Как требовал обычай, в течение двенадцати дней торжествами управлял Князь беспорядка. В этом году им стал парень по имени Уилл Уайнсбери, он с большим удовольствием командовал королем, чем очень веселил двор.

– Как же это дорого – быть главным по развлечениям, – заявил он, подойдя посреди пира к столу на помосте как раз в тот момент, когда Гарри принялся за сдобренный пряностями студень из свиной головы и говяжьих ног. – Не заплатите ли вы мне за это пять фунтов, ваша милость? – (Некоторые гости прыснули со смеху, Комптон и Брэндон едва не надорвали живот от хохота, но Уайнсбери это не смутило.) – Если вам будет угодно дать мне больше, ваша милость, я ничего не верну, – предупредил он, – но если я получу слишком мало, то попрошу еще!

Король хмыкнул.

– Дайте ему денег, – велел он Уолси, которого усадил рядом с собой.

Гарри любил торжественное настроение Рождества, великолепие утренних служб в Королевской часовне, сам всегда в них участвовал, а хор пел «Gloria in Excelsis». Ему нравилась священная таинственность этих праздничных месс, ощущение, будто происходит нечто удивительное и сверхъестественное. А как приятно получить гору подарков от придворных на Новый год, наесться всласть на роскошном банкете в Двенадцатую ночь, когда на всех делили пирог, в котором был запечен боб. Нашедший его становился на весь вечер Бобовым королем или Бобовой королевой и мог распоряжаться всем, как Князь беспорядка в Рождество. Гарри подозревал, что будущих обладателей этих титулов выбирали заранее, дабы уберечься от претендентов, которые могли взяться за исполнение своих праздничных обязанностей слишком рьяно. В Двенадцатую ночь устраивали банкет в узком кругу; под пение хора Королевской часовни государю и государыне подносили заздравную чашу с пряным элем, которую после этого пускали по кругу. Наконец в праздник Богоявления проводилась церемония приношения золота, ладана и мирры. Это было приятнейшее для Гарри время года.

Одной из любимых забав Гарри были маскарады. В том январе он и компания его приятелей с ликованием переоделись в костюмы Робин Гуда и разбойников его шайки – короткие плащи со скрывавшими лица капюшонами из зеленой шерстяной материи, какую делают в городе Кендал на реке Кент. Вооружившись луками, стрелами и мечами, взяв в руки щиты, они ворвались в покои королевы.

Кейт и ее дамы подскочили в неподдельной тревоге.

– С позволения вашей милости, Робин Гуд и его веселые разбойники к вашим услугам! – провозгласил Гарри. – Мы, лихие люди, страстно желаем потанцевать с дамами!

Кейт глядела на него с недоверием, но любезно согласилась, и ее музыканты начали играть. Гарри протянул руку, Кейт взяла ее, и все стали танцевать павану, дамы постепенно успокоились и развеселились. Вдруг, в разгар всеобщего смеха, Гарри подал знак, и все мужчины скинули капюшоны. Улыбаясь при виде изумленного лица Кейт – она не угадала! – король сгреб ее в объятия и поцеловал, его приятели шумно зааплодировали, а он приказал подать вино. Утро прошло очень весело.

На той неделе Гарри снова участвовал в турнире, игнорируя рекомендацию своих советников избегать опасности, пока у него на руках не окажется наследник престола. Но они ничего об этом не узнают, так как он появится на площадке переодетым и в полных доспехах. Гарри был очень доволен собой, наконец-то ему удастся избежать их поучений. Сперва они с Комптоном сошлись в пешем поединке и сражались друг с другом на мечах через деревянный барьер, как делали Ланселот и другие рыцари древних времен. Засим последовал поединок всадников и наконец – драматическая сшибка между конными рыцарями, с копьями наперевес, которые под грохот копыт неслись навстречу друг другу с двух концов огороженной деревянным частоколом площадки. Гарри упивался азартом скачки; он был отважен, имел верный глаз и отличное чувство времени, но прекрасно сознавал, какому риску подвергает себя, потому что участники поединков иногда получали ранения и даже гибли, однако обретение славы на турнирах считалось почти таким же почетным, как и на поле боя. В тот день рыцари сражались яростно. В поединке с Эдвардом Невиллом Комптон был сбит с коня и, окровавленный, лежал на земле без движения. Герольды подбежали к нему оказать помощь, а Гарри посчитал за лучшее покинуть ристалище.

