– Вчера вечером, пока некоторые из вас предавались блуду и иным порочным развлечениям, – он выразительно посмотрел на Мишку, – я сделал запрос в наш архив. И вот, пожалуйста, ознакомьтесь, – протянул он мне папку. – Читай внимательно, Ростова, учись работать, пока я жив. А майору Суходольскому, с твоего разрешения, я пока коньячку плесну, а то помрет еще болезный.

Я с интересом открыла папку:

«15 ноября 1943 года

…Органами НКВД СССР за пособничество немецко-фашистским оккупантом и измену Родине разыскивается особо опасный преступник Шварц Вольдемар Маркович, 1879 года рождения, уроженец г. Дорогобуж Дорогобужского уезда Смоленской губернии. По имеющимся данным, гр. Шварц причастен к многочисленным военным преступлениям на территории СССР. В том числе под его непосредственным руководством проводились карательные операции по ликвидации Дорогобужского партизанского края, сплошные зачистки отдельных деревень, массовые расстрелы мирных жителей и военнопленных…»;

«11 декабря 1944 года

…По донным НКВД СССР, Шварц В.М. 1879 года рождения – крупный помещик, имел несколько обширных поместий в Одесской и Херсонской областях. Жена гр. Шварца, урожденная Дарья Аладушкина – дочь купца Складушкина, купившего в конце XIX века имение в д. Семкино Дорогобужского уезда. Расстреляна в 1921 году. Шварц – активный участник белогвардейского движения. В 1919 году, после разгрома частей Деникина под Астраханью, бежал. Предположительно, сначала в Боку и потом в Германию (отец Шварца – по национальности немец). Есть непроверенные сведения об активном участии гр. Шварца в бандитском формировании атамана Махно. Вплоть до начала Великой Отечественной войны проживал в г. Кельне, в собственном доме. Рейхсдойче. В СССР объявился под Смоленском в 1941 году в звании зондерфюрера СС в качестве коменданта специальной абверкоманды. По имеющимся донным, летом 1943 года в результате наступательных действий Красной армии ушел со Смоленщины в сторону Белоруссии, вплоть до сентября 1943 года находился в Кричевском районе БССР».

– Прочитала? Какие есть мысли по этому поводу? – генерал хитро подмигнул мне. – А у Шварца-младшего генетика еще та. Боевой, видать, у него дедушка был.

– Честно говоря, чтобы делать какие-либо, пусть и предварительные, выводы, информации маловато, – не согласилась я. – Пока мне непонятно одно. К моменту появления Шварца-старшего на территории СССР ему уже было… – я заглянула в папку, – 62 года. Что заставило его приехать на родину жены и заняться столь хлопотным делом? Со всеми этими арестами, пытками и расстрелами? Обычно людей его возраста больше тянет внуков нянчить. Нет внуков? Тогда хотя бы мемуары писать. Тем более рассказать было о чем. И еще вопрос, почему именно Смоленск? Не Одесса или Херсон, а именно Смоленск? Неужели заявился просто проведать оставшихся в живых родственников, причем даже не своих, а по линии жены? Все это очень странно. Это первое. Второе, на сентиментального дедушку он явно непохож. Поэтому версия, что приехал мстить за жену, расстрелянную коммунистами, мне кажется несостоятельной. И потом, если он такой идейный и приехал насмерть драться с советской властью, то почему не дрался до конца вместе с немцами? Насколько я понимаю, после Смоленщины он отправился со своей зондеркомандой в Белоруссию. А дальше? Правильно, как в воду канул! Он что, вдоволь не навоевался в Гражданскую? Может, я, конечно, не права, но складывается впечатление, что Шварц выполнял в смоленских лесах какую-то архиважную задачу. А борьба с партизанами – просто прикрытие. Тем более что в Одессе на этом поприще тоже было где развернуться. Одни Одесские катакомбы чего стоили. Или я не права? Я так думаю: приехал, выполнил задачу, зачистил «хвосты» и уехал. Все грамотно, как по учебнику.

– Ты хочешь сказать, что Шварц-старший тоже что-то искал в смоленских лесах со своей зондеркомандой? – подал голос опохмелившийся и наконец воспрявший духом Суходольский.

