– Мадам одета в облегающий корсаж и рукава из малинового бархата со вставками из горностая… Ее пурпурно-малиновое бархатное платье усыпано золотыми лилиями. Её туфли с моими украшениями. Её мантия в королевском стиле из пурпурно-малинового бархата, с подкладкой и оторочкой из крапчатого горностая, с четырёхрядной полосой из золотых лилий по всему периметру. А на голове… золотая корона, которая не была украшена камнями, чтобы избежать тяжести. Её шлейф, длина которого составляла семь туазов, несли принцесса де Конти, герцогиня де Гиз, а также мадемуазель де Вандом, одетые в платья из серебряного полотна с цветами и украшениями.

Подвенечный наряд принцессы должен был напомнить ей, что если даже она выйдет замуж за иностранного правителя, то всё равно останется дочерью Франции. Елизавета сама хорошо объяснила это портному, пришедшему попрощаться с ней: «она поблагодарила его в очень ласковых выражениях и сказала ему, что забирает из Франции только тело и всё ещё оставляет там свой разум из-за тех великих обязательств, которые у неё там были, и что она никогда их не забудет».

Роль жениха Елизаветы по доверенности Филиппа Астурийского взял на себя герцог де Гиз. А по другую сторону границы в Бургосе вместо Людовика ХIII герцог Лерма обвенчался с Анной Австрийской. После заключения двух браков осталось только произвести обмен принцессами.

Предполагалось, что король с матерью и Елизавета должны прибыть к назначенному месту по отдельности. Приближался час разлуки, которого очень боялись брат и сестра. Мария Медичи простилась с дочерью 18 октября, по выражению очевидца, «быстро, опасаясь слёз». Официальное же прощание принцессы Астурийской с принцами и дворянами состоялось в зале её резиденции 20 октября. А на следующий день перед тем, как покинуть Бордо, она навеки простилась с любимым братом. Людовик специально пришёл в апартаменты сестры, где, по словам очевидцев, провёл ночь, вместе с Елизаветой проплакав до утра. На замечание одного из придворных, что великий король не должен давать волю чувствам, он резко ответил:

– Я не могу не оплакивать столь добрую сестру!

Людовик сопровождал Елизавету на протяжении нескольких миль после её выезда из города. Одни из герольдов оставил рассказ об их душераздирающем прощании:

– …слёзы, рыдания, вздохи и крики, перемешанные с поцелуями так, что они не могли оторваться друг от друга…

Присутствующие во время этой сцены придворные не решались их разъединить, пока дон Диего де Карденас, посол Испании, нетерпеливо не воскликнул:

– Ну же, довольно, принцесса Испании!

Весь в слезах вернувшись в свою резиденцию, Людовик ХIII пролежал в кровати до двух часов пополудни, не в силах унять свою печаль. У него разболелась голова. А Елизавета продолжила своё путешествие. Опасаясь нападения со стороны мятежных принцев, король отдал приказ, чтобы его сестру сопровождали гвардейский полк (2500 человек), 400 швейцарцев, 1500 человек личной охраны, «четыре пушки и два полевых орудия». Возглавлял этот отряд герцог де Гиз. По дороге к нему присоединился граф де Граммон с тысячей человек и сотней лошадей, а затем барон де Кастельно де Шалосс с «восьмьюдесятью хорошо вооружёнными дворянами».

31 октября Елизавета со своим значительным эскортом прибыла в приграничный город Байонну. А через несколько дней она уехала оттуда, чтобы отправиться на Фазаний остров на реке Бидассоа, где должен был состояться обмен. Принцесса остановилась в Сен-Жан-Люз в ожидании назначенной даты 9 ноября. Фазаний остров был выбран потому, что располагался на границе между Францией и Испанией, на практически равном расстоянии от Сен-Жан-де-Люз (около 9 км) и Фуэнтеррабии (около 7 км). Когда-то здесь французский король Франциск I Валуа, захваченный в плен испанцами в битве при Павии, был обменян на своих двух сыновей, которые отправились вместо него в качестве заложников в Мадрид.

