Поздним вечером я размолол таблетки вместе с порошком имбиря и дал их с чаем постовым.

– Это для иммунитета, профилактика инфекций, – улыбаясь я подал таблетки.

Два охранника покорно их выпили. К полуночи они уже крепко спали: один сидел на полу, облокотившись спиной к стене, другой – храпел на стуле в обнимку с автоматом. В половине первого мы выбрались через окно. Недалеко у размытого дождями глиняного склона остановились и огляделись. Оказывается, находившийся напротив окна медпункта пост не убрали, а перенесли в сторону центрального входа. Там было только двое часовых, которые по периметру просматривали всю западную сторону здания. Мы упали на асфальт и поползли мимо поста в сторону кустарников, чтобы укрыться.

Нужно было идти вперед, даже если приходилось ползти по грязи. Двигаться вперед навстречу долгожданной свободе. В тот миг даже сама природа замерла в ожидании нашего успеха. Мы тихонько ползли вдоль склона, стараясь остаться в тени, прячась от затухающего костра и редких молний. По мере нашего отступления, огонек костра становился все меньше. В полной тишине мы все больше удалялись от проклятой школы.

Уже в тот момент Олег выругался и сказал, что мы олухи, не предвидели ни наличие постовых за углом школы, ни присутствие с ними Сурвика – молодого кобеля немецкой овчарки, любимой собаки брата Бизона. Еще год назад пес прилежно служил местным ППС-никам. Прошлой осенью, когда полиция самораспустилась, после долгих скитаний изможденный пес в поисках пропитания вышел на дорогу и упал под колеса Сергея. Собаку назвали Сурвик (от английского глагола «to survive» – выжить). Тезка его выходил, откормил и продолжал усиленные тренировки по учебникам кинологии. Во время лечения Сергея, он признался мне, что в жизни у него две страсти: музыка и собаки. Он много раз жалел, что в свое время не пошел учиться на кинолога. Сурвик по-собачьему оказался сильным и отважным псом. Его заслуги при налетах и охране штаба высоко ценили, а потому кормили четвероногого лучше людей и брали с собой только на особо важные задания. Судя по состоянию зубов и шерсти, псу было года три. Лучший возраст для служебной собаки.

Увы, но его опыт сыграл с нами злую шутку. Сурвик затаился, затем подбежал к кустам, где мы укрылись и с остервенением начал лаять.

– Кто там? А ну вылизай! – скомандовал постовой.

Еще несколько секунд и автоматная очередь полилась по кустам. Находившийся впереди меня Олег, упал. Пули задели его…. Мой верный друг! Он остался таким до самого конца, он закрыл меня собой только вскрикнув: «Это конец!» Спустя несколько секунд после выстрелов, его последняя фраза эхом повторялась в моем помутневшем разуме…

***

С трудом открыв левый глаз, я опять увидел желто-серые очертания знакомого помещения. Второй глаз был закрыт посттравматическим отеком и практически не наводил резкость. Тишина постепенно рассеивалась, периодически ее нарушали обрывки нецензурной брани.

Горло пересохло, кровавый кашель стянул грудь, ноги и руки были перевязаны шершавой веревкой. И снова этот запах пота с плесенью, и снова эхом отдающиаяся брань из корридора. Я опять в школе, в медпункте, лежу на полу возле шкафа. Болели все внутренности, поэтому каждый вздох давался мне тяжело. Похоже, отморозки Вовы Бизона меня хорошо попинали.

– Ну что, очухался? Ну и дурачки же вы ребята!

Брат Бизона стоял надо мной, курил и тихо посмеивался.

– Вот я тебе, считай, и вернул должок. Братуха хотел тебе ноги поломать, чтобы ты всегда ползал перед нами. Но я его уломал.

– Где Олег?

Чуть кряхтя, я спросил у тезки. Тот не ответил, затушил сигарету о подошву «берца», достал армейскую флягу из-за спины и протянул мне.

– На, помяни друга! Там водка, тебе полегчает. Не каждый сможет вот так взять и закрыть собой друга. Пусть земля ему будет пухом!

Сергей не шутил, Олег погиб и с этим сложно было смириться. Я словно повторно получил сильнейший удар в голову: руки задрожали, в душе скребли обреченность и пустота.

Головную боль немного убавили несколько глотков спиртного. Много раз постоянно как кинопленку я проматывал назад события той роковой для Олега ночи. Я был виноват. Я и наша спешка, неорганизованный побег. Надо было предварительно собрать всю информацию о местонахождении патрулей, узнать их расположения и время смены.

