Девушек долго не могли найти. Практически разрушенное здание оказалось постройки начала 19 века без внешнего подвального цоколя. Внутри вход в помещение похитители предусмотрительно закидали всяким хламом. И еще гробовая тишина. На призывы никто не отвечал. И только найдя вход и попав в подвал, стала понятна причина молчания похищенных. Уходя нелюди, предусмотрительно сделали своим жертвам уколы наркотического препарата. Обе девушки находились в состоянии обморока.

Кэти металась и стонала. Ольга лежала, вытянувшись, без сознания. Рыжулю вынесли в грязном одеяле. Её тело прикрывало старое рубище, пропитанное кровью. Прекрасные кудри девушки вырезаны клочьями. При виде Котёны по моему телу прошёлся электрический заряд ненависти к тем, кто такое посмел сотворить. Мое воображение рисовало самые страшные картины надругательств над девушкой.

От сердца отлегло только в госпитале после тщательного осмотра ее специалистами.

- Да, спина, конечно, изуродована. Постарались на славу. Шрамы, вероятнее, всего останутся. Но есть и хорошая новость. Девушка невинна. Её не насиловали.

Слова о девственности Ольги стали для меня полной неожиданностью. Я даже уточнил, серьезно ли заявление доктора, не ошибся ли он.

- Голубчик, это также верно, как и то, что сейчас у Вас учащенно бьется сердце. Да, понимаю, понимаю Вас. В 24 года и девственница - это сродни чуду! - пошутил врач.

Из воспоминаний меня вырвает грохот и громкий всхлип. Я подскакиваю. Открыв глаза, увижу, что голова Оли лежит на клавиатурной крышке, а её тело сотрясают рыдания.

В мгновение оказываюсь рядом с Котёной. Подхожу со спины, сажусь на банкетку позади и аккуратно беру в крепкие объятия. Её колотит. По открытой части от шеи до плеча вижу, как тело покрывается гусиной кожей и прозрачными бисеринами холодного пота. Левой рукой прижимаю к себе, правой забираю ее руки. Слегка приподняв, пересаживаю на свои колени. Качаю, как ребёнка. Оля не сопротивляется, подтягивает ноги и укладывает свою головку на мою грудь. Тихо, и как-то пронзительно всхлипывая, плачет. Слезы текут по ее щекам ручьями.

Понимаю, что ей сейчас нужен выплеск и выход накопившейся отрицательной энергии, нежно глажу девушку и тихо на ушко шепчу.

- Все хорошо! Все хорошо, моя милая! Плачь, моя маленькая, плачь. Тебе нужно выплакать свою боль, ты - живая…

Последние мои слова становятся спусковым крючком. Ольга резко замолкает, поворачиваетко мне лицо, хватает мои плечи, трясет меня и кричит.

- Саша. Я. Человека. Убила! Ты слышишь? Я - убийца! Ты понимаешь, Саша! Я. Убила. Человека! Я. Живая. Убийца! Господи, что я наделала, что наделала?! Лучше бы он меня изнасиловал!

На этом моё терпение лопается. Меня самого колотит. Я резко переворачиваю Олю к себе лицом, одной рукой прижимаю ее тело к своей груди. Свободной рукой беру за подбородок, приподнимаю его, чтобы она смотрела мне в глаза, и медленно по слогам произношу.

- Ты ни-ко-го не у-би-ва-ла! Слы-шишь ме-ня! Твой насильник был ранен. Умер, потому что ему никто не оказал помощь. Подельники бросили его! И вас бросили умирать!

- Саша, он умер, умер, умер, потому что я в него выстрелила. Это я его убила! Я!

И Оля громко и протяжно завывает, раскачиваясь на моих бёдрах. Может близость наших тел, размеренность наших движений, накал наших эмоций, скрещение наших взглядов, - а может совокупность всего явилась искрой, зажигающей огонь нашей одной на двоих страсти.

Мы сливаемся в экстазе адского поцелуя. В нем нет нежности. Мы пожираем друг друга от боли до боли. Мы не гладим, а рвем друг друга. Наша одежда летит во все стороны.

Я прихожу в себя на полу сверху на моей малышке буквально за секунду до самого ответственного момента. Что меня отрезвляет, не знаю. Но именно в это мгновение мы смотрим друг другу в глаза. Я вижу отражение пламени своих глаз в ее голубых бездонных озёрах, наполненных до краев слезами. Перекатившись на бок, кладу рыжулю на себя. Снова начинаю её нежно гладить и целовать. Потом сажусь, приподнимаю девушку, беру её на руки и несу в спальню.

