– Ну когда-нибудь же надо начинать, – небрежно ответила на это Романова. – К тому же вы скоро уходите на пенсию. Вот и передайте его мне. Я стану его кумушкой.

Осипов криво улыбнулся:

– Я, конечно, могу попробовать. Но ничего не обещаю. Штурман сложный человек, очень сложный. У него, что называется, не все дома. Он даже в психушке пару раз лежал. Один раз с заточкой на меня бросился – не признал в темноте. Чуть не зарезал. А вы… – Он вновь окинул взглядом ладную фигурку Гали Романовой. – Вы все-таки женщина. Не знаю, как он отреагирует.

– Это уже моя забота, – сказала Галина. – Вы, главное, нас познакомьте. Много времени это у вас не займет. Пару часов – не больше. А потом можете возвращаться в санаторий и продолжать отдых.

На этот раз встречу устроили в конспиративной квартире на проспекте Мира. Квартира была хорошо, можно даже сказать, шикарно обставлена. Едва переступив порог гостиной и кивнув Гале, Штурман зыркнул глазами по стенам, по мебели и удивленно посмотрел на майора Осипова.

– Почему здесь? – спросил он.

– Потому что я так захотела, – ответила за майора Галя Романова.

Штурман пристально на нее уставился. Это был мужчина средних лет, невысокий и худой. В его сухом, остроносом лице, равно как и в черных, бегающих глазках, было что-то крысиное (так, по крайней мере, показалось Гале). Одет он был в потертую кожаную куртку, на ногах – джинсы и кроссовки. Волосы черные, стриженные щеточкой и топорщившиеся во все стороны. Одним словом, личность была крайне неприятная.

– Познакомься, это Галина Романова. – Осипов сделал рукой широкий жест. – Она капитан милиции. Теперь ты будешь работать с ней.

Майор Осипов проговорил эти слова с легким оттенком язвительности. Штурман пристально посмотрел на Галю черными глазами-бусинками и сморщил желтое лицо.

– Я предпочитаю работать с мужчинами, – сказал он гнусавым (под стать внешности) голосом.

– Да ну? – усмехнулась Галина. – Значит, и у вас есть свои принципы?

Штурман перевел взгляд на Осипова.

– Что она имеет в виду? – быстро спросил он.

– Она… – начал Осипов, но Галя его сухо перебила:

– Она имеет в виду, что вы будете сотрудничать с тем, с кем вам скажут. – Вы не на детской площадке и не в казаков-разбойников играете.

– Я не хотел…

– Вот именно, – резко сказала Галя, сверля Штурмана холодными глазами. – Вы не хотели идти со мной на конфликт. И никакого конфликта нет. – Она слегка прищурила глаза и добавила ледяным голосом: – И в ваших же интересах, чтобы его не было в дальнейшем. Иначе…

Романова оставила фразу недоговоренной.

Штурман слегка поежился, а Осипов посмотрел на Галю с удивлением.

– Значит, вы капитан милиции, – проговорил Штурман, отводя взгляд, и в голосе его на этот раз не было никакого вызова. – Понятно.

Осипов хмыкнул. Затем криво усмехнулся и сказал:

– Ну вот и познакомились. Может, мы наконец присядем?

Как только сыщики и платный агент расселись вокруг журнального столика, Осипов достал из кармана трубку и принялся неспешно набивать ее табаком, всем своим видом показывая, что он здесь простой наблюдатель.

Некоторое время Галя и Штурман изучающе смотрели друг на друга. Когда Осипов закурил трубку и пыхнул дымом, Штурман поморщился, достал из кармана упаковку антиникотиновых жевательных таблеток, забросил одну в рот и принялся методично жевать.

– Бросаете курить? – поинтересовалась Галя.

Штурман кивнул:

– Да. Забыл спросить: вас не раздражают жующие мужчины?

Он улыбнулся, но Галя покачала головой и ответила без тени улыбки:

– Нет. Жуйте на здоровье.

