Тут снизу высунулась голова Семена.

— Спускайтесь, я свет включил, — сообщил дед и опять скрылся.

Я заходил последним, напряженно озираясь и готовясь к нападению из засады, но ничего не случилось. Зато увиденное меня поразило. Под люком оказался вовсе не простой подпол. Лестница привела в короткий — шагов на пять — коридорчик, который уводил за толстую, похожую на бункерную дверь. Прям «Фоллаут» какой-то…

Вот за дверью и правда был погреб. Только с двумя нюансами. Во-первых, размеры «погребка» напоминали скорее гараж для нормального такого вездехода. Во-вторых, пройдя меж полок с банками и коробками, я увидел открытый шкаф. В нем лежало оружие.

Серьезно. В обычном — ну или почти обычном — деревенском погребе на полках были аккуратно разложены охотничьи ножи, пара топориков, как минимум два «макаровых», винтовка со штыком, стояли коробки патронов и даже ящик гранат! А над всем этим великолепием на креплениях висела сабля. Точнее, не так. Шашка. Казачья, в черно-золотистых ножнах, и рядом на крючке — портупея. Я отчетливо видел тусклый блеск латуни на эфесе, потертости на темной коже ремней… И думать забыл про деда, возможную засаду и дурацкие ружья, которые машинально отложил на ближайшую свободную поверхность.

Меня будто в прошлое вышвырнуло. Туда, где пахло сухой травой и дымом костра, где по пригородным лесам бегали разряженные в тряпье и самодельные доспехи подростки и студенты. Где я считался лучшим фехтовальщиком отряда — особенно после того, как в честном поединке сразил «эльфа», руководившего другой группой. Где я проводил часы за книгами и на форумах с такими же фанатами оружия, мотался с длинным чехлом за спиной в немногочисленные мастерские, где мог хотя бы поглазеть на настоящую ковку клинков, и на тренировочные площадки. И на моей сабле — той же шашке, если так посудить — был выгравирован личный герб.

Мне уже давно казалось, что все это — историческая реконструкция, толкиенизм, оружие — осталось в прошлом, что такое увлечение — не к месту, не ко времени, но теперь…

— Откуда она у вас? — выпалил я, кажется, перебив кого-то из команды на полуслове.

Семен проследил за направлением моего взгляда, с довольным видом хмыкнул.

— Соображаешь в этом, что ли?

Я быстро подошел к раскрытому шкафу, бережно снял шашку с креплений, слегка выдвинул. Клинок был в идеальном состоянии. И хорошо знакомая мне яркая вязь разводов на металле могла говорить лишь об одном.

— Булат! — Я вскинул взгляд на Семена. — Это же не новодел? Сколько ей? Откуда?

— Семейная реликвия, — отозвался дед, слегка улыбаясь. — Из казаков мы, с тех пор и храним.

— И стекло…

— Да, и стекло режет. Неужто обращаться умеешь? — Похоже, Семен и правда удивился.

— Почти десять лет с такой пробегал. Только не булатной, конечно. — Я медленно сжал рукоять. В ладонь легла почти идеально. Чуть-чуть бы пошире, но что уж тут поделаешь. — Под конец со мной одиночки даже не пытались связываться.

— Толкиенавт, — фыркнул Алекс. Наша древняя полузабытая шутка.

— Орков не спрашивали, — на автомате беззлобно огрызнулся я и только после этого бросил взгляд на друга. Тот коротко улыбнулся уголком рта.

— Ну, и как старое доброе? — В глазах Семена заплясали смешинки.

Я молча снял с крючка портупею и, словно руки сами вспоминали прежние умения, сноровисто прицепил ремни к ножнам. Посмотрел на Семена. И тот молча кивнул.

— А вы что стоите? — Он обернулся к моей команде, которая вовсю глазела на трогательное воссоединение с заветным клинком. — Разбирайте, если чего надо. Там вон рюкзак пустой — можете еду загрузить. Патронов возьмите: еще коробок-другой точно остался тех, что вам подойдут.

Первой сдвинулась с места Яна. Немного неуверенно подошла к шкафу, подумала и взяла небольшой нож и «макаров».

— С этим управлюсь, — сказала наша валькирия то ли самой себе, то ли окружающим, — если придется.

— Придется, — ответил я, не глядя на нее и сосредоточенно подгоняя портупею под себя. Яна промолчала и сгребла с полки коробки с патронами.

