– Ну, Инара так Инара, я не против, – Брент встал и вернул ребенка Огде. – Остальное где? Показывайте все.

Борко с Огдой переглянулись, и парень вытащил из-за печки ящик с книгами и сундучок и поставил их на лавку рядом с Мерьей.

– Богатая невеста рыжая ваша, – Мерья взяла из сундучка одну монету, поднесла ее к подслеповатым глазам, попробовала на зуб, – чистое золото, без обмана. Вот повезет кому-то лет через пятнадцать! – засмеялась она сухим трескучим смехом и бросила монету обратно в сундучок.

Брента очень заинтересовали деньги. Он захватил из ящика сразу две монеты – золотую и серебряную и теперь изучал их, тоже попробовав сначала на зуб, а потом еще и подбросив каждую. Монеты со звоном тяжело упали на широкую ладонь старосты.

– Да, деньги немалые. – Брент бросил монеты обратно, и они весело звякнули, ударившись об остальные.

– Ты говорил, книги еще были? – обратился староста к Борко.

– Смотри ты, я не увижу, – Мерья откинулась к стене и сказала Огде – Корзинку мне покажи. Огда, отдав девочку Борко, выбежала в другую комнату и сразу вернулась с корзинкой. Мерья осмотрела принесенную ей вещь также внимательно, как недавно рассматривала ребенка. Она ощупала стенки, дно, только что не обнюхала корзинку. Не найдя ничего подозрительного, старуха передала корзинку Бренту. Покрутив в руках, староста вернул ее Огде.

Борко открыл ящик и Брент быстро пролистал несколько наугад взятых оттуда книг. Ему тоже очень не понравились непонятные, похожие на деревья, значки, покрывавшие ровными рядами страницы. А еще больше ему не понравились пустые страницы с одной – двумя рядами колючих строчек внизу. Что-то беспокоило старосту, ему казалось, что нечто пугающее исходит от безобидных чистых страниц, но что именно ему не нравилось – он не мог объяснить. И вообще, все происходящее в доме, сама ситуация были не то чтобы странными, а какими-то неправильными, что-то шло не так, но что – непонятно. Захлопнув книгу, Брент обратился к старухе.

– Что скажешь, Мерья? Что решишь?

– А что я решу? – После паузы, неторопливо заговорила Мерья, – девчонка совсем мала, родителей не помнит, меток и знаков ни на ней, ни на ее вещах нет. Ее род, сразу видно, не из бедных, да только в хорошие времена эльфы своих детей в реку не выкидывают. Пусть остается, вреда от нее не будет, а этим, – она кивнула в сторону Борко и Огды, – девчонка в радость только будет да заботы прибавит. Сам-то что думаешь?

Брент тянул с ответом, хотя уже все решил – девочка останется у новых родителей. Но что-то необъяснимое не давало ему покоя, свербело, ворочалось внутри, вызывало тревогу. Но вслух сказать о своих опасениях староста не решился и громко и торжественно объявил ждущим его решения хозяевам дома:

– Девочка остается у вас. С этого дня Инара считается вашей дочерью. «Теперь вы ее родители и должны заботиться о ней и обращаться с ней так же, как обращаетесь с собственными детьми», – произнес Брент фразу, употребляемую обычно при усыновлении детей.

– Спасибо, Брент, спасибо, Мерья, – Борко и Огда кланялись старухе и старосте в ноги, – спасибо, что не отказали нам. К столу просим, поужинайте с нами, – пригласили супруги важных гостей.

– Не откажемся. – Мерья неловко потянулась за своей палкой, Борко бросился ей на помощь, помог подняться, дойти до стола и усадил на почетном месте. Брент сел справа от старухи.

Уложив ребенка, Огда заметалась между печью и гостями, выставляя на стол приготовленные раньше, еще теплые кушанья. Пока гости не насытились, она даже не присела за стол, стараясь как можно лучше услужить старосте и Мерье. Наконец, все наелись, и старуха попросила Огду еще раз показать ей ребенка. Молодая женщина принесла девочку и с поклоном передала ее Мерье. Брент тоже подошел поближе.

