нести этот груз? Неужели наши прошлые жизни способны так сильно влиять на настоящее, и нет никакой возможности отбросить их, забыть и начать заново? Почему мы вынуждены раз за разом возвращать долги…

Ада вернулась домой, когда время перешагнуло за отметку «вечер». Мурманск по-прежнему не засыпал – белые ночи все ставили с ног на голову. Физических сил не осталось. Впрочем, как и моральных. За несколько часов брожения по городу девушка успела миллион раз задать себе сложные и странные вопросы. И столько же раз пообещать, что не будет о них думать. У нее есть цель. Есть средства для ее достижения. Все остальное неважно и не заслуживает внимания.

Без сил она рухнула на кровать, где Боря, свернувшись в позе эмбриона с поджатыми ногами и скрещенными на груди руками, спал почти неслышно. Аде мерещилось, что он стонет во сне, потирает шею, но не рискует предпринять побег. Даже мысленно. Боится. Он ее боится.

Было бы странно, если бы не боялся. Разве можно не бояться собственного убийцу?

Ада вздохнула. Не хотелось ей быть тем, кого боятся. Но путь есть путь. Приходится принимать все его особенности.

Она разделась, отвернувшись к стене, будто бы Боря посмел сейчас проснуться. Натянула длинную растянутую футболку светло-серого цвета, расчесала густые черные чуть вьющиеся к вечеру волосы и примостилась на краю кровати так, чтобы не касаться парня даже волоском. Ада отправилась изучать, как и пообещала Боре. Изучать во сне то новое, что должен быть открыть ей Александр после совершенного ритуала.

Любимый не заставил себя ждать. Он словно бродил где-то на краю подсознания Ады и нетерпеливо выстукивал ногой ритм, как бы намекая, что девушка слишком долго ведет свои внутренние монологи, а пора переходить к делу.

Впервые Ада испытала смешанные чувства. Сначала она побаивалась голоса и смутного образа во снах и ничего не понимала, потом стала ждать встреч. В последние же годы ощущала исключительно восторг и странное желание поклоняться и повиноваться. Такая сильная любовь.

Сегодня она смутилась. Ада ждала Александра, предвкушала, желала рассказать, что ей удалось. Ей, обычной девчонке, удалось воскресить человека! В ней не было саамской крови, девушка не обладала силой шамана, но все же смогла. Во имя любви. Во имя справедливости. Во имя…

Ада поняла, что говорит все это вслух. Не настолько вслух, чтобы ее услышал спящий безвольный Борис, но настолько, чтобы Александр показался не смазанным сном, а во всей красе. Ярко-синяя рубаха с высоким воротником и вышитой окантовкой, оленья шкура через плечо, нож в кожаной оплетке на ремне. Пронзительный взгляд умных полупрозрачных глаз, не упускавших из вида ни одну мелочь. Темные до плеч волосы. Изогнутые в хитрой усмешке тонкие губы и шрам, проходящий от подбородка до глаза, пересекая рот и всю щеку.

Странный, ненастоящий, мертвый шаман. От которого захватывало дух, глаза загорались безумным огнем, а в сердце начинало нестерпимо печь. Ада и сама не понимала, что в образе этого человека так на нее влияет.