Оставленный без присмотра, Пилт потихоньку стал продвигаться в тень и наконец бросился без оглядки подальше от места схватки.

— Хорошая ночка для ваших Обрядов, — сказал Ретиф Глуту, стараясь перекрыть общий шум. — Полагаю, они еще некоторое время будут веселиться, так что нам можно идти своей