— Стас, я завтра на метро доберусь, всё в порядке. Хочу побыть со своими мыслями наедине. Спасибо за попытки помочь. Купи завтра Муси лучше вкусняшек, — улыбнулась я, погладив по голове кошку, что сидела у моих ног. — После больницы сразу домой.
— Позвони мне, как всё пройдет, — опустошил свою чашку.
— Как скажешь, — хохотнула я. Съев парочку пирожных и допив свой кофе, отправилась спать. — Сладких снов, братик, — нежно произнесла я, как делала это в детстве. Стас, конечно же, удивился, но не стал зацикливаться и пожелал мне того же.
Утром я проснулась по привычке рано, молча просидела до обеда на кухне с приглушенным телевизором. Стас до сих пор спал, ближе к пику обеда покинула квартиру.
В метро было оживленно. В последний день выходных молодежь пыталась вырваться кто-куда. Когда же я ехала с букетом красных роз, держа их на своих коленях. В пакете лежали фрукты. С одними извинениями меня Никита Владимирович не впустит в палату. Жизнь кипела, кто-то шумно говорил в вагоне, кто-то дурачился, а кто-то, как я. сидели спокойно, наблюдая за людьми. Моя остановка была последней. По прибытию выходила из подземного перехода и брела за толпой.
Больница, в которой лежал Никита Владимирович, находилась через дорогу от выхода подземки.
В палату меня пустила добрая медсестра. Открыв дверь, заметила учителя, который листал учебник с историей. Вот же зануда — умудряется читать даже в такие моменты.
— Добрый день, я могу войти? — из-за открытой двери спросила у мужчины, тот перевел на меня взгляд и заметно удивился.
— Антонина? — узнал меня мужчина. Отлично, значит амнезии у него не было. — Входи, конечно! — оживился учитель, ещё не подозревая, что через несколько минут возненавидит меня на веки.
— Я не знала, какие цветы вам нравятся. Принесла красные розы, — смущенно положила на тумбочку. Ранее я даже маме не дарила цветы, а сейчас мужчине дарю. Кому скажу — не поверят.
— Цвет страсти, — хохотнул мужчина. — Выражаешь свою симпатию мне? — шутить, как я погляжу, у него силы есть.
— Да ну вас, — покраснела я. — Также витамины вам принесла.
— Заморочилась ты, Волкова. Меня уже во вторник выпишут.
— Правда? — воодушевилась, услышав об этом.
— Конечно, они мне сами сказали: зачем такого здорового лба держать в больнице.
— Рада, что вы не пострадали… Это ведь из-за меня… — опустила голову.
— Волкова, ты чего это? — не понимал, о чем шла речь.
— Это я попросила Лютого, чтобы он столкнул вас с мотоцикла. Но я же не думала, что он воспримет это не так. Я не просила его бить вас. Хотела, чтобы вас дисквалифицировали, — зажмурила от страха глаза. Было чертовски стыдно признаваться в таких вещах. Однако, он не стал на меня орать или же злиться.
— И зачем же тебе это нужно было? — совершенно спокойно спрашивал у меня учитель, и я, открыв глаза, заметила в его тёмных глазах интерес. Ему действительно не хотелось мне врезать или же наорать?
— В тот день, когда мы впервые встретились. Вы столкнули моего брата, и я думала, что вы чуть не сбили меня, но это были не вы, как оказалось… — тяжело вздохнула я, не поднимая глаз.
— Я тебя понял, — хмыкнул мужчина. — Знаешь, почему, я не злюсь на тебя?
— Почему? — удивилась его словам.
— Потому что в тебе я вижу себя в семнадцать лет. Мы остались рано без матерей, и ты пытаешься казаться сильной, как это делал я в школе. А ещё ты за свою семью готова грызть землю. Это мне в тебе нравится, — слабо улыбнулся Никита Владимирович.
— Подождите, вы точно не ударялись головой? — взволнованно кинулась к мужчине, чтобы измерить температуру своей ладонью, но он поймал мои руки.
— Тоня, ты хорошая девочка, — от этих слов в моем животе как будто начала проходить революция. Такое чувство, что внутри меня были насекомые, что щекотали живот и все органы начинали сужаться. Ко всему прочему, у меня чуть не выпрыгнуло из груди сердце. — Я не злюсь на тебя, — приобняв меня, прошептал мужчина. Кажется, нарушив между нами грань. Грань учителя и ученицы.
