Старик замер, рассматривая меня, как некую диковинку. Затем он опустил лицо в ладони, шумно выдохнул и взлохматил седую шевелюру:
— Диночка… Ну что ж ты…
Я сидел молча, наблюдая за его реакцией. Похоже, я надавил на правильное место. Дина рассказала Мишке, что она единственная дочь Соломона. В которой он не чаял души. Что старик сделает с этой ситуацией? Скажет, что отношения разрываются, и заставит дочь совершить аборт? Судя по рассказанному после встречи с нею, девушка несколько избалована отцом и довольно своенравна, а значит, её реакция будет для старика убийственной. Так что волей-неволей, придётся принимать всё как данность. А в этом случае устранение нашей команды для Соломона уже совсем нежелательно.
— Как это случилось? — глухо донеслось из-за прижатых к лицу ладоней.
— Ну тут уж извините, Соломон Михайлович, — пожал я плечами, — Спросите у них сами. Миша не любитель афишировать свои отношения. Насколько мне известно, они друг-друга знают уже давно, с того момента, как Рощупкины эмигрировали сюда, в Штаты. Я расспросил его. Там у них всё серьёзно.
— Вы знали всё с самого начала?
— Нет, — я покачал головой, — Дина рассказала только сегодня. Она боялась Вас двоих знакомить. Считайте, что это был знак. Счастливый случай. Если бы мы её не увидели, то я, возможно, уже с Вами бы сейчас не разговаривал… И с Лёвой тоже. После того, как выведал бы всю нужную мне информацию. И не сомневайтесь, у меня Вы заговорили бы как миленький. Уж извините за прямоту.
Аптекарь наконец поднял голову и посмотрел на меня.
— Всё зависит от Вашего решения, — я протянул руку вперёд и положил Кольт на середину стола. Затем многозначительно показал глазами на пистолет. Мол, жест доброй воли.
Соломон посмотрел на него, но, к моему удовлетворению, без интереса, тут же погрузившись в свои думы. Конечно, я не идиот, и в ЭТОМ стволе не было патронов, если старик решил бы дурковать.
— Я работаю на Хайма Кински.
— Это один из «командиров» Арнольда Ротштейна?
— Да. Откуда Вы знаете? Впрочем ладно… По этому делу со мной работали его подручные. Молодые такие, чересчур… хм… ловкие. От них и взрывчатка.
— Я думал, это работа Льва? — удивился я.
— У него много талантов. Но он не подрывник. Честно говоря, я не уверен, что и те ребята сами готовили машинку.
— Как их зовут? Тех, кто привёз взрывчатку.
— Мейер Лански. И второй был с ним… Итальянец постарше. Он не представился. Оба молодые. Одного с Вами возраста. Плюс-минус.
Я задумался. Молодым итальянцем рядом с Мейером Лански мог быть только один человек. Чарли Лучиано. Будущий знаменитый гангстер и сооснователь «Корпорации убийств». Сейчас оба — юны, семнадцать лет и двадцать два года соответственно. Но они далеко пойдут, и не смотря на молодость, занимают не последнюю ступень в иерархии преступного мира города, так как работают напрямую с Ротштейном.
Мозг и способности Лански вообще позволят ему в будущем избежать правосудия в виде отсидки в тюрьме. И даже дожить до старости. Очень, надо сказать, безбедной. Постулат о том, что гангстеры в своих постелях не умирают — на нём дал конкретный сбой. Посмотрим… как получится в этом мире. Если я просто в параллельном слое времени.
Однако надо делать выводы. Это уже второй раз, когда наши дела пересекаются с «бизнесом» этих двух мафиози. И косвенно — с делами Ротштейна: фактически одного из двух-трёх главных «боссов» Нью-Йорка. Плохая статистика. Так недолго и обнаружить себя.
— Кто в курсе о том, что на это дело пошли именно мы.
— Только Хайм.
— Соломон Михайлович! — чуть повысил я голос.
— Клянусь, — твёрдо сказал старик и добавил — «Мозг» не любит, когда его посвящают в подробности выполнения приказов. Он разделяет обязанности, и контролирует общий процесс. И требует безупречного выполнения заданий.
«Мозг» — это подпольная кличка Ротштейна, насколько я помнил по тому, что слышал в «прошлой жизни».
Я кивнул и продолжил:
— Значит, Лучано и его компания не в курсе нас?
— Нет. Можете считать их курьерами Ротштейна. Я слышал о Чарли то, что он может привезти что угодно и откуда угодно.
