Все шло, как и должно было. Шотландцы разбиты, французы потерпели поражение. Турне пал перед Гарри с такой же легкостью, как осенний лист с дерева. Это был победоносный год, и Гарри следовало торжествовать. Но из головы не шли слова Кейт. Она умалила его успех, обнулила его в сравнении со своим. И времени пойти на Булонь и одержать победу там, отчего его самоощущение улучшилось бы, не оставалось, потому что наступила осень и сезон военных кампаний завершился. Гарри подписал с союзниками договор, который обязывал их совершить совместное вторжение во Францию не позднее июня следующего года. По его условиям брак Марии с инфантом Карлом должен был состояться к маю. Гарри остался в Бургундии еще на три недели – эрцгерцогиня организовала турниры и пиры, дабы отпраздновать славные победы. Брэндон продолжал маневрировать вокруг нее, ясно давая понять, каковы его интересы, и Маргарите, похоже, доставляли удовольствие его ухаживания. И вот однажды поздним вечером на банкете он вынул из кармана золотой перстень и надел ей на палец, одновременно с этим стянув одно из ее колец и нацепив его на свою руку. Эрцгерцогиня удивленно взглянула на него, а потом засмеялась:

– Это дерзость с вашей стороны, сэр Чарльз! Люди решат, будто мы помолвлены. – Она не казалась рассерженной.

Гарри подошел к ним:

– Я от всего сердца рекомендую вам этого доброго рыцаря в качестве супруга, мадам!

– Неужели? – отозвалась Маргарита. – Как видите, я все еще ношу траур по моему дорогому покойному супругу, герцогу Савойскому. Я пока не думала о новом браке. Однако могла бы изменить свое мнение, если бы появился достойный партнер. – Эрцгерцогиня улыбнулась, и на ее щеках заиграли ямочки, а затем ушла.

Но тут появился Максимилиан, яростно сверкая глазами на Чарльза и Гарри.

– Постойте, дочь моя! – громко окликнул он Маргариту. – О чем вы думаете? Принцессы Габсбургов не выходят замуж за низкородных рыцарей.

Гарри поморщился, услышав столь обидные для Брэндона слова, ведь тот так храбро сражался за него и императора.

Маргарита улыбнулась:

– Сир, любые сплетни обо мне и некоем джентльмене – гнусная ложь.

Люди не отрывали от них глаз и жадно внимали. Гарри почувствовал, что ему пора вмешаться.

– Мадам, я прошу прощения за любое неудовольствие, которое могла причинить вам шутка моего друга.

– Пустяки, – с улыбкой произнесла Маргарита.

Максимилиан кивнул. Если Брэндон рассчитывал продолжить ухаживания, его ждал подъем на крутой холм с весьма незначительной надеждой на успешное достижение вершины. Тем не менее, казалось, он решительно настроен начать восхождение.

Торжества продолжались в вихре пиров и танцев. Однажды вечером Гарри и Брэндон потихоньку ускользнули и переоделись в костюмы из золотой парчи, потом вернулись в главный зал и исполнили представление масок, в котором танцевали и пели для всей компании. Затем они сбросили с себя верхнюю одежду и раздали ее дамам. Гарри протянул свою шапку смеющейся молодой брюнетке, вдруг оказавшейся у него на пути. Землистого цвета лицо девушки раскраснелось от вина, хотя едва ли ей было больше двенадцати лет.

– Кто вы, прекрасная дева? – спросил Гарри, сам тоже не вполне трезвый.

– Ваша милость, я Анна Болейн, – ответила девушка, исполняя очень изящный реверанс. – Мой отец, сэр Томас, служит у вас послом. – Она игриво поправила на голове золотую шапочку, надетую поверх закрытого жемчужной сеточкой узла волос.

– Вам идет! – сказал Гарри. – Не доставите ли вы мне удовольствие, потанцевав со мной, мистресс Анна?

Она снова сделала реверанс, и король повел ее в живом бранле; оба они скакали и дрыгали ногами, а придворные образовали вокруг них кольцо и громко хлопали.

– Браво! – крикнула стоявшая рядом с Брэндоном регентша.

– Браво, Гарри! – подхватил Чарльз.

Музыка смолкла, король поклонился, поблагодарил Анну Болейн и отвернулся от нее. На другом конце зала среди дам эрцгерцогини он заметил гораздо более привлекательную особу с пухлыми губами; глаза ее призывно загорелись, когда он приблизился к ней и с поклоном протянул руку.

