– А ты его сильно не нагружай, – отвечала мать.
– Ну, нет, – возражал отец, – Спуску я ему не дам. На соревнованиях ему делать нечего, а для себя, пусть трудится наравне со всеми – в жизни пригодится.
Славик часто бывал у них дома. Мама всегда старалась накормить Славку, но он стеснялся и отказывался, и Родиону с Мариной чуть ли не силком приходилось усаживать его за стол. Но постепенно Славка привык, и стал почти третьим ребёнком в их семье, частенько даже оставаясь на ночь, предварительно позаботившись об отцовском ужине, и оставив записку. А иногда Елизавета, приготовив что-то вкусненькое, просила Славика передать часть Евгению Семёновичу. Елизавета с Иваном радовались дружбе детей и старались со своей стороны её поддерживать. Дети по вечерам куда-то частенько исчезали, а потом в Родькиной комнате о чём-то подолгу шушукались. Родители не вмешивались. Лишь однажды отец спросил, – Надеюсь, у вас нет никакого криминала?
На что дети заверили, что всё нормально, и родители больше не возвращались к этому разговору, считая, что у них должны быть свои секреты. А секретничать было о чём, особенно после вылазок в запретную зону, или зона «А», как её условились называть ребята.
Родион постепенно увлёкся электронной начинкой и программированием механизмов, он не мог пройти мимо любого агрегата, чтобы не заглянуть в его «мозги», и что-то оттуда не извлечь для изучения. Постепенно в его комнате появился мощный компьютер, собранный собственноручно из «трофейных» составляющих, а к нему множество приставок, наделённых неимоверными функциями.
Славку больше интересовала физика, механика, принципы движения машин, а особенно химия. Он постоянно искал среди механизмов, в инженерных отсеках аппаратов, разные ящички и ёмкости с порошками и жидкостями, тщательно делал записи в тетрадь, где и что нашли, зарисовывал отдельные части или весь агрегат. В его сарае, тот, что стоял в заброшенном саду, постепенно выросла целая лаборатория. Ребята помогли ему починить крышу, двери, вынесли весь хлам, соорудили полки и стеллажи. Теперь здесь было Славкино царство, где что-то вечно булькало, кипело, щёлкало. В воздухе висел стойкий запах химикатов, на полу и стеллажах лежали отдельные части: руки, ноги роботов, некоторые из них двигались. Находиться здесь было немного жутковато, и Марина с Родионом старались тут надолго не задерживаться. Зато Славик был без ума от своих открытий.
– Вот, смотри на эту кисть, – он держал в руке механическую кисть робота, – Она, сжимается в кулак не гидравликой и не электроприводом как принято, а синтетическими мышечными волокнами, с вживлёнными электродами. Если мы подадим на электрод заряд, – Славка включил кнопку, механическая кисть с лязгом сжалась в кулак. Марина от испуга даже вздрогнула, а Родион поморщился, – Вот видите, а всё благодаря особой межтканевой жидкости, которая способна резко уменьшаться в объёме при подаче на неё напряжения. Это гораздо эффективнее любого поршневого гидранта…
– Всё это здорово, Славик, но давай это обсудим у нас дома, тем более что всё можно смоделировать на компе, – предложил Родион, желая побыстрее покинуть его лабораторию.
– Ладно, – кивнул Славка, – Вечером зайду.
Марину, в зоне «А», интересовало всё, она везде заглядывала, фотографировала, помогала Родьке или Славику отыскивать то, что им было нужно, мимоходом прихватывая всё то, что выглядело очень необычно и мудрёно. Её комната стала похожа на нечто космическое. Из разных блоков и деталей, скреплённых вместе, у неё получались фантастические птицы, бабочки, звери. Всё это стояло, сидело, свисало с потолка. Со стен смотрели неземные пейзажи завораживающих картин и фотографий списанной техники, снятых с таких ракурсов, что создавалось впечатление, будто они живые, обладающие чувством и характером. Причём, всё это в комнате располагалось не хаотично, а выглядело одной цельной завершённой композицией. Даже кровать и мебель, преображённые добавлением соответствующего декора (элементов механизмов), вписывались в общий интерьер. Если можно было бы показать это на выставках современного искусства, то, скорее всего с большой долей вероятности, оно могло иметь мировое признание как художественный шедевр. Но, Марину не интересовала слава, она это делала для души, для родных и близких.