Ну да. В этом и была сила Ротштейна. Сталкивать лбами конкурентов, делать так, чтобы детективы теряли нить в его делах. Любое звено в цепи его схем могло сказать на допросе: «Я просто вёз то, не знаю что. Кому? Забыл. Где взял? Передал какой-то тип, не помню как звали. Я всего лишь хотел подработать курьером! За что Вы меня арестовываете?»
И дадут ему минимальный срок после работы адвокатов «Мозга», которые были лучшими в штате. Отсидит положенное время, будучи «в авторитете» в тюрьме, а когда выйдет на свободу — будет осыпан денежными знаками от Ротштейна. Это знали все его бойцы и командиры, поэтому полиции оставалось только скрежетать зубами.
— Что Вы хотите от меня? — вывел меня из раздумий вопрос Соломона.
— Ничего сложного. Я правильно понимаю, что Вы не пожелаете, чтобы Ваша дочь потеряла этого ребёнка?
— Ради Дины я готов на всё. И да, как бы вся эта ситуация не была мне неприятна, я не стану делать этого.
— Вот и отлично. Я думаю, Вы уже поняли, что я подстраховался на тот случай, если Вы решите устроить её будущему мужу и отцу её дитя, или кому-то из нашей компании смертельный исход? Поверьте, она узнает о том, кто будет виновником этого, без сомнения, несчастья для неё.
Тяжёлый взгляд аптекаря подтвердил мою правоту.
— Ну вот и отлично. Я же в свою очередь предлагаю Вам стать деловыми партнёрами. Когда я первый раз говорил Вам о клубе и торговле алкоголем — Вы явно не стали принимать это всерьёз, хотя и красиво играли добренького друга молодёжи. Так вот, я не отказываюсь от своих замыслов. Если мы уладим наши… эм… разногласия, то сможем принести друг другу пользу. С одним условием.
— Каким? — потенциальный тесть Мишки уже немного расслабился и откинулся в кресле.
— Выпейте, Соломон Михайлович, — пододвинул я к нему бутылку виски и стакан. Они очутились рядом с Кольтом, и я улыбнулся, — Это Ваш дом, чувствуйте себя в безопасности.
Янтарно-золотистый в тусклом свете лампы напиток тягуче полился в гранёное стекло.
Он лишь усмехнулся. Ну да, его же жест, когда я получал наводку на склад. Возвращаю, так сказать. Пусть и не в своём доме.
— Мои условия просты. Я постараюсь не прибегать к этому лишний раз, но если мне понадобится какая-то информация, мы обратимся к Вам. Если же Вы захотите поучаствовать в нашем деле… Финансово или ещё как-то, и этот вклад будет ощутим, то Вы так же получите новый источник дохода. И Вы уладите дело со складом, если у заказчиков возникнут какие-либо вопросы. Я не хочу, чтобы о нас узнали раньше времени. Вы мудрый человек, Соломон Михайлович, я думаю, Вы найдёте способ это сделать.
— Но Вас я не просчитал, Алексей… — усмехнулся старик, пригубливая виски.
— Я стараюсь, Соломон Михайлович, — уклончиво ответил я.
Не говорить же старику, что голова и мозги у меня не от юнца, которому только стукнуло восемнадцать.
— А я могу полагаться на Вашу помощь, в случае необходимости? — спросил аптекарь.
— Разумеется, Вы же будете членом СЕМЬИ! — с улыбкой выделил я последнее слово.
Старик внимательно посмотрел на меня. Затем снял очки и протёр их кружевным платком, извлечённым из нагрудного кармана. Водрузил их на место. Нахмурился, протянул стакан и произнёс:
— Чин. За партнёрство.
— За партнёрство! — я стукнул его стакан своим и с удовлетворением потянул виски. Горячая волна пробежала по телу, спустилась в желудок и внутри будто разожгли маленький приятный костерок.
— А теперь к делу? — поставил я стекло на столик, забрал кольт, отправил его в кобуру и откинулся на диване.
— Вот так сразу? — усмехнулся будущий Мишкин тесть.
— Не вижу причин тянуть. Мне нужна информация. И поверьте, теперь все, что мы делаем — и в Ваших интересах. Я не сомневаюсь, что Вы можете обеспечить безбедное существование Дине, но, на мой взгляд, лучше, если это всё будет финансироваться из разных источников. Я о Мише. Согласны?