Пока иду с Котёной в моем мозгу пролетает тысяча мыслей. Одна вонзилась осколком: я все сделал правильно, остановившись. Нельзя сейчас под влиянием адреналина в состоянии жгучей страсти, которая схожа с аффектом, лишать её девственности. Это сродни насилию, только не осознанному. Оля сейчас не вполне адекватна. Её первый раз не может быть таким. Завтра она начнет мучиться сомнениями. Я не хочу быть её ошибкой. Потому что знаю, для меня это не просто удовлетворение похоти.

Ой, что нас ждёт в следующей главе))) Будет сладко и горячо….Читаем и обязательно оставляем свой комментарий!

Саша нёсет мое тело, как ребёнка. Меня штормит и колотит, как в лихорадке. Не могу ничего понять. Все происходящее для меня ирреально. Опять разговариваю сама с собой.

- Что случилось? Что я опять натворила? Что сделала не так? Я сошла с ума. Думай, Оля, думай!

- Не думай ни о чем! Всё нормально, Котёна. Ты здорова, только слегка растеряна и дезориентирована. Все будет хорошо.

- Ты меня слышишь, Саша? Да?! Я разговариваю вслух? Да?! Не сама с собой?! Да?

- Да, милая, да! Ты говоришь вслух.

- Мне холодно. Я вся мокрая и липкая. Мне нужно в душ.

- Сейчас будет душ, тепло и приятно.

Саша говорит со мной спокойным, ровным, нежным голосом. И смотрит своими мягкими глазами. От его взгляда в моей душе, где-то в солнечном сплетении, становится теплее и как будто начинает таять.

Он заходит вместе со мной в душ.

- Милая, можно я поставлю тебя на пол? Можешь стоять?

Услышав слова Саши, еще сильнее обвиваю его шею руками. Я как лиана, вцепившая в ствол дуба. Боюсь, что он меня отпустит. В его объятиях мне надежно. Я совсем не чувствую с ним опасности.

Алекс смотрит на меня нежно, улыбается, обнюхивает, целует в нос. Сильнее обхватывает меня рукой под попу. Да, я вижу, что мы оба совершенно голые. Меня это не пугает и не беспокоит. Я только немного стесняюсь. Он включает свободной рукой воду. Встаёт со мной под тёплые струи. Держит крепко. Я ослабляю руки и начинаю поглаживать его. Сначала вожу пальцами по его густым волосам. Затем перехожу на лицо, шею, грудь. Алекс очень красивый. Высокий, крепкий, широкоплечий, с хорошо развитыми мышцами. У него чётко прорисованные черты лица. Хоть и крупноватые, но не грубые. Необычная форма глаз с очень густым ресницами. Полноватые аппетитные губы с очень рельефным контуром и мясистой сердцевиной. Когда смотрю на них, то все время испытываю желание потрогать их.

Неожиданно тянусь к его губам своими. Прикасаюсь. Трогаю его нижнюю, затем верхнюю. Потом пробую языком. Саша ничего не делает в ответ, только внимательно смотрит и поглаживает меня по спине. Я тоже наблюдаю за ним. Солнце в его глазах начинает полыхать языками пламени. Они как будто проникают в меня. Начинает пылать сначала в моей головев, потом в груди. Жар опускается ниже и ниже. Я чувствую жизически, как огненная лава перетекает из груди в живот. По мере её продвижения у меня все начинает гореть. В паху роится россыпь огненных светлячков.

Руки Алекса на моей спине замирают. Он совсем затихает. Даже, как мне кажется, перестаёт дышать. И только смотрит мне в глаза. Меня затягивает в его огонь. Я растворяюсь в его эпицентре. Мое тело выгибается дугой, его пробивают судороги. Одна ярче и сильнее другой. Я начинаю часто, прерывисто и глубоко дышать. Потом издаю стон, переходящий в крик. Мой пах пульсирует. Мне хочется громко кричать от этой пульсации, но я пытаюсь сжать ноги, унять и сдержать свои реакции. В это момент чувствую касания к своей плоти и осипший голос Саши.

- Давай, девочка! Давай! Кончай! Кончай и кричи как можно громче!

От его прикосновений и слов меня разрывает на молекулы и атомы. Я, как мне кажется, теряю сознание и улетаю.

Прихожу в себя. В теле слабость. Понимаю, что Алекс не может вечно меня держать на руках. Он очень тяжело дышит. Шепчу, чтобы бы поставил. Опускает. Мы оба в каком-то полуобмороке. Слиплись в одно целое. Дышим друг другом.