– Похоже на то. особенно если учесть сильный интерес его внука к этому лесному массиву, – согласилась я. – Заметьте, если внук так упорно продолжает начатое дедом, почти со стопроцентной уверенностью можно утверждать: у Вольдемара Шварца задуманное не получилось. Скорее всего, ему помешало крупномасштабное наступление Красной армии летом 1943 года. Мое мнение – нужно как можно быстрее брать этого Шварца-младшего за мошонку и «колоть». Я уверена, он что-то знает про пропавший в 1941 году груз. Почти наверняка все крутится вокруг этого самого золотого обоза.

– Я так понимаю, нашего «героя» вы сами спеленаете? – генерал опять хитро посмотрел на меня, – Спецгруппу, надеюсь, вызывать не нужно? Ну и ладненько. Тогда за ордером на арест зайдете через час, а пока свободны.

– Товарищ генерал, разрешите вопрос? Личного характера, – спросила я, задержавшись у дверей.

– Валяй.

– От Егора[6] ничего нет?

– Нет, пока ничего. Заброска прошла удачно. Он выйдет на связь, как только внедрится. Да не переживай ты так, он опытный сотрудник, не впервой. Ничего не случится с твоим Егором. Если у тебя все, то иди и работай спокойно.

Во вторник утром мы с Суходольским отправились на задержание Шварца. Погода стояла прекрасная, мотор «Лендровера» урчал едва слышно. И я даже задремала под убаюкивающий шелест шин по асфальту. Проснулась только в обед, когда машина свернула на улицу Карла Маркса и затормозила около отдела внутренних дел по Дорогобужскому району Смоленской области.

Информация, которой по-братски поделились местные опера, ничего нового, как и предполагалось, нам не дала. Поэтому, быстро уточнив адрес проживания нужного нам объекта и не теряя времени на дальнейшие расспросы, мы выехали на место. Как оказалось, Шварц жил в собственном роскошном кирпичном особняке на улице художника Брюсова. Затормозив у высоченного кованого забора, за которым сквозь стройный ряд великолепных туй виднелся внушительных размеров красивый дом, крытый черепицей, Мишка завистливо присвистнул:

– Ничего себе домик. Хорошо же живут местные менты, хоть и бывшие. Пожалуй, как вернемся, сразу напишу рапорт о переводе. А чего? Городок мне понравился, зеленый такой. Вот только дороги подкачали. Но это ничего, моему «Лендроверу» эти ямки по барабану. А к пенсии тоже перееду в такой домик у леса. Свежий воздух и все такое. Ты как, может, присоединишься?

– Да ну тебя к черту, балабол, с твоими идиотскими шутками, давай звони, – кивнула я на кнопку видеодомофона.

Суходольский уже минуты две жал на кнопку, но тщетно. Стало понятно, что общаться с нами явно не хотят. Тогда Мишка со злостью сильно дернул дверь калитки, и она вдруг бесшумно отворилась. Я быстро расстегнула наплечную кобуру и, выдернув пистолет, поставила его на боевой взвод. Мой напарник боком просочился на территорию особняка. Перебежками миновав опрятный газон, мы приблизились к дому. Входная стеклянная дверь приоткрыта, из сумрачной темноты холла не доносится ни звука. Рывком открыв дверь, мы ринулись внутрь. Знаком показав, что за мной осмотр первого этажа, Мишка стал осторожно подниматься по лестнице и через мгновение скрылся в коридоре наверху. Я уже закончила осмотр, как увидела Суходольского, с удрученным видом спускающегося по широким ступеням деревянной лестницы.

– У меня ничего, – развела я руками.

– У меня тоже, если можно так выразиться. – Мишка выругался вполголоса и прошипел: – Все псу под хвост, иди сама посмотри.

Уже догадываясь, что произошло, я бегом преодолела два лестничных пролета и, оказавшись в темном холле второго этажа, чуть не споткнулась о распростертое на полу тело.

– Вот черт, – не в силах сдержать эмоции, тоже выругалась я.

Сомнений не было – на полу с несколькими пулевыми ранениями в груди, широко раскинув руки, лежал Шварц-младший. По привычке приложив три пальца к сонной артерии распростертого тела и убедившись, что передо мной труп, я обессиленно опустилась на пол.