– Спасибо. – Штурман откинулся в кресле и закинул ногу на ногу. Прищурился и продолжил: – Вижу, вы девушка строгая. Но я не хочу, чтобы у вас сложилось мнение, что я вас боюсь. Так вот, я вас не боюсь. Но не хочу, чтобы вы осложняли мне жизнь. Она у меня и без того непростая. И еще: я не люблю, когда со мной говорят грубо. Это не потому, что я такое нежное создание. Просто нам ни к чему грубить друг другу. Пожалуйста, воспринимайте меня как своего коллегу, который… ничем не хуже и не лучше вас. Извините за дидактический тон, но вы должны это запомнить.

Галя была слегка удивлена таким поворотом дел, но ничем не выказала своего удивления.

– Хорошо. Я это запомню, – спокойно ответила она.

И замолчала, давая Штурману возможность выговориться. Прежде всего нужно понять, что за человек сидит перед ней. А человек, судя по всему, и впрямь был непростой.

Штурман удовлетворенно кивнул. Взгляд его так и говорил: кажется с ней можно иметь дело.

– Итак, – продолжил он после паузы, – теперь вы будете моим связным. Я знал, что это должно произойти, ведь майор уходит на пенсию. Но, признаться, не ожидал, что моим новым кумом станет женщина. Да еще такая красивая, как вы. Поэтому слегка растерялся. Но теперь взял себя в руки. Если вы не против, я буду звать вас просто Галиной.

Галя спокойно согласилась:

– Я не против.

– Хорошо, Галина. – Штурман улыбнулся узкими, сухими губами. – Итак, что вас интересует?

– Меня интересует ваше последнее донесение, – сказала Галя. – О том, что в Москве готовится убийство крупного чиновника или бизнесмена.

Штурман кивнул:

– Да, это так. Я слышал об этом от одного знакомого. Но конечно же он мог слегка приврать. Сами понимаете, никто от этого не застрахован.

– Расскажите об этом подробнее.

Штурман мельком глянул на майора Осипова, тот едва заметно кивнул.

– Дело было несколько дней назад. Если быть совсем точным, то в минувшее воскресенье…

Несмотря на будний день, небольшой ресторанчик ломился от клиентов. По всей вероятности, место было популярным в Берлине.

Элла Черепахова, роскошная, пышногрудая блондинка, с полноватым, но все-таки весьма приятным личиком, стряхнула с сигаретки пепел в грязное блюдце (тянуться за пепельницей Элле было лень) и пророкотала глубоким голосом:

– Так что, Танюха, здесь нашему брату тоже не медом намазано. Дерьмо – оно везде дерьмо, хоть в России, хоть за границей.

Собеседница Эллы Черепаховой Таня согласно кивнула:

– А я никогда и не обольщалась. Это вы в России вечно думаете, что счастье там, где вас нет. А я всегда знала: счастье – штука приходящая. Главное – иметь терпение, чтобы его дождаться.

– Там можно всю жизнь просидеть, дожидаясь-то, – насмешливо ответила ей Элла.

Татьяна улыбнулась и дернула обнаженным плечиком. В отличие от подруги, Таня была девушкой стройной, можно даже сказать – худощавой. Изящная фигурка, изящные руки, изящные пальцы – этим Бог Таню явно не обделил, и она об этом знала. Кроме того, у Тани были густые русые волосы, которые она (в отличие от платиновой блондинки Эллы) никогда не красила и не завивала. Зачем портить то, что дано тебе самой матушкой-природой?

Если лицо Эллы было лицом сдобной толстушки, то Танино напоминало декадентствующую аристократку – лицо тонкой лепки, с изящно очерченными скулами и небольшими голубыми глазами, которые смотрели на окружающих с высокомерным спокойствием, словно весь мир был лишь отражением этих глаз, причем отражением не слишком удачным.

– Кстати, как твой фиктивный брак? Еще не перерос в настоящий? – деловито осведомилась Татьяна.

Элла округлила глаза:

– Ну ты даешь, подруга. Я уже три месяца как в разводе.

– Правда? – вскинула брови Татьяна.

– Ну да. Я что, не говорила?

– Не помню. В любом случае – поздравляю!

Татьяна отсалютовала подруге бокалом с вином и отпила глоток. Затем посмотрела на часики и сказала:

– Что-то твой друг опаздывает.

Элла тоже посмотрела на часы:

– Ошибаешься. Он никогда не опаздывает. У него еще есть целая минута.

– Минута! – усмехнулась Таня. – Что такое минут?

– Вот увидишь, через минуту он будет здесь. Мой друг – большой педант.