Пока они пересекали зал в обратном направлении, девушка назвала ему свое имя – Этьенетта де Лабом, дочь французского дворянина. Она была очаровательна. Три танца они исполнили вместе, и Гарри не хотелось расставаться с ней.

Почему нет? – спросил он себя. Кому какое дело, и Кейт ничего не узнает. О ее беременности теперь уже известно всем. Учитывая, какого напряжения сил потребовало от нее исполнение обязанностей регента, чудо, что она все еще не лишилась ребенка, за что они должны горячо благодарить Господа. Даже если бы он сейчас был в Англии, то не мог бы притронуться к супруге. Но он ведь мужчина со своими естественными потребностями.

В конце следующего танца – сальтареллы – Гарри поймал взгляд Этьенетты, наклонился и поцеловал ее в губы. С этого все началось…

Этьенетта оказалась не просто чуткой любовницей. Гарри обнаружил, что ему приятно беседовать с ней. Она была остроумной и смотрела на вещи реалистично, ничего от него не требовала, а просто наслаждалась моментом.

Чтобы им легче было видеться тайно, Этьенетта переодевалась в пажа, закручивала высоко на голове волосы и надвигала на глаза шляпу, скрывая лицо. В таком виде она приходила к Гарри, и они забирались в постель, давясь от смеха, чтобы стоявшие за дверями стражники не услышали их.

– Отец ищет мне супруга среди лордов, – сказала Этьенетта, когда они лежали, обнявшись после соития; ее светлые локоны рассыпались по подушке.

– Брак может быть прекрасным, – пробормотал ей в ухо Гарри. – Любовь и дружеские отношения между мужем и женой – это благословение, которое нужно ценить и беречь. Меня пробирает дрожь при мысли о том, как Господь вверил мне мою королеву и как я должен обращаться с ней, чтобы, когда Бог затребует свое назад, я вернул бы ее Ему такой же чистой, какой получил.

– Никогда не слышала, чтобы мужчина так говорил о своей жене, – отозвалась Этьенетта. – Вы явно любите ее, тогда почему вы здесь со мной?

– Потому что вы здесь, а она – за морем, и я, как и вы, не могу жить монахом. – Гарри привлек ее к себе. – Я не использую вас, мой маленький паж. Вы очень дороги мне, и я беспокоюсь о вашем будущем. Когда выйдете замуж, дайте мне знать об этом, и я пришлю вам десять тысяч крон вдобавок к вашему приданому.

– Вы сделаете это для меня? – удивленно спросила Этьенетта и села. – Как я это объясню?

– Вы можете сказать, что, находясь здесь, я проявил к вам и другим юным леди отеческий интерес. А теперь идите и поблагодарите меня как следует! – Гарри снова сгреб ее в объятия и принялся нежно ласкать.

В конце октября флот Гарри ошвартовался в порту Дувра. Взяв с собой лишь небольшую свиту, король галопом поскакал в Ричмонд мимо толп ликующего и машущего руками народа.

– Взгляните на этих людей! Любовь к вашей милости возникает у всех, кто бы вас ни увидел, – заметил Уолси, ехавший рядом с Гарри. – Для них вы не обычный человек, а посланец Небес!

Гарри широко улыбнулся. Рука у него устала махать, мышцы лица болели от улыбки, но он должен был отвечать на приветствия своих подданных, так как очень нуждался в их любви.

Последние мили до Ричмонда король мчался во весь опор, ему не терпелось увидеть Кейт. Он жаждал положить к ее ногам ключи от завоеванных городов. Но сперва к нему явился за поздравлениями Суррей. Старик встал на колени перед Гарри в арочном проходе главного гейтхауса, но когда поднял взгляд на своего государя, в выражении его лица не было ничего от героя-победителя; на самом деле Суррей выглядел потрясенным.

– Что случилось, милорд? – резко спросил Гарри.

– Ваша милость, прошу, одно слово наедине. – Суррей отвел его в комнату стражи и закрыл дверь. – Простите, что сообщаю вам дурные вести. Сын королевы родился раньше времени и прожил совсем недолго. Мы подумали, что вам нужно сказать об этом прежде, чем вы увидитесь с ней. Мне очень жаль.