Потом возле шкафа оказался Кеша, тоже помедлил и цапнул нож — побольше, чем у Яны, зато без огнестрельного довеска. Выглядел пацан встревоженным.

— Я вообще-то не умею… Но попробую, — пробормотал он и шмыгнул обратно в свой угол, поближе к Яне.

Алекс не раздумывал. Взял второй «макаров» и патронов к нему, мне сунул пару коробок с ружейными боеприпасами. Я заметил, что он все пытается беречь левую руку и изредка морщится. Неужели эта проклятая чешуя так и будет теперь болеть?.. Алекс же глянул на деда и негромко сказал:

— За гранатами позже загляну, как сумку подготовлю.

— Всегда пожалуйста, — кивнул Семен.

Из погребка мы поднялись в странном состоянии, будто поддатые, и смотрели по сторонам как-то диковато. Ну, у меня оправдание было: под моей левой рукой теперь слабо блестела рукоять булатной шашки. Заточку еще предстояло проверить, да и навыки вспомнить, но я уже чувствовал, что могу почти все.

— Я так понимаю, лучше не спрашивать, откуда все это? — уточнила Яна, глядя, как Семен прикрывает люк в подпол.

— Верно. Будем считать это вашей благодарностью, — усмехнулся дед. — Ну, ребятишки, как вам наше добрососедство?

У меня вдруг будто щелкнуло в голове. Вспомнились слова Алисы на ночной трассе, в трясущемся тракторе: «По достижении определенного числа участников в команде вам станут доступны специальные возможности». Интересно…

— Семен, слушайте, — я обернулся к деду, — а не хотите к нам в команду? Проще будет задания выполнять, информацию получать, да и вообще…

— А кто у вас верховодит? Ты? — спросил Семен, пытливо глядя на меня, но ответа дожидаться не стал. — Уж точно ты. И как называетесь?

— «Медведи.pro», — со вздохом сообщил я. Кажется, хотел ведь вчера сменить название. Но как-то уже и привыкать начал…

— Ох ты ж! — неожиданно возбудился дед Семен. Зависнув ненадолго, будто о чем-то вспоминал, он осипшим голосом сказал: — Давай, записывай тогда и меня.

Через какую-то минуту в моей команде стало уже четыре участника, считая меня самого. Новых плюшек не появилось. Жаль, и Яну ведь к этому делу не подключишь, но ничего, подождем.

Стоило мне подумать о девушке, как она заговорила:

— Слушайте, а у кого-нибудь телефон есть?

— Есть, — почти хором отозвались Кеша и Алекс. А я припомнил, что мой мобильник погиб в огне вместе с «логаном» и борщевиком. Не тот эпизод, который я желал бы сохранить в памяти, но что ж поделать.

— Я хочу позвонить родителям, — объяснила Яна. — Но трогать технику не буду: вдруг опять ошибку выдаст или вырубится. Леш, звякнешь?

Алекс неловко выудил телефон из правого кармана левой рукой, покачал головой.

— Разряжается… Хотя поговорить успеешь. Диктуй номер.

Пока они возились с этим, мы все успели плавно переместиться на веранду и уселись кто куда. Я поставил ружье Семена в угол, обрез ухитрился засунуть между двумя ремешками портупеи и таким образом освободил себе руки — в основном для того, чтобы осторожно, будто любимого пса, поглаживать ножны шашки. Потрясающее чувство. Успокаивающее.

Тем временем телефон Алекса издавал только длинные гудки, потом затих. Яна нахмурилась и продиктовала другой номер. Все равно трубку никто так и не взял — ни со второй, ни с восьмой попытки. На веранде воцарилось тягостное молчание.

— Может, они просто не у телефона, — робко подал голос Кеша.

— Или заняты. Окна баррикадируют, например, — предположил Алекс.

— Звонки доступны с определенного уровня, — добавил я, пожалев Яну: самому-то думалось только о худшем варианте. — Возможно, у твоих родителей он маловат. Но при этом они могут быть в полном порядке.

— Разумеется, у них маленький уровень, — огрызнулась Яна, но я понимал, что сейчас она злится не на меня. — Они не стали бы прокачиваться на таких людоедских условиях. Поэтому мне нужно домой. Чем скорее, тем лучше. Семен, вы не возражаете, если я возьму немного припасов в дорогу?