Мне стало вдруг невыносимо, мучительно стыдно оттого, что я подвергаю подругу такому безумному риску.

– Бэлка, не поздно еще отказа...

– Нет!! Это дело всей моей жизни! Ты ведь не хочешь, чтобы я от своей никчемности опять напилась таблеток?!

– Нет, не хочу, – быстренько свернула я разговор, испугавшись нового приступа рассуждений на тему целесообразности воссоединения некого шустрого сперматозоида с пофигистической яйцеклеткой.

– Ну и пошли! – скомандовала мне Бэлка.

– Ну и поехали, – согласилась я.

С утра Шарова позвонила в свой клуб и дала распоряжение, чтобы столики вынесли в сквер, организовали закуску, выпивку, и заказали в фирме «Салют» самые дорогие, самые сногсшибательные фейерверки.

Никто из важных персон города на VIP-вечеринку, конечно же, не пришел, но нам это было и не важно. Главное, что суету, толкотню, приглушенное освещение и легкое опьянение всех собравшихся мы обеспечили.

Соблазн сделать свое дело и уйти незамеченным у молоточника должен был возникнуть непременно. Если, конечно, он читает самую читаемую газету в городе...

Гавичер появился внезапно, возник словно из-под земли, и сразу припал к фужеру с шампанским, словно похмельный синдром был вечным спутником его детективной работы. Я чуть не выругалась вслух, увидев, что он вырядился в белоснежный костюм. В вечерних сумерках, в рассеянном освещении скверика, он выделялся на фоне толпы, словно белый медведь среди серых собратьев.

А может, был в этом наряде некий сценический, драматургический смысл?!

Сильно я в этом сомневалась, поэтому указала Бэлке на Гавичера и покрутила у виска пальцем. Бэлка еле заметно кивнула, и маргаритки, тюльпаны и ландыши слаженно дрогнули на ее шляпке.

Я набрала номер мобильного Гавичера и, не поздоровавшись, сообщила ему:

– Минут через десять, когда еще немножко стемнеет, а толпа опьянеет и отвлечется на фейерверки, Бэл... Юлиана встанет и пойдет по дорожке к черному входу клуба. Молоточник, скорее всего, не упустит такого удобного случая и попытается ударить ее. Но вы должны будете следовать за Ульяновой... тенью, и вы должны будете упредить удар. Правда, не знаю, как вам это удастся в таком... наряде.

– Л-л-л-егко, – проблеял Гавичер, перещеголяв в заикании Михальянца. Он смачно булькнул и шумно сглотнул. Я видела, как он опрокинул в себя новый бокал шампанского, и с ужасом поняла, что детектив пьян в стельку.

«Факир был пьян», – припомнилось мне.

«А кролик обосрался», – любил добавлять Сазон.

Оставалось надеяться, что раз Гавичер все же пришел, то на что-нибудь он, да сгодится.

– А теперь, господа, – заорала ведущая в микрофон, – гвоздь программы!

Бэлка так подсуетилась, организовывая эту псевдовечеринку, что здесь была даже ведущая – бойкая дамочка средних лет, отблескивающая люрексом. Она умудрялась худо-бедно руководить праздной, пьяноватой толпой, задавая слаженность ее действиям и передвижениям.

– Фейерверки! – крикнула дамочка, полыхнув люрексом. – Да здравствует самая известная русская в Голливуде!!

Толпа дрогнула и подтянулась к центру скверика. Белый костюм Гавичера маячил недалеко от подиума, на котором восседала Бэлка.

Я сидела за маленьким пластиковым столиком, слева от сцены, и делала вид, что увлеченно слежу за шоу. Громыхнул залп, в небо взлетел яркий букет разноцветных огней. Одновременно с выстрелом Шарова встала и, не торопясь, медленно пошла к зданию клуба.

Белый костюм отделился от подиума и двинул за ней, держась на почтительном расстоянии. Я зачем-то достала мобильный и попыталась настроить фотокамеру, но освещения было недостаточно.

Если Гавичер завалит мне операцию, я придушу его собственными руками.

– Наконец-то я вспомнил, где я вас ви-ви-видел, – прозвучал у меня над ухом бархатный баритон.

Я чертыхнулась, подняла голову и увидела Михальянца. Почему-то я совсем не учла, что самый скандальный в городе журналист не пропустит такого события, как эта липовая вечеринка. Снова бабахнуло так, что заложило уши. Толпа завизжала и зааплодировала. Бэлка семенила по тенистой, петляющей между кустами дорожке, Гавичер крался следом, отсвечивая белым костюмом.