Каждая из сторон установила на острове свой павильон, а также общий, гораздо больший, предназначенный для церемонии обмена и расположенный на равном расстоянии от первых двух. Ещё обе стороны предоставили для принцесс и их сопровождающих роскошные барки. За четверть часа до прибытия Елизаветы и Анны два статс-секретаря, посланные Филиппом III и Людовиком XIII (Аростега от Испании и Пьер Брюлар от Франции), встретились в центральном павильоне. Они зачитали вслух доверенности, выданные герцогам Гизу и Лерме, и брачные контракты, а затем составили акты «выдачи и взаимного получения указанных принцесс».

Между тем на противоположных берегах реки Елизавета и Анна одновременно сели на свои барки: испанка – с герцогом Узедой, а француженка – с герцогом де Гизом. За ними следовали представители высшей знати обеих королевств, а также придворные дамы. Одновременно достигнув центрального павильона, испанцы пошли поприветствовать принцессу Астурийскую, а французы – свою королеву. Во время этой встречи Елизавета с четверть часа беседовала со своей четырнадцатилетней невесткой, которую затем герцог де Гиз передал герцогу Узеде и наоборот. Наконец, оба кортежа отправились в обратный путь и принцессы также одновременно ступили на землю своих новых королевств.

После обмена Елизавета была доставлена на носилках в испанское местечко Фуэнтеррабию, а потом отправилась в город Бургос, где 22 ноября, в день своего рождения, встретилась с Филиппом III и своим десятилетним супругом. Очевидцы рассказывали, что бледный маленький инфант с песочного цвета волосами и алой выпяченной нижней губой безмолвно взирал в восхищении на хорошенькую ясноглазую девочку во французском платье, которой суждено было стать спутницей его жизни. На следующий же день Бургос во всём своём великолепии приветствовал будущую королеву, которая проехала на своей белой лошади в серебряном дамском седле через весь город к кафедральному собору.

– Изабелла Желанная! – раздавались со всех сторон восторженные крики.

Таким образом, народ Испании, как и королевская семья, хорошо принял Елизавету.

Свёкор принцессы был человеком слабовольным и неспособным к управлению, поэтому всеми делами королевства заправлял его бездарный министр герцог Лерма. Секрет могущества последнего заключался в том, что его сестра была любовницей короля. Правда, супруга Филиппа III, королева Маргарита, происходившая из ветви австрийских Габсбургов, пыталась бороться против засилья первого королевского министра, однако скончалась в двадцать шесть лет из-за того, что её здоровье было подорвано многочисленными родами. В общем, король Испании, в основном, занимался только любовными утехами и развлечениями: охотой, театром, корридой и т. п. Тем не менее, он придавал большое значение придворному этикету, из-за чего королевская семья была, по сути, заложницей сложных церемониалов, выходить за рамки которых строго запрещалось.

К сожалению, принц Астурийский унаследовал характер отца. В детстве его физические недостатки, свойственные большинству Габсбургов, ещё не слишком были заметны. Поэтому зеленоглазый мальчик понравился Елизавете. Ну, а от своей супруги Филипп Астурийский был просто в восторге. Им пришлось пройти повторную брачную церемонию, состоявшуюся 25 ноября в соборе Святой Марии в Бургосе. Однако до брачной ночи дело не дошло ввиду слишком юного возраста принца. А вот Мария Медичи чуть ли не силой притащила Людовика в спальню Анны Австрийской:

– А вдруг король Испании или принцы крови потребуют расторжения брака на том основании, что инфанта сохранила девственность?

19 декабря 1615 года Елизавета прибыла в Мадрид. По пути в столицу она уже сделала четыре торжественных въезда в качестве принцессы Астурийской в Виторию, Толосу, Фуэнтеррабию и Бургос. Следуя желанию своего свёкра, Елизавета сидела в открытой повозке под балдахином, запряжённой лошадью. Она в последний раз оделась по французской моде, как бы символизируя собой «трофей» Испании. В дополнение к маскараду, двум ночам иллюминаций и корридам в Мадриде по приказу герцога Лермы в честь неё были сооружены триумфальные арки и колесницы. При въезде принцессу сопровождали двенадцать грандов Испании. Как писал придворный Хосе Мария Персеваль, она была главной героиней празднества. Филипп III с наследником принимал участие в них инкогнито, и именно Елизавета представляла королевскую семью в этот день.