Комиссия спорила долго. Были и возражения по поводу размеров работы, что, дескать, натюрморт такого размера – это ерунда, не пишут такие натюрморты, что холст подходит для батальной сцены, а занят всего лишь букетом. Кто-то напирал на то, что игра светотени все же нивелирует недостатки выбора холста, и, в конце концов, не по размеру же мы будем оценивать картины, господа-товарищи! Прения прекратил оппонент, заявивший, что давно не видел такой работы со светом и что в свою коллекцию он эту работу, пожалуй что, взял бы. Хотя и крупновата, что есть, то есть. Сане со скрипом поставили «отлично» и посоветовали впредь, если он собирается оставаться в институте, таких работ не писать. Саня оставаться не собирался. Он почувствовал свою силу и всерьез думал зарабатывать живописью. Сколько было замыслов, сколько интересных идей. Некоторые он потом частично осуществил. Кому он только не предлагал свои работы – сочетание предельного, анатомического реализма и авангарда. Чего стоило одно только «Распятие» – женщина на кресте со вспоротым животом, от которого трубки кишечника переходили в провода клавиатур, на которых печатали офисные клерки. Идея оригинальностью не блистала, но дело-то было не в ней, а в реалистичности изображения каждой фигуры. Понимая, что нужен какой-то заработок, Саня работал грузчиком в сетевом магазине. На еду ему тратиться не приходилось, в зоне приемки всегда валялись горы просрочки, которую можно было есть без риска отравиться. Тогда он с удивлением обнаружил, что творог некоторых производителей может лежать даже вне холодильника значительно дольше срока годности, указанного на упаковке, и ничего с ним не сделается – месяц прошел, а он все как новенький. Другое дело, что вкуса такая пища не имела, но всегда было чем набить живот. А ночами в своей крохотной съемной однушке в области он писал. Писал вдохновенно и страстно. Работы копились, множились, но никто не хотел их покупать. Что-то брали на выставки, в галерею современного искусства на Якиманке.
Саня, затаив дыхание, ходил по галерее часами, наблюдал за реакцией на его работы. Люди подходили, цокали языком, кто-то восхищался, кто-то плевался.
В общем, реакция была. Спроса не было. В галерее можно было приобрести любую понравившуюся работу, об этом гласило объявление при входе, да все и так это знали. Его работы не покупал никто. Период выставки заканчивался, он приезжал в галерею, вызывал такси и вез картины обратно на съемную квартиру. За пьянку уволили с работы, но его это не расстроило. Пожалуй, он ждал этого – видеть все эти рожи было просто невыносимо. Стал брать случайные заказы и как-то жил, перебивался. Как прежде, ругался с хозяином квартиры за испачканный краской пол, переезжал, обживался на новом месте, потом на другом… Писать ему больше не хотелось.
На фоне всех этих воспоминаний слушать песню A Strange Day стало невыносимо, и он налил еще рюмку, добавил в большой стакан колы для запивки, открыл папку «Кунсткамера», перетащил в плеер композиции и запустил воспроизведение рандомно. Резкая однотонная синтезаторная мелодия повалила из колонок.
Саня ухмыльнулся, оскалив зубы, поднял рюмку и прорычал:
– Ну чё, бля… За русскую культуру! Не чокаясь!
Выпил и стал смаковать третью стадию опьянения, как он ее условно называл, когда после второй, оглушающей, ты еще немного посидел, и водка малость попустила, а ты накидываешь сверху – и хорошо!
Прыг-скок мандавошка, пусть почешется немножко
И подхватит сразу вшивую заразу.
Будет знать, как нос совать, честных девок оскорблять.
Он поднялся, закурил сигарету, жадно втянул дым, выпустил носом, поглядел в мутное окно. Отодвинул стол, от чего зазвенели стаканы и чашки, двинулся в большую комнату, подошел к Маше, стал будить ее.
– Слышь, – тряс он ее за бедро, – давай по-быстрому.
Неизвестно, спала Маша или нет. Она убрала подушку с головы, молча сняла футболку и стянула джинсы и трусики, встала коленями на диван, руками оперлась о шаткую спинку. Саня снял трусы, стал шлепать вялым членом Маше по ягодицам, мять рукой ее грудь. Через некоторое время член отвердел, хотя и не полностью, и Саня попытался ввести его в совершенно сухое влагалище. Член не шел и стал немного опадать. Маша смочила слюной пальцы, провела по внутренним половым губам, смочила еще и еще провела. Теперь член вошел свободно, и Саня задвигался, стараясь при этом, чтобы не скрипел диван: этот звук его раздражал и от него пропадала эрекция. Маша не издавала ни звука. Ее черные волосы упали на одну сторону, глаза смотрели в стену.
Почти дойдя до кульминации, Саня прохрипел:
– Давай в ротик, хорошая моя.
Маша спокойно развернулась, села на диван, взяла в рот член и сделала несколько поступательных движений. Саня кончил, держа ее левой рукой за волосы. Маша тут же встала, пошла в ванную, выплюнула сперму в раковину, смыла водой. Прошла на кухню, открыла холодильник, достала третью, последнюю бутылку вина:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