Этот учебный год выдался для друзей напряжённым: подготовка к экзаменам, олимпиады по предметам, соревнования. Ребята перестали делать вылазки в зону «А». Исключением стал тот случай, когда в начале апреля на ней появилась удивительная птица-паук. В тот же вечер, отложив все дела на «потом», друзья пробрались к чудо-птице. Славик тогда выглядел каким-то растерянным и подавленным, а на вопрос Родиона: – «Что случилось?», отмахнулся: – «Всё нормально». Не доходя несколько метров до желанного агрегата, друзья, не сговариваясь, остановились и как заворожённые, уставились на необычную машину. Она оказалась гораздо больше тех размеров, чем предполагалось при наблюдении издали. Огромный чёрный паук на восьми лапах, стоял в напряжённой позе, чуть наклонившись вперёд, и глядел в одну точку перед собой на земле. Казалось, подойди чуть ближе, он очнётся от забытья и рыча бросится на потревоживших его. Первой пришла в себя Марина, она медленно достала фотоаппарат с кармана и стала делать снимки. Славка подошёл к ближайшей лапе, осторожно коснулся рукой, и тихонько поглаживая, словно успокаивая огромного монстра, уверенно проговорил, – А ведь он на самом деле не страшен, – и, помолчав, добавил, – И даже милый, – осмелел Славик, уже по-дружески, похлопывая по обшивке ладонью.
– Вы знаете, судя по звуку, это не металл, – продолжая похлопывать, заключил он.
– Я думаю так же, – подтвердил Родион, – Помните, я рассказывал, что видел, как он летал. Не может аппарат такого объёма, в пересчёте на площадь крыла, парить в воздухе как планер. Если только он сконструирован из каких-то новых сверхлёгких и сверхпрочных материалов, а не из дюралей.
Ребята подошли поближе, осматривая аппарат. Если бы не паучьи лапы, берущие начало с верхней части фюзеляжа, то машину вполне можно было бы сравнить с современным самолётом, однако и хвост не вписывался в рамки самолётостроения, так как выглядел как птичий, состоящий из множества скреплённых пластин, более узких у основания и расширенных в конце. Все части ног-конечностей оказались относительно плоскими и широкими, несколько выгнутыми снаружи и вогнутыми изнутри. Впрочем, плоскими они только казались из-за огромной величины (каким иногда кажется издали крыло самолёта), а в задней грани каждой из них, просматривалась узкая волнистая полоса.
– Во время полёта крылья становятся ещё шире за счёт дополнительной выдвижной плоскости – объяснил Родион, указывая на узкую полосу, – Я это замети ещё в тот раз.
– Оригинально, – восхищённо протянул Славик, – А помните, я вам в лаборатории показывал кисть робота с синтетическими мышцами, – и не дожидаясь ответа, добавил, – Так вот, друзья, у этих лап такие же, но гораздо мощнее и скрыты под особую оболочку, – присмотревшись и ощупывая рукой как заправский массажист, заключил, – Что-то вроде кожи, только не человеческой, – попытался он пошутить.
Марина с Родионом, приблизившись, так же ощупали необычные приводные механизмы, искусно вмонтированные в вогнутые полости каждой плоскости, от изгиба к изгибу. Действительно, они очень походили на мышечные выпуклости каких-то древних динозавров, и даже покрытие напоминало чешуйчатые складки кожи рептилий. Места сгибов плоскостей, тоже, очень напоминали сочленения суставов.
– Очуметь! – вырвалось у Марины, – Гибрид птицы и паука, просто пауптик какой-то.
– А знаете, – подхвати Славка, – Мне нравится. А давайте его так и назовём «Пауптик»!
– Нормально звучит, – утвердительно кивнул Родион, – Согласен.
Ребята попытались открыть единственную дверь, расположенную довольно высоко сбоку фюзеляжа, чуть выше левого воздухозаборника. Очень хотелось проникнуть внутрь. Подтащили подходящих размеров какой-то обломок железяки, но на люке не оказалось никаких видимых ручек, или что-то наподобие этого, лишь небольшая матовая пластинка сбоку. Славик коснулся её рукой, пластина вспыхнула красным цветом и через мгновение погасла. Попытались проделать это и другие, но эффект был такой же – дверь упорно отвечала красным сигналом и не отворялась. Воздухозаборники и полости для двигателей, закупоривались плотными красными задвижками, видимо, способными открываться только изнутри, с пульта управления.