– Вы не-не-не-невестка Сазона Сазонова! – радостно сообщил мне Михальянц и присел напротив, на пластиковый стульчик. Сегодня он выглядел еще привлекательнее – свеженький, бодренький, с любопытным блеском в глазах.

– Ш-ш-ш-шли бы вы лесом, – прошипела я, заразившись его заиканием.

– Вполне настоящая вечеринка, – проигнорировал Михальянц мою нелюбезность. – А вы гово-во-ворили – «утка»!

– Уйдите!

Я потеряла Бэлку из вида. Дорожка сделала крутой поворот, и Шарова скрылась за густой завесой кустарника. Белый костюм притаился за широким стволом какого-то дерева, – кажется, это был дуб.

– Вы что-то опять сни-ни-нимаете? – указал Михальянц на мой мобильник. – По-моему, освещения недостаточно.

– Пшел вон! – крикнула я, но мой крик совпал с новым залпом салюта и визгом толпы.

– Ваша подруга здорово потратилась на эту липовую вечеринку! – воскликнул парень с самым редким на земле именем. – Скажите, ведь это она так усиленно изо-зо-зображает Юлиану Ульянову? Зачем? Надеется по-по-получить по башке?

Я резко встала и выплеснула шампанское в его наглую морду.

– Значит, я прав! – Он достал из кармана брюк платок и стал вытирать им лицо. Даже в темноте было видно, что платок свеж и идеально отглажен. Утеревшись, Михальянц развернулся и вразвалку пошел к толпе.

Бэлки так и не было видно, белый пиджак по-прежнему подпирал дуб.

Я набрала Бэлкин номер. Она ответила сразу, и у меня отлегло от сердца.

– Ты где?! – крикнула я, прикрыв рукой микрофон.

– Какой-то гад закрыл черный вход! А мне нужно в туалет на полном серьезе! Где Гавичер?!

– Сидит в засаде под дубом, не бойся!

– Да я и не боюсь! Я в туалет хочу! Слушай, плевать на Гавичера, я пошла через центральный... – Она вдруг замолчала и еле слышно сказала: – Ой...

– Что, Бэлка?!

– Ой...

В лучшем случае, она не добежала до туалета, в худшем...

– Бэлка!!!

Телефон ответил шрапнелью коротких гудков.

Я бросилась туда, где белел Гавичер. Сзади грохотали залпы салюта, слышались восторженные вопли толпы. Я бежала так, что, казалось, ноги не касались земли. Остановившись у дуба, я крикнула:

– Гавичер!

Детектив не пошевелился. Он стоял, обняв толстый ствол дерева, припав щекой к шершавой коре.

– Гавичер!! – Я перепугалась, что детектива убили, но затылок его был цел, спина не была прострелена и в ней не торчал нож. Зато Сеня громко храпел, причмокивая, как младенец.

Гавичер спал!!! Лучший в городе детектив задрых при попытке задержания опасного преступника. Не нужно было проводить экспертизу, чтобы понять, что он вдрызг пьяный, – в воздухе витал дух крепчайшего перегара. Похоже, Сеня начал утром с пивка, продолжил водочкой из графинчика, прописавшейся у него на рабочем столе, а сверху накидал шампанского. Похоже, умение спать стоя, досталось ему от черкешенки-бабушки...

Факир был пьян...

«И реквизит забыл в гримерке», – любил добавлять Бизя.

Я обстучала Гавичеру карманы, нашла за брючным ремнем предмет, похожий на пистолет, выхватила его и побежала к зданию клуба. Нет, прежде чем побежать, я сдернула с лучшего в городе детектива штаны. Пусть думает, что хочет, когда проснется.

Бэлку я увидела сразу. Она сидела, прислонившись к двери черного входа, пыталась мне что-то сказать, но только беззвучно раскрывала и закрывала рот. Поняв, что говорить у нее получается плохо, Шарова стала бурно жестикулировать, указывая на свою голову, с которой слетела шляпа. На рыжем затылке топорщился поролон. Бэлка походила на сломанную куклу, у которой батарейки уже на исходе.

– Он ударил тебя?! Оглушил?! Где он?!! – переорала я новый салютный залп.

Шарова ткнула пальцем туда, где шумела оживленным движением улица. Я не сразу поняла, почему так резко тормозят все машины, почему они так истерично сигналят и забирают резко кто вправо, кто влево. Через секунду я увидела, что наперерез движению несется почти двухметровый верзила. Он увиливал от машин, хватался за капоты и перепрыгивал через них. За ним со всех ног, не уступая верзиле ни в скорости, ни в ловкости, бежала невысокая женщина в спортивном костюме. В тетке я с удивлением признала Анну.