Его рука была еще теплой, когда он умер. Медсестра вошла и сжала мое плечо. « Я так сожалею о вашей утрате », — сказала она. Но я приобрела так много за эти годы. Любовь, стойкость и бесконечные воспоминания.

Мама потерла лоб, нахмурившись. «Может, я просто отрицаю. Все это всплывет на поверхность, как только ты вернешься в Нью-Йорк, а я останусь здесь одна. Вот тогда-то реальность всегда и дает о себе знать, не так ли?» Она прижала кулак к губам. «Когда все уезжают, и горе — твой единственный спутник».

Я сжал ее в объятиях, отчаянно пытаясь утешить, но не зная, как именно.

«Знаешь, это будет странно, впервые я буду спать здесь одна». Она оглядела комнату, ее горло подпрыгнуло от сглатывания. «Даже когда папа был в хосписе, у меня всегда оставался друг. Я вышла за него замуж, когда мне было двадцать один. Я даже не уверена, что знаю, как быть одной».

Маме нужен был кто-то рядом. Обвинения, которые Дилан бросил мне в лицо в ту ночь, когда наша дружба погибла, обрушились на меня, как цунами. О том, что я была дерьмовой подругой. Может, я была и дерьмовой дочерью. В конце концов, мне удавалось успешно избегать Стейндропа в течение пяти лет. Я много раз виделась со своими родителями — мы встречались в Портленде, Нью-Йорке и в некоторых местах между ними. Но я никогда не ездила сюда.

Потом я подумала о том, чтобы быть родителем. Жертвовать — своим временем, своим сном, своими деньгами, своим вниманием, своей заботой, своей любовью. И все это ради... чего? Чтобы однажды твой ребенок дал тебе ха Если обнимет и скажет, что все будет хорошо, а потом убежит в Нью-Йорк, оставив за собой след из невнятных извинений?

Мамушка всегда говорила мне, что когда ты становишься матерью, ты расширяешься. Находишь способы предоставить больше себя, чтобы удовлетворить потребности своего ребенка. Может быть, пришло время мне расшириться и как дочери. Оправдала ожидания.

«Я... я останусь здесь на некоторое время», — услышал я свой голос. Мозг не дал разрешения моему рту произнести эти слова. И все же, вот они. На воле. Войдут в уши моей матери, прежде чем я смог их остановить.

«Ты сделаешь это для меня?» Она резко подняла голову, глаза вспыхнули надеждой.

Эта женщина меняла тебе подгузники. Заклеивала пластырем твои огрехи. Платила за твою совершенно бесполезную степень. Ты не собираешься бросать ее только потому, что боишься Дилана Касабланкаса.

И вот к чему все сводилось: Дилан. Роу давно уже не было. Он стал всемирно известным шеф-поваром-плохим парнем: ресторатором, судьей реалити-шоу и принцем, удостоенным звезды Мишлен. За эти годы он в пугающих количествах украшал мой экран телевизора. Улыбаясь своей ухмылкой с ямочками во время утренних шоу перед Днем благодарения, чтобы научить зрителей, как приготовить идеальную, сочную фаршированную индейку. Открывая новый ресторан в модном европейском месте на E! News , модель Victoria's Secret, висящая у него под руку, или как сварливый судья в низкобюджетном реалити-шоу Netflix, хмурясь на изысканные блюда и выкрикивая непристойности в адрес подающих надежды поваров. Один обозреватель развлекательной рубрики однажды написал: «Амброуз Касабланкас — это то, что происходит, когда Гордон Рамзи и Джеймс Дин заводят тайного ребенка». Я прочувствовал все предложение в своих костях.

«Да, я здесь для тебя». Я обняла костлявые плечи мамы. «Мы приготовим еду для успокоения, посмотрим фильмы, наверстаем упущенное. Я останусь до первого января, как тебе такое?»

Позвольте мне рассказать, как это прозвучало для меня — ужасно . Январь Первый раз — через восемь недель. Это означало, что в какой-то момент я столкнусь с Диланом. С другими людьми, которых я хотел видеть еще меньше.

«О, Кэл». Мама похлопала себя по носу скомканным куском салфетки, выдавив из себя благодарную улыбку. «Если тебя это не слишком затруднит».

