Но потом решил, что Алиса простила его. А ее дух явился в ночь аварии и заманил к злосчастному повороту только для того, чтобы спасти Эдика. Слова о приставании и прочем были просто уловкой. Но она пришла к Олегу как к близкому другу в надежде на помощь совершенно искренне. В конце концов, именно Алиса заставила Олега затормозить. Значит, и он должен простить. И Эдика, и себя.

Олег не был уверен, существовал ли здесь раньше призрак несчастной погибшей женщины. Но теперь, оставляя венок на обочине перед отъездом, кое-что он знал точно: этим летом они привезли его с собой…

Конечно, ребятам, которые были не меньше его шокированы произошедшим, Олег не смог рассказать о своем видении. Кто в такое поверит? Вместо этого предложил более логичное объяснение: он ушел спать, зная, что эти двое остались сидеть допоздна и изрядно напились, но не мог уснуть, поскольку голова продолжала болеть. Тогда он спустился в гостиную за водой, чтобы запить очередную таблетку. И не обнаружил там ни Алисы, ни Эдика. Услышав рев мотора с улицы, понял, что быть беде, и поспешил за ними. Но не успел.

А что до древнего проклятия, если оно и правда существовало, то, возможно, Алиса, сумевшая простить и спасти того, кого могла бы возненавидеть, положила всему конец?

***

Хозяйка базы отдыха «Серебристое» стояла у окна с бокалом и вглядывалась в темную полосу высоких вековых сосен, за которыми изредка мелькали огни автомобильных фар.

– Значит, они увезли парня на скорой, – с досадой произнесла она хрипловатым голосом.

– Это неправильно… – пробасил ее муж, сидящий в кресле с толстой сигарой в руке, укутанный белыми дымными завитками, и закашлялся. – Если он выживет, будут еще жертвы… Много жертв среди местных.

– Завтра прибудет еще одна большая компания студентов. Скажи сыну, чтобы поделился легендой и с ними.

– Однажды это не сработает, – хмыкнул мужчина.

– Всегда срабатывало и всегда будет. Она сама выбирает и зовет тех, кто ей нужен. Им только требуется о ней узнать…

– Давайте срежем путь, – предложил Игорь, кивнув на тропинку, уводящую вглубь лесной чащи, влево от основной дороги.

– Так и начинаются все жуткие истории с расчлененкой… – протянул Матвей и посмотрел на часы. – К тому же время уже за семь вечера. Помнишь, что всегда говорила бабушка? Никто из местных не сунется в эту часть леса после семи…

– Вот именно! – перебила Ксения мужа. – Время уже за семь, а духота до сих пор стоит невыносимая. А до деревни идти еще минут сорок. Может, пора перестать быть примерным внучком? Или твоя бабуля продолжит портить мне жизнь и после смерти?

Признаться, когда старая карга отправилась на тот свет, Ксения вздохнула с облегчением. Да, для мужа это была огромная потеря, и его можно понять. Клавдия Даниловна обожала внука. Мать родила его довольно рано – в девятнадцать. Отец тоже был еще совсем молод. Так что родители пытались встать на ноги и одновременно успеть хоть немного вкусить разнообразных радостей и удовольствий свободной жизни, поэтому до поступления в школу Матвей все время проводил здесь, а потом приезжал на каждые каникулы. И бабушка Клава, как он ее называл, посвятила себя заботе о мальчишке, почти полностью заменив ему мать. К сожалению, все ее тепло и безграничная любовь к внуку в итоге сыграли против Ксении и вылились злой ревностью по отношению к его избраннице. С самого начала отношений Матвей мечтал познакомить Ксению с Клавдией Даниловной, все уши ей прожужжал о своей мировой бабушке, а потом, когда знакомство не оправдало ожиданий, жаждал наладить отношения между ними, подружить двух любимых женщин, но каждый визит в деревню Земляникино для Ксении оказывался испытанием. Нет, бабуля не привыкла прямо высказывать свою неприязнь. Но ее намеки были настолько толстыми, что не заметить их было невозможно. Если к Матвею она обращалась исключительно словами «родненький» и «сынок», то Ксению одаривала более красочными и изысканными эпитетами.

– Криворуконькая ты наша, дай лучше я сама со стола вытру, – приговаривала Клавдия, глядя, как Ксения честно пытается ей помочь по хозяйству.

– Ну ты погляди, опять глупость сморозила. Да что с вас городских взять? Ничему там хорошему не научат. Разве умный человек вставит кольцо в нос? Точно как у коровы, – непременно передергивала она, стоило невестке попытаться поддержать разговор.

Даже фирменный способ выражения любви всех правильных бабушек – вкусная домашняя еда – в отношении Ксении тоже превратился в орудие изощренной мести. Например, в щи к ее приезду бабуля обязательно клала дополнительную порцию ненавистного разваренного лука, а когда Ксения начинала выкладывать на край тарелки особо крупные куски, от которых ее натурально выворачивало, Клавдия Даниловна сетовала на плохую память и бормотала себе под нос:

– Ох, молодежь, избалованные какие все стали. Даже из уважения к старшим потерпеть не могут! Притворилась бы хоть, что ей нравится.

Однажды бабуля, естественно, тоже по забывчивости, посолила чай Ксении. А в другой раз вытерла с пола ее дорогим кашемировым шарфом пятно от вишневого компота, «случайно перепутав» с тряпкой.

Так продолжалось все пять лет их знакомства. Хотя Ксении недавно исполнилось тридцать, и объективно престарелая женщина стала уступать ей и в ведении быта, и в остроте ума, характер у Клавдии оставался все таким же упертым, а настрой – непоколебимым. И рядом с бабулей молодая женщина до последнего чувствовала, что из одного места у нее растут не только руки. Поэтому последний год предпочитала беречь нервы и отправляла мужа гостить на малую родину в гордом одиночестве, что Клавдию Даниловну, конечно, ничуть не расстраивало.

Так или иначе, Клавдии не стало два месяца назад, и теперь нужно было решать, что делать дальше с домом. Поэтому Ксения, Матвей и его двоюродный брат Игорь, который был старше на четыре года и тоже с детства изредка приезжал в деревню дышать свежим воздухом, отправились в эту маленькую экспедицию.

– Давай, брат, не дрейфь, – хлопнул его по плечу тяжелой рукой монументальный Игорь так, что не слишком спортивный Матвей слегка согнулся под силой подбадривающего братского жеста. – Вы с женой, вроде, ровесники, а ты себя ведешь, как маленькая суеверная девочка. Ладно, бабуля была женщиной деревенской, а им свойственно развлекать себя всякими выдумками. Но ты же взрослый мужик. Пожалей наши ноги. Дама уже, понятное дело, устала, а я вчера на тренировке так квадры убил, что ноги еле разгибаются. Здесь гораздо ближе. Двадцать минут максимум – и мы дома. Что за это время вообще может случиться, тем более, когда рядом такая машина, как я? Никому не дам в обиду младшего братишку, – он протянул руку, чтобы ущипнуть Матвея за щеку, как часто делают с милыми малышами, но тот отмахнулся.

В присутствии двоюродного брата Матвей и Ксения менялись местами. Ее Игорь часто хвалил и обращался в целом как истинный джентльмен, а над младшим братом любил подтрунивать, но, в отличие от бабушки, делал это по-доброму. Тем не менее, Матвей не был ценителем подобного чувства юмора.

Он раздул ноздри, запыхтел, принялся переминаться с ноги на ногу. Матвей и сам не знал, полагается ему считать себя городским или деревенским, учитывая своеобразный бэкграунд. Сложившийся круг общения, востребованность в качестве умелого IT специалиста и годы, прожитые в Москве, конечно, помогали чувствовать себя в городе как дома. Но сейчас второй вариант казался куда ближе, и в районе солнечного сплетения что-то тревожно сжалось. С другой стороны, действительно, что может произойти на этом маленьком отрезке леса? Здесь и теряться-то негде. Он только кажется бесконечным из-за своей густоты. А на самом деле так будет куда короче, чем в обход. Матвей с сомнением пожал плечами.

– Ну пожа-алуйста, – протянула Ксения, крепко прижавшись к плечу мужа с другой стороны.

– Ладно, хрен с вами. Уговорили, – махнул он рукой и нехотя ступил на тропинку.