– Похоронили его по-людски, сам видел, – вновь прервал мои душевные терзания брат Бизона Сергей. – Но учти, тезка: от нас так просто не уходят, тем более те, кто хорошо знакомы с внутренним устройством банды. За побег наказывают. Но тебе повезло, нам сейчас особенно «лепила» нужен.

– Кто?

– Тот, кто раны латает. Поэтому лучше покайся и иди работай, – тезка хлопнул меня по плечу, забрал флягу и одним залпом ее опустошил. – Короче, нет у тебя выбора, дружище! Отдыхай пока, кормежка будет нормальная, сам прослежу. Через пару дней будешь нужен, ой как нужен.

К вечеру пришел Бизон. Его неприятный голос периодически доносился из соседнего помещения. Разговаривая со своими приближенными, он иногда переходил на визжащий крик. По тону, манере разговора и по случайным обрывкам фраз я понял, что бандиты что-то замышляют. Спор их касался в относительно численного состава, боеспособности членов банды, наличии оружия. Через два дня они собирались идти боем на «Центральных», у которых было много стволов с патронами, так необходимых Бизону. У лидера «Центральных» Мясника намечался юбилей – отличное время для внезапного налета.

Дверь нашего импровизированного лазарета открылась, на пороге стоял Бизон.

– Ну что, оклемался? – негромко спросил он. – Солидный грешок за тобой водится, искупить его надобно.

Я промолчал в ответ. В моем случае, все сказанное впоследствии могло обернуться против меня.

– Дам тебе пару дней для поправки, а потом будешь готовить свой минздрав для того, чтобы послезавтра оказывать помощь бойцам на линии фронта. Пойдешь вместе с группой, но держаться будешь рядом. Приставим к тебе двоих санитаров. А о твоей дальнейшей судьбе подумаем потом. Вопросы есть?

– Могу я увидеть могилу друга?

Я старался говорить в таком же деловом тоне, как и Бизон. Бандиты хорошо понимали свой стиль общения.

– Я подумаю, Сережа. А пока отдыхай!

– Если послезавтра мне надо быть на ногах, тогда пусть принесут лекарства. Для начала подберу что-нибудь для себя, затем подготовлюсь к походу.

– Это сделаем. А чтобы мыслей глупых больше не возникло, «санитаров» к тебе приставим уже сегодня.

Гнусавый блеющий голос, маленькие глубокопосаженные свинячие глазки, лицо с монголоидными скулами и запах едкого пота. Бизон уже внешне вызывал отвращение. Все в нем было омерзительно и противно. Со слов его старшего брата, Вовка «Бизон» в мирное время работал каким-то мелким чиновником и всячески пытался сделать карьеру: строчил кляузы и стучал на коллег, в курилках собирал сплетни и нужную для начальства информацию. Интересно, что начальство периодически менялось. Бизон все надеялся, что новый начальник наконец-то оценит его службу и повысит в должности. Начальники действительно его ценили, но предпочитали двигать по служебной лестнице более надежных и порядочных, а Вовку держать в шестерках. Такая ситуация ему не нравилась. И он ждал. Ждал своего часа, когда все вокруг рухнет и, внушая страх оставшимся в живых, он будет давить своей жестокостью, мстительностью и коварством.

Великаны и карлики – это не герои сказок, а реальные люди. Последние полвека мы жили в эпоху, когда гиганты почти исчезли, а вместо них карлики стали отбрасывать длинные тени, играя роль великанов. В этот момент они особенно выглядят жалкими и комичными. Проблема в том, что карлика не так легко отличить. Ведь дело не в росте. Рост Тамерлана не превышал 145 см, Александра Македонского – 153 см, Екатерины II – 157 см. Низкорослые титаны истории. Титаны поступков, дел и мыслей. Но как отличить духовного карлика? Истинные карлики ущербны. Они хорошо знают свои слабости и всегда стремятся превратиться в «гиганта». Ничто так не меняет человека, как власть и богатство. Но власть в руках карлика особенно разрушительна. Только человек огромной воли способен сохранить ум, честь и доброту. Но у карликов, испытавших в свое время много унижений, другие задачи. Их комплекс неполноценности с годами возрастает. Они всегда помнят зло, причиненное им, проносят его через долгие годы и при первой же возможности уничтожают все вокруг, пытаясь доказать всему миру свою принадлежность к «великанам».