Уезжая, он услышал, как кто-то выкрикнул:

– Боже, спаси короля!

Его опознали! Но теперь это не имело значения. Он был в безопасности и на поле держался хорошо. Гарри со смехом снял с себя шлем и был вознагражден за пережитое смятение зрелищем изумленно и с восторгом глядящей на него публики. Еще бы! Короли редко участвовали в турнирах. Под плеск оваций Гарри легким галопом проскакал к своему шатру.

Как только с него сняли доспехи, он поспешил к Комптону, страшась услышать худшее. Врачи только что вышли из палатки.

– Как он? – спросил король.

– Вашей милости незачем беспокоиться, – заверили его. – Раненый немного ошеломлен, и у него плечо защемило доспехами, но с ним все будет в порядке.

Гарри нырнул в палатку.

– Я слышал, вы будете жить, – сказал он, с облегчением увидев Комптона, который понуро сидел на кушетке и тер голову.

– Погодите, я еще сражусь с вами, – пригрозил тот стоявшему рядом смятенному Невиллу. – Я вам отомщу! – И Комптон игриво стукнул своего обидчика кулаком.

– Вижу, вам уже лучше, – заметил Гарри, – и вы еще повоюете.

– Как и ваша милость! Вы сегодня блистали. Теперь вам придется участвовать в турнирах.

– Скажите об этом древним старцам из Совета. – Гарри фыркнул. – Хотя я все равно не допущу, чтобы они ставили мне условия.

Но они попытались.

– Ваша милость, вы должны беречь себя, – принялся увещевать его Суррей на следующее утро, как только Гарри увиделся с членами Совета. – Неужели вам не приходило в голову, что вас могут ранить или даже убить?

Король раздраженно вздохнул:

– Ваша уверенность в моих способностях турнирного бойца очень трогательна!

– Сир, даже опытные бойцы на турнирах падают с коней… Посмотрите на Уильяма Комптона.

Гарри застонал:

– Если вас это успокоит, я буду пользоваться пустотелыми копьями, чтобы понизить силу ударов. Но участвовать в турнирах не перестану. Мои подданные вчера пришли в восторг, узнав, что я участвовал в турнире. И я никого не боюсь во всем мире.

Советники неохотно уступили. Разве они могли противоречить ему, ведь он король.

Освободившись от сдерживавших его пут, Гарри начал тренироваться каждый день. Его любимыми противниками были Комптон, Невилл, Бекингем, но более всего Брэндон, для которого он заказал схожее со своим рыцарское одеяние. Не кичась достигнутыми успехами, Гарри знал, что он самый неутомимый и страстный турнирный боец. И даже если он лично не принимал участия в турнире, то никогда не упускал возможности посмотреть бои. Кейт тоже любила это. Гарри опасался, как бы она не присоединилась к протестующему хору советников, но его супруга лишь восхищалась им и выражала восторг, когда он надевал на копье знаки ее благосклонности.

– Вы напоминаете мне самого святого Георгия! – однажды крикнула она ему вслед по-английски со своим милым испанским акцентом, когда он величаво выехал на ристалище на своем боевом коне.

И целых три часа верная Кейт сидела и увлеченно наблюдала, как ее супруг, потрясая копьем, побеждает своих противников, сбивая с лошади то одного из них, то другого.

Жизнь состояла не из одних только героических удовольствий. Позже в том же месяце Гарри надел свою парадную темно-красную мантию, отороченную горностаем, и в сопровождении процессии, под балдахином, который несли монахи из Вестминстерского аббатства, впервые направился открывать сессию парламента. Впереди него шествовали аббаты в митрах, епископы, герольды, архиепископ Уорхэм, герольдмейстер ордена Подвязки, королевский жезлоносец, герцог Бекингем и его сын, которые несли церемониальную шапку и меч. Гарри кивком дал знак лорд-канцлеру, чтобы тот от его имени обратился к собравшимся. Вот что такое быть королем!