***

Понадобилось чуть более недели для выздоровления брата бледного. Все это время мы часто общались. Даже не верилось, что в допереходный период он учился в консерватории. Хотя в его ручищах уместнее смотрелся бы двуручный меч, нежели виолончель.

Главаря банды все называли Бизоном. Прозвище было явно преувеличено. Учитывая невысокий рост и худобу бандита, он больше напоминал козла. Возможно, кличку дали в силу поведенческих качеств. Бледный был особенно опасен во время своего раздражения, нередко переходящего в ярость. Жестокость он оправдывал «суровой необходимостью». Дисциплину ставил в приоритет, поскольку именно анархия, безнаказанность и паника привели к хаотичной жизни. И в этом он отчасти был прав.

Олега перевели на «фазенду» рабов, которой нас поначалу пугал Бизон. Меня пока туда не отправляли в виду возможной скорой помощи в штабном медпункте. Однажды я уже должен был выехать на фазендду для принятия родов у одной из женщин, как в медпункт привезли раненого солдата. Пока вынимал из него пули, роженица скончалась, так и не дождавшись медицинской помощи.

Через три недели мне все же удалось встретиться с Олегом. Из-за скудного питания и тяжелого физического труда в огородном хозяйстве банды он выглядел слабым и изможденным. Кожа землистого цвета сухими складками свисала с тела. Непривычным был и взгляд друга, от прежнего его задора ничего не осталось. Он стал замкнутым и молчаливым.

С Олегом мы дружили почти всю жизнь. Дружили не только мы, дружили и наши родители, которые работали вместе на флоте. Они дружили и после 1992-го, когда флот поделили. Мой отец ушел в отставку, а отца Олега перевели на север, в Гаджиево. Виделись мы с другом теперь только летом, когда мама привозила болезненного ребенка на оздоровление к к бабушке.

Я всегда очень ждал приезда Олега в наш город. Помню, как мы целыми днями бегали по городским дворам, вместе загорали и купались на море. В подростковом возрасте у нас появилось общее хобби – туризм. Особенно мы любили перебирать туристическую снарягу, собирать походную посуду, запасаться сухпайками. Летом на старенькой шестерке в горы нас часто возил мой отец, а в шестнадцать лет мы уже стали выбираться сами. Сначала это были однодневные походы в урочище Инжир, затем – многодневные по всему полуострову.

Совместные турпоходы продолжались и после женитьбы Олега. В 2015-м, уже будучи старшим лейтенантом-помощником командира корабля, он вернулся на родину. В связи с расширением Черноморского флота, в военном ведомстве открылось много вакансий. В штабе Олег познакомился со своей будущей женой, которая работала в аппарате. Она не препятствовала нашему хобби и всегда легко отпускала в поход на выходные. Мы оба всегда очень ждали наши мимолетные свидания с природой, когда во время горного привала, вглядываясь в изумрудную даль застывшей и безграничной морской стихии под стрекотонье цикад и аромат можжевельника забывали о сиюминутности, бренности городской жизни и заряжались энергией гор. Большой перерыв в нашем увлечении был сделан во время последних военных кампаний и в то последнее лето, когда у Олега родился младший сын.

На календаре уже было 2 сентября, четверг. Сначала мы собирались на мыс Сарыч, однако в последнюю минуту передумали и пошли в пещерный город. Сейчас, вспоминая наш спор из-за маршрута, я даже рад тому, что уступил Олегу и не настаивал отправиться в самую южную точку полуострова. Будто чья-то рука тогда отвела нас от любимого места.

Душно было в тот день и хмуро. Мы сошли с вагона электрички на станции районного центра. Погрузив за спину рюкзаки, начали путь по направлению к Тепе – горе-крепости, где находилось около 200 пещер. Из всех пещерных городов полуострова это был наш любимый объект из-за его слабой туристической посещаемости. Последний раз мы ходили на Тепе, когда Олег только начал службу на флоте.

По мере продвижения по маршруту мы ощущали наступление темноты. Несмотря на то, что это была первая половина дня, сумерки постепенно спускались на землю. Суровую тишину в округе поначалу нарушал только шелест близстоящих деревьев. Но внезапно поднялся ветер. Он был настолько сильным, что часть веток с громким хрустом ломались и падали на землю. Идти по такому ветру становилось все труднее.

