«Я хотел спросить, не могли бы вы...»

«Нет», — прервал я ее слова.

«Вы еще не услышали мой вопрос», — остроумно заметила она.

«Если только это не заканчивается фразой «дай мне отсосать твой член» — в этом случае ответ будет «нет, но спасибо» — ответ по-прежнему будет «нет».

«Эййййййй там!» Райланд проскользнул между нами, добродушно посмеиваясь. Лицо Софи Авент выглядело так, будто я только что ударил ее, и я не винил ее. Не было никаких оправданий такому уровню мудачества. Обычно я контролировал себя гораздо лучше. Рай склонил голову перед Софи, выглядя искренне ужаснувшимся. Он был чертовски хорошим актером, а лжецом еще лучше. «Итак, во-первых — извинения за его грубость; его приобщение к цивилизации было постепенным процессом. Очевидно, он сбежал из своей клетки». Райланд переставил приборы на ее столе, его улыбка сердцееда работала сверхурочно. «Во-вторых, ваш ужин за счет заведения и будет сопровождаться прекрасным Chateau Lafite Rothschild 1998 года и эксклюзивным десятиминутным интервью».

Это вино стоило около семнадцати сотен долларов. И мой Время было бесценно . Тем не менее, выражение лица Софи осталось невозмутимым. «Он только что...?»

«Я бы хотел сказать вам, что он этого не сделал, но у нас есть аудитория, поэтому давайте сосредоточимся на том, как исправить ситуацию и сделать вас счастливыми».

Она изогнула бровь. «Ты можешь сделать меня счастливой, я уверена». Предложение было ясным.

«Считай, что это сделано, милая. Сейчас!» Рай похлопал ее по плечу, его улыбка американского психопата все еще была нетронута. «Пожалуйста, позволь мне направить весь мой гнев — извини, внимание — на моего непостоянного, гениального босса. Скоро вернусь, чтобы принять твой заказ. И номер». Он подмигнул.

Он хлопнул меня по спине и повел на кухню, его лицо сменилось с приятного на убийственное. «Что, черт возьми, это было?» Он ударил кулаком в стену, как только мы закрыли дверь и скрылись из виду. Все здание содрогнулось. Он указал на дверь. «Все люди в том ресторане смотрели на тебя, как на сумасшедшего. Знаешь почему?»

У меня было такое чувство, но я ждал, пока он это подтвердит.

Райланд широко раскинул руки. «Потому что ты сумасшедший !»

«Киран превратил мою жизнь в ад в старшей школе». Я присела на свое место, взяла персик из Джорджии и разрезала его пополам ножом. Я бросила его в кастрюлю вместе с ложкой лимонного сока и подслащенным ромом, наклонила кастрюлю и дала ему загореться и карамелизоваться. Огонь танцевал желтыми и оранжевыми цветами между мной и Райем, который положил кулаки на мой стол.

«Да, я помню, я сидел в первом ряду на том шоу ужасов. У вас двоих был четырехлетний конкурс по мочеиспусканию, и все попали под дождь». Райланд оттолкнулся от моей стойки, меряя шагами небольшое пространство между нами, пока я убавлял огонь. «Но ты уже не в старшей школе, и он, возможно, больше не придурок».

«Это свободная страна; я могу обслуживать, кого захочу». Я наклонял сковороду туда-сюда, позволяя персику томиться в собственном соку. «И я решил не обслуживать мужские гениталии. ”

Мне нужна была сигарета. Мне было наплевать, что она, вероятно, вызывает у меня рак. Да и жить было не на что.

«Ладно. Киран — больная тема для тебя, так что я пропущу это мимо ушей. А эта история с журналистом?» Он указал на дверь. «Это сексуальное домогательство».

«Я сказал, что не хочу ее трахать». Я сердито посмотрел на него, кладя персик на тарелку.

«Ты сказал, что она хочет тебя трахнуть».

«Где ложь?» Я бросил взгляд через его плечо, чтобы посмотреть через окно в перегородке, как официант подает цыпочке Софи наше лучшее вино. «Если бы я выпивал за каждого журналиста, который ко мне приставал, я был бы Хемингуэем».

