Оказалось, что их хорошая подруга работает в Чикагском офисе издательства “Рэд и Лок”, специализировавшемся на любовных романах. Сара позвонила ей, и её подруга, Кэтрин Рот, прочла рукописи и попросила Сару передать этому парню, что издательство готово подписать с ним контракт на две книги.

Подумав всего секунду, Фрэнк вдруг понял, что он совсем не против. Если не ради денег, то ради того, чтобы сохранить остатки рассудка. Если бы первые два романа не выстрелили, то третий бы не опубликовали. Но они выстрелили, и ещё как. А потому был опубликован третий, и четвёртый, и вот недавно тридцать первый. Плюс книга о Тэрри Карстэйрс, только что лицезревшей, как её любимого жестоко расстреляла его родная сестричка-коп. Материал для книги крайне сомнительный. Ему требовался перерыв. Небольшой. Может, несколько дней. Начиная с завтрашнего. Сегодня, разумеется, ему придётся переписать сцену в закусочной. С хорошей концовкой и без стрельбы.

Фрэнку нравилось исторгать из себя эти романчики. Они не были великой литературой, но заканчивались всегда счастливо. Героев ожидало только счастье. Светлое будущее, полное любви. Фрэнк Дэлрой знал, что так бывает. Его собственные любовь и счастье были уничтожены огромным грузовиком, но по крайней мере он знал, что означают эти слова.

Он выглянул в окно. Мистер и Миссис Марино перешли дорогу, миновали дом Фрэнка и направились к озеру за его домом. Они гуляли там каждый день. Двигались они, как всегда, медленно. Миссис Марино опиралась на приспособление для ходьбы, и они делали много остановок чтобы она могла отдышаться. Они оба – и она и Джозеф – были заядлыми курильщиками, но он держался молодцом, по крайней мере внешне. А вот Эвелин Марино в последнее время сильно сдала. Сейчас она уже харкала кровью по несколько раз в день, но ей было восемьдесят четыре. Двое взрослых детей. Свою долгую, счастливую жизнь она провела с мужчиной, который не мыслил себя без ненависти к ней и не мог без неё жить. Эту сказку грузовики не уничтожали.

По какой-то причине он вновь подумал о том, что видел на Бридж-Лейн. Какой-то парень на четвереньках на газоне у Мисс Мэндэрс. Вся картина предстала его взору лишь на мгновение, на долю секунды. Всех деталей он разглядеть не успел. И тем не менее во всём, что он увидел, было нечто неестественное. Парень полз по газону. Иногда люди сидят на газоне, или даже встают на четвереньки. Но то, как этот парень полз по траве… Что-то в этом было ненормальное. Мисс Мэндэрс Фрэнк тоже увидел. Она шла – или бежала – за этим парнем, и казалась выше, чем обычно. И её волосы были растрёпаны.

Фрэнк мотнул головой. Чушь это всё.

Полчаса спустя он говорил с Брайаном по скайпу, а потому не услышал криков на улице.

Рита Мэндэрс была семидесятипятилетней вдовой с длинными редеющими волосами, жёсткими чертами лица и остеохондрозом, который дико беспокоил её последние пятнадцать лет, а в последние лет семь здорово подсаживал ей сердце и лёгкие. Став монстром, она немедленно избавилась от проблем со здоровьем, что, несомненно, являлось положительным моментом. Проблема была в том, что у неё выросли клыки и когти: именно это так напугало разносчика пиццы, которого Фрэнк Дэлрой увидел, проезжая мимо.

Мисс Мэндэрс заказала пиццу, как делала это всегда по субботам. Большую пиццу с лазаньей, ветчиной, салями и оливками. Остаток дня она обычно проводила за просмотром старых фильмов с Джеймсом Кэгни или Хамфри Богартом, а иногда крутила старые добрые вестерны с Джоном Уэйном и Гарри Купером. В общем, балдела от крутых парней из своего прошлого.

Раздался стук, и Мисс Мэндэрс подумала, что пиццу никогда ещё не привозили так быстро, ведь она заказала её всего десять минут назад. Она крикнула:

– Иду!