– Что за ерунда! – выругался Олег. – Ты видел? Что это может быть? Да и свет дневной исчез, будто нынче вечер глубокий.

В ответ я пожал плечами и предложил скрыться в пещерном городе. К тому же надо было наполнить фляги родниковой водой. У подножья Тепе бил источник и чистая вода здесь всегда была в достатке. Тем временем, ветер только набирал свой разбег и усиливался с каждым порывом.

– Глянь, что там? – спросил Олег. – У тебя есть мобильный интернет?

Я взял в руки смартфон и с удивлением заметил, что сеть пропала.

– Ёлки-палки, еще полчаса назад сеть была. Может место неудобное для связи?

В моем смартфоне также отсутствовал сигнал мобильной связи. На часах 13.41, но судя по отсутствию дневного света, мы были на пороге ночи.

– Может это и есть он, БП? – попытался пошутить я.

Мы оба с Олегом были выживальщиками. Готовились изначально к концу света в декабре 2012-го. Затем много лет периодически проводили время в чатах, посвященных БП. Большой Переход, Большой Песец, Большой Передох…. Как только не называли этот период выживальщики.

Мы быстро набрали воды, поднялись на гору и укрылись в самом глухом гроте, который не доставали порывы ветра. Бросили на пол карематы, спальники и прилегли. Вслед за ветром на землю обрушился ливень с градом. В лесу стало совсем темно. С каждым ударом молнии, с каждым раскатом грома и с каждым скрипом сломавшегося под напором ветра дерева приходило четкое осознание того, что этот день настал. Мы долго молчали в полной темноте и, похоже, думали об одном и том же. Олег включил фонарик, подвесил его и дрожащим голосом тихо сказал:

– Как там сейчас Алёнка с детьми одна? Может, обойдется все? Так ведь не должно быть, я ведь еще так мало сделал для них, ничему не успел научить.

Друг вновь с надеждой посмотрел на экран смартфона. Но сигнал мобильной связи по-прежнему отсутствовал. Подобно героям фильма А. Тарковского, мы сидели на каменном полу и под звуки потоков воды, стекавших по стенам пещеры, молча думали о сокровенном и несбывшемся, о вечном и сиюминутном, о любви и смерти.

– Брат, а давай выпьем? – Олег прервал молчание. – Давай прогоним страх и озноб! Есть у меня фляга и бутеры.

Друг потянулся к рюкзаку, достал железную флягу с коньяком объемом 0,75 литров и пакет с бутербродами. Выпивали мы молча, будто находились на собственных поминках. Я сильно опьянел в тот момент, так как спустя какое-то время заснул сидя, облокотившись спиной к влажной стене. Проснулся от озноба. Свет маленького фонарика чуть очертил обстановку и рассеял полный мрак вокруг. Олег не спал, укрывшись всем, чем можно было, он забился в угол и что-то шептал себе под нос. Это была молитва. К счастью, еще до шквалистого ливня, мы успели собрать хворост и какие-то поленья для розжига огня. Маленький костерок в пещере немного согрел руки.

Все было странно: темнота посреди дня, резко поднявшийся сильный ветер, внезапно сменивший южную духоту на зимний холод. Все указывало на начало БП. Из рюкзака я достал смартфон. Связи по-прежнему не было. Сигнал отсутствовал и на телефоне друга, который он небрежно бросил на вещи. Заряд батареи наших мобильников был на исходе. На часах было уже 03:08. Выходит, мы проспали больше 8 часов.

Ситуация повторилась и на следующий день. Продукты закончились, в запасе оставалось двухлитровая бутылка воды, которую мы набрали из местного источника. Ветер начал стихать только спустя двое суток. В середине третьего дня природного бедствия мрачная ночь немного рассеилась. Это была самая длинная ночь в нашей жизни. Ночь, полная страха, голода, холода и обреченности.

Мы покинули пещерный город и направились по дороге в сторону близлежащего села. Ветер к утру уже совсем стих. Дневной свет так и и не появился, мы пробирались сквозь сумерки не смотря на позднее утро. Автомобильную дорогу нам часто преграждали поваленные на нее сломанные деревья, через которые мы тихо переступали и во время дороги старались не разговаривать. Вокруг – абсолюная тишина. Даже казалось, что наш шепот может разнестись эхом по всей окрестности.