Рай сунул свой iPad под мышку, покачав головой. «Женщины не любят, когда им говорят, что они не желанны. Вы бы это знали, если бы когда-нибудь потрудились поговорить с одной из них».

«Ты выставляешь меня женоненавистником. Я тоже не разговариваю с мужчинами. Я человек, который справляется с трудностями на равных».

«Ну, хорошая новость в том, что сегодняшняя ночь уже не может стать хуже». Райланд уставился в окно двери.

«Шеф?» — Тейлор закричал передо мной, держась за разделочный стол.

"Ага?"

«Гриль-станция горит».

КАЛ

МакМонстер: Все еще жив?

oBITCHuary: Едва-едва.

МакМонстер: Обнадеживает.

oBITCHuary: Ты кажешься разочарованным. Как там мой любимый Нью-Йорк?

МакМонстер: Так же, как ты это оставил. Настолько плохо?

oBITCHuary: На самом деле, хуже.

МакМонстер: Что вообще заставило вас вернуться туда?

oBITCHuary: Мой отец умер.

oBITCHuary: Извините, что ничего не сказала. Просто показалось... ну, честно говоря, сейчас я действительно вся в хлам. Просто печатать это и смотреть в лицо своей новой реальности сложно. Но это не было сюрпризом. Он уже некоторое время болел.

МакМонстер печатает…

МакМонстер удаляет…

МакМонстер печатает…

МакМонстер удаляет…

МакМонстер: Сочувствую вашей утрате.

Это был очень странный ответ МакМонстера, который обычно был настолько настроен на мои чувства, что я иногда подозревал, что меня обманывает женщина-терапевт. Я говорил с ним почти каждый день с тех пор, как несколько лет назад зарегистрировался на форуме андрофобии. Мой настоящий терапевт считал, что для меня было хорошей идеей поговорить с людьми, которые разделяли мой опыт и страх перед мужчинами, но, как оказалось, я просто нашел этого конкретного человека.

Мои страхи казались интимными, слишком личными, чтобы делиться ими с незнакомцами. Но что насчет МакМонстера?

Он совсем не чувствовал себя чужаком.

КАЛ

«Torn» — Натали Имбрулья

« Тебе следует что-то с собой сделать». На шестой день моего пребывания в Стейндропе мама прижала свою замерзшую ногу к моей щеке, заставив меня вскрикнуть в знак протеста.

Мы оба валялись на диване в гостиной, ели мороженое и смотрели реалити-шоу о роскошных риелторах из Лос-Анджелеса, которые одевались как Барби. Я шлепнула ее по ноге, визжа: «Я стараюсь, мамушка. Вести подкаст о настоящих преступлениях — это карьера, ясно?»

До сих пор я тянул с поиском настоящей работы после окончания учебы, потому что идея сделать свой собственный подкаст с редкими гостями привлекала меня больше, чем стать стажером в каком-то маркетинговом агентстве, которое отказывалось платить мне достаточно, чтобы субсидировать мой еженедельный проездной на метро. Я даже дошел до того, что написал несколько эпизодов на своем ноутбуке, но всегда заканчивал тем, что откладывал их, потому что они были слишком длинными, слишком наглядными, слишком информативными, слишком странными и просто... слишком моими .

В настоящее время я находился на исследовательской стадии операции. Что на практике означало, что я время от времени гуглил, как начать настоящую подкаст о преступлениях . Теперь мне нужны были только написанные эпизоды, студия, продюсер, менеджер по маркетингу и мотивация.

Очевидно, я был близок к тому, чтобы это произошло.

«Я говорю не о твоей работе в Нью-Йорке». Мама покачала головой, засовывая ложку в гору фисташкового мороженого, чтобы с любовью смахнуть прядь волос с моего лица. «Я говорю об этом месте. Об этом городе. Если ты собираешься остаться здесь на некоторое время, тебе нужна работа».

это возьму ?»

Staindrop не был Большим Яблоком возможностей. Это был скорее… Маленький Изюминкой безработицы. Я знал, что она права. Мне нужна была работа. Я просто думал, что эта работа будет заключаться в продаже моих внутренних органов на черном рынке или в том, чтобы быть оператором секса по телефону для старых женатых мужчин.