…и поспешила к двери. Но дверь была частично стеклянной, и Мисс Мэндэрс сразу заметила, что на пороге никого нет. Она приоткрыла дверь и огляделась: поблизости не было ни машины разносчика пиццы, ни кого-либо из её соседей. На пороге стояла посылка. Большая жёлтая картонка с несколькими печатями сверху и по бокам. Мисс Мэндэрс дотронулась до неё, и коробка показалась ей довольно лёгкой. Мисс Мэндэрс подняла её и прочла адрес. Её имя было написано сбоку. Адрес тоже её. Значит, не ошибка. И всё же… На секунду она подумала, не стоит ли ей вызвать полицию. Или хотя бы позвонить на почту. Всё это могло бы сохранить ей жизнь, или по крайней мере продлить её. Но в итоге она решила открыть посылку и посмотреть, что внутри, подумав, что наверное это подарок от её сестры Эбби, жившей в Портлэнде. Они редко общались, в основном по телефону, но по-прежнему обменивались открытками на дни рождения, на Рождество, Дни Благодарения и четвёртое июля. Иногда, очень редко, они отправляли друг другу какие-нибудь недорогие подарки. Так что посылка не являлась чем-то необычным для Риты Мэндэрс. Но эта посылка была не от Эбби, и за неё почтальон не просил расписаться в ведомости. Потому что сам почтальон отсутствовал. Улица была пуста, когда она вышла: человек, оставивший коробку на её коврике с надписью Добро пожаловать либо очень быстро ретировался, либо прятался за углом её дома. Так что, да, Мисс Мэндэрс подумала, не позвонить ли в полицию. Или на почту, или, хотя бы, своей сестре. Но всё это означало говорить с ними, а Рита Мэндэрс терпеть не могла общаться с людьми без особой надобности. Поэтому она решила просто открыть посылку.

Внутри находилась картонная коробочка ещё меньших размеров. А внутри неё оказалась маленькая шкатулка с тускло поблескивающим серебристым замком. Рита Мэндэрс открыла её. Внутри на тёмно-красной бархатной обивке лежал небольшой шарик из чёрного металла. Размером со сливу. Покрытый крохотными острыми шипами. Он выглядел неприятно, и первым желанием Риты Мэндэрс было захлопнуть шкатулку и избавиться от неё. К сожалению, поступила она не так. Она коснулась пальцем одного из шипов. Ей казалось, что она сделала это осторожно, но шип был таким острым, что Мисс Мэндэрс даже не заметила, как он начал проникать в кожу. Неожиданный укол заставил её отдёрнуть руку, и от резкого движения кожа разъехалась ещё сильнее.

– Проклятие! – пробормотала она и попыталась отсосать кровь из раны, но немедленно поняла, что кровотечение сильное. – Господи Иисусе! Что за говнюк прислал мне этот кусок дерьма?

Да, Рита Мэндэрс никогда не отказывала себе в крепком словце. Она пошла в ванную комнату, достала из аптечки йод и салфетки, и, прижигая рану, почувствовала себя…немного странно. Сначала лёгкое головокружение. Затем едва заметная головная боль. Возможно, из-за того, что слишком долго стояла, склонившись над раковиной.

Мисс Мэндэрс подняла голову, и, глядя в зеркало, на миг подумала, что это вовсе не её отражение. Затем её вдруг пронизало неверие во всё происходящее. Неужели это её лицо? Её дом? Её жизнь? Может ли быть, что всё это и правда она? Мысль эта исчезла так же быстро, как появилась, но головная боль усилилась, а с ней пришла тошнота. Рита Мэндэрс облокотилась на раковину, оставляя на ней кровавые отпечатки своих ладоней.

Тук. Тук. Тук.

Она пощупала виски. Стук отдавался в пальцах.

“У меня что, инсульт?”

Внезапная резкая боль парализовала всё тело. Когда в глазах её прояснилось, она поняла, что лежит на полу и смотрит в потолок.

– Господи боже! – попыталась сказать она, но не узнала собственного голоса. Он звучал как-то иначе.

Новая волна боли стёрла её сознание в порошок.

А далее случился Рэймонд Пэрри – разносчик пиццы. Двадцати пяти лет от роду, отец пока ещё не рождённого ребёнка и муж девушки по имени Сьюзан, которая была старше его на два года, и которой не суждено было выжить и стать матерью.

Сегодня у Рэймонда должен был быть выходной, однако Чак Грахолский отпросился, заявив, что он болен, так что босс позвонил ему и попросил его заступить вместо Чака. И вот он здесь. Вёз пиццу для Мисс Мэндэрс. С лазаньей, ветчиной, салями и оливками. Это в выходной, вместо того чтобы проводить время с женщиной, которую он любил. Чак был наркозависимым ублюдком. Наверняка снова обдолбался и сейчас проводил время со своими приятелями наркоманами. Направляясь в Дэйтон Плэйс Рэймонд проклинал его и в сотый раз клялся себе, что эта работа временная.