«Вовсе нет. Я скучал по тебе. Я хочу провести время вместе».

Если бы мой банковский счет мог говорить, я был уверен, что он бы сказал мне, что я под кайфом. Я не мог просто взять отпуск. Мне все еще нужно было работать, чтобы платить за квартиру в Уильямсбурге. И под «квартирой» я подразумевал обувную коробку. Ужасно дорогую обувную коробку. Мне нужно было придумать, как заработать денег в Стейндропе, и Бог знал, что ответ будет не через мою несбыточную мечту, мой незаписанный подкаст о настоящих преступлениях, Hot Girl Bummer.

«Только если ты уверена». Мама схватила меня за руку. «Я не хочу, чтобы ты останавливала свою жизнь ради меня».

«Не волнуйся, мне буквально не остановить никакую жизнь». Я притянул ее в еще одно всепоглощающее объятие, поцеловав в щеку. «Мы отлично проведем время, мамушка. Прямо как в старые добрые времена. Вот увидишь».

«Правда?» — Надежда накрасилась.

«Правда. Ничто не испортит нам этого».

Как только я это сказал, дверь распахнулась, и вошел Эмброуз Касабланкас.

И очень беременная Дилан.

КАЛ

«Я бы сделал все ради любви (но этого я делать не буду)» — Мит Лоуф

Дилан была беременна.

Судя по всему, она на восемнадцатом месяце беременности.

С тройняшками.

Черт возьми, у нее был огромный живот . Кто был отцом? Ходор? Когда она вышла замуж? Почему мне никто не сказал?

«Мама», — прошептала я, потянув ее за рукав, чувствуя, как весь континент давит мне на грудину. «Почему ты не сказала мне, что Дилан женился ? »

Ужас пронизывал мои вены. Я был совершенно не готов к встрече с братьями и сестрами Касабланкас. Особенно Дилан, который вырвал мое сердце из груди в последний раз, когда мы разговаривали, и топтал его, пока оно не рассыпалось в пыль. И что вообще здесь делал Роу? Разве у него не было участника реалити-шоу, на которого можно было бы наорать из-за того, что их рагу на вкус как лужа диареи? Потому что это действительно произошло. Я вспомнил, как в ужасе смотрел тот эпизод и думал: « У меня в канале застряла салями этого человека» .

Мама ошеломленно перевела взгляд со своего бисквита на дверь, где люди шумели вокруг нелепо сияющего Дилана.

«Замужем?» Она нахмурилась, сжав губы вокруг воздушного куска маслянистого торта. «Нет, Калличка. Дилан не женился».

«Она беременна». Я указала на свою бывшую лучшую подругу, как будто этот факт не мог быть обнаружен с Нептуна. Я знала, что это звучит осуждающе. У многих людей были внебрачные дети. Это были не сороковые. Но Дилан всегда хотела пышную свадьбу. С золотой каретой, единорогами, белыми голубями и пятью разными платьями. Она аккуратно сложила в ящике для нижнего белья разорванные страницы Vogue с цветочным декором, как будто Pinterest не существовал.

«Верно, Калличка. Но ведь церемония бракосочетания — это не то, как делают детей. Я думала, ты это знаешь?» Она нахмурилась, склонив голову набок. «Мы никогда не обсуждали птичек и пчёлок, не так ли?»

«Чей ребенок?» Я лихорадочно огляделась вокруг.

Она уставилась на меня, как на сумасшедшего. «Ну, конечно, «Такер Рид». Кто же еще?»

Кто еще? Хороший вопрос. Может быть, кто-то, кто не грозился нас всех распинать в старшей школе.

Они сейчас вместе? Когда это началось? В ту ночь, когда она застукала меня и Роу? И как Роу вообще согласился на это? Он был очень агрессивен, когда дело касалось парней, которых он считал недостойными своей сестры. А это, кстати, были все живые люди. Я был почти уверен, что нос Такера и кулак Роу были близко знакомы.

А еще — Дилан занимался сексом с Такером Ридом ? Он был придурком, но... довольно горячим? Я хотел немедленно и подробно разобрать эту пикантную информацию. Проблема была в том, что я хотел обсудить это с Диланом.

Такер. Черт. Рид. Я не мог прийти в себя от этого откровения.