Инара не спала, увидев склонившихся над ней людей, она начала их внимательно рассматривать. Вот эту улыбающуюся молодую женщину она уже знает, немного растерянного мужчину рядом с ней тоже, а вот пожилого человека и старуху она видит в первый раз, но совсем не боится. А вот этого маленького неповоротливого старичка со сморщенным лицом, цветом похожим на бревенчатую стену дома, смотрящего одним глазом, с лохматыми бровями и свалявшимися волосами и редкой бороденкой она тоже видела раньше, когда ее первый раз принесли в дом. И старичок этот радовался Инаре, улыбался и даже пытался ей что-то сказать. Девочка улыбнулась в ответ и протянула ручки в его сторону.

– Что это с ней? – Брент обернулся и ничего не увидел позади себя, – к кому это она?

– Ээээ, да, похоже, она их видит, – удивленно протянула Мерья, тоже проследив за взглядом девочки и увидев там, как и недавно Борко только сгустившийся мутный обрывок тумана, – вот это да, ну и дочку вы себе нашли. Никто не помнил, когда Мерью в последний раз видели улыбающейся – на памяти всех жителей села она была вечно всем недовольной старой каргой, а сейчас старуха расцвела, как весенний полдень и улыбалась во весь беззубый рот.

– Ай да девчонка, ай да находка! – Если бы могла, Мерья пустилась бы в пляс, – вот уж где настоящее сокровище, берегите ее, пуще всего берегите! – Это говорила она уже окончательно растерявшимся новоиспеченным родителям.

Супруги растерянно переглянулись между собой. Огда взяла девочку на руки, прижала к себе. При всем уважении к старой женщине Огда не поверила в то, что сказала Мерья, это было невероятным, и не могло быть правдой. Довольная улыбающаяся старуха между тем с нежностью смотрела на ребенка. В доме стало тихо, только с улицы доносился лай собаки и визг пытающихся залезть на забор любопытных мальчишек.

– Ну что ж, на том и порешим, – Брент снова уселся за стол, – вот и хорошо, славная девчонка. Отчасти он успокоился, так как понял, что именно его волновало: где это видано, что маленький ребенок так долго не плакал? Ведь, в самом деле, гости пришли уже давно, успели и поговорить, и поесть, а Инара даже ни разу не захныкала. Но теперь-то все встало на свои места – раз она их видит, так чего же ей реветь? Но полностью беспокойство его не ушло, оно лишь уменьшилось в размерах, заползло вглубь и теперь тихонько, но настырно зудело там, как зудит издалека заходящий на цель комар, готовясь впиться в дремлющего человека. Эти странные эльфийские книги, да еще и эта необыкновенная и пугающая способность ребенка… Но, с другой стороны, один человек хорошо умеет ковать лошадей, другой печь хлеб, третий знает толк в целебных травах. А маленькая Инара видит нежить, и, видимо, не только видит, но и может говорить с ний. Вернее, сможет говорить, когда научится это делать.

Нежить обитала здесь давно, очень давно, весь мир, называемый ныне Ближними Землями и населенный людьми, были их домом. Бестелесные бесплотные существа, были одним целым с окружающим их миром, они жили в каждом дереве, цветке, камне, птице, речной воде, ветре и дожде. Они были везде, они были во всем. Люди, сами того не зная, вторглись в их мир, и полностью, до неузнаваемости преобразили страну духов: земли и луга превратили в поля, огороды и пастбища для скота, вырубали лес, строили села и города, перегородили реки мостами и плотинами. Сначала нежить пыталась договориться с людьми – в те времена многие могли их видеть, но встречи эти заканчивались всегда печально: духи земли, воды и леса внушали людям ужас своим видом. Кто-то видел их в образе старика с длинной зеленой бородой, густыми бровями, синеватым лицом и ярким румянцем на щеках, кому-то хенги показывались корноухими, без бровей и ресниц, обросшими травой или мхом, или толстым коротконогим человечком с чешуйчатыми лапами вместо рук и горящими, как у кошки глазами. Если рядом внезапно появлялось подобное чудовище, то первым и естественным желанием человека было бежать от него как можно дальше и как можно быстрее. Иногда находились смельчаки, пытавшиеся силой бороться с духами, но не преуспели в этом и люди навсегда проиграли этот поединок – как можно на равных биться с бесплотной тварью? С тех пор нежить старалась больше не показываться людям на глаза, но, обиженные на них, отныне стали враждебны людям, в лучшем же случае – нейтральны.