11
Как и обещала, Стасу я рассказала о походе в больницу и о том, что на меня зла никто держать не собирался. Правда, о грани, которую нарушил Никита Владимирович, я трепаться не собиралась. Возможно, в этом ничего плохого не было, и я лишь умудрилась накрутить себя, но вот факт того, что я чувствовала в этот момент, остаётся за мной.
Фотографии Лютого, которые обещала мне Громова, всё же дошли с опозданиями. И хоть я была зла на этого парня, который на самом деле оказался преступником, чуть не убившим меня на автодроме, всё равно не упустила возможность рассмотреть его смазливую рожу. Не понимаю, почему такие красавцы оказываются мерзавцами. Закон подлости такой что-ли?
Сегодня должны были выписать Никиту Владимировича, и кажется, в школе никто не был в курсе, что учитель находился в больнице. Обычно о таком мои дноклассники любят трепаться.
Валентина подождала меня сегодня у школьного двора, и мы вдвоем отправились в класс. А вот Катя, кажется, пошла на больничный.
— Блин, Тоня, ты представляешь чего? — пыталась чем-то поделиться со мной рыжеволосая девчонка. Я не понимала её настроения, она была подавлена. Может, расстроилась из-за Катьки?
— Что такое?
— Сегодняшний бой Лютого отменили. Кажется, с ним не могут связаться. Вроде переносят на следующий вторник, — печально говорила Громова, и я остановилась. Как я могла забыть о бое. — Тоже расстроилась? — поинтересовалась одноклассница, заметив, как я оцепенела. — Я очень хотела увидеть его. Он такой душка.
Душнила он, а не душка! Если бы Валентина узнала, чего он чуть не сотворил с нашим историком, то в корни поменяла о нем мнение. Но я не хочу выдавать Никиту Владимировича и то, что близко знаю Лютого. Точнее, это я думаю близко, на самом деле ничего я о нем не знаю. Слишком загадочный тип. Но всё равно, нам нужно с ним встретиться. Я верну ему шлем и попрошу прощения за то, что его отстранили до апреля.
— Я тоже хотела его увидеть, — грустно улыбнулась девушке, и на миг почувствовала себя глупой. Почему меня это расстраивает? Ну не выходит на связь и ладно! А что, если этого неадекватного кто-то прихлопнул? На кой черт я думаю о всяких глупостях и занимаю свою голову глупыми и бессмысленными мыслями? Но если он сдох, я его сама убью. Воскрешу и ещё раз убью. Тупица! — Блин, мы на матешу опоздаем, — схватила за руку Валю и потащила за собой. Пыталась не думать ни о Лютом, ни о Самурае.
И на математику мы и впрямь чуть не опоздали, хорошо, что успели зайти до звонка, а не то бы Глеб Викторович — вредный математик — размазал по стенке, как муж. К тому же сегодня нас ждала контрольная. Как обычно, справилась я быстро и в запасе оставалось пятнадцать минут, но нет же, не было мне покоя. Сзади меня задели линейкой. Вадим умоляюще смотрел на меня, и я по виду поняла, что не понимал. что делать.
— Какое задание? — шепотом спросила у парня, вспомнив о том, как он пошел успокоить меня. Такой глупый, блин.
Тремя пальцами показал нужный ему номер. Быстренько переписав в черновик ответы, незаметно передала однокласснику.
— Спасибо, — проговорил Вадим, приступив к списыванию. Учитель, как будто специально не смотрел на учеников, листая учебник девятого класса. Кажется, Глебу Викторовичу было не до нас.
Звонок прозвенел и тетради были собраны нашей старосты класса — Зойкой Мамаевой. Помню, старостой хотели меня поставить, хорошо, что ни у кого не вышло меня уговорить. Не хватало мне ещё школьных проблем. Таких мне хватает дома. Да и к головной боли присоединился ещё и наш классный руководитель.
— С меня мороженое, — встал у моего стола рыжеволосый парнишка, озорно улыбаясь. Глядя на него, всё чаще вспоминаю детство. Нам было весело, но мы выросли и всё это пыль. Я не сентиментальная девчонка.
— О, и мне тогда, — к нам же подошла Громова. И я раньше не замечала этого, но эта парочка апельсиновых были чертовски похожи. Неудивительно: рыжие и конопатые, кстати, неплохо смотрятся вместе. Песню Серёги напомнили, правда в строчках они были соседями, она прилежной ученицей, а он — хулиган. Только с Вадима хулиган, как с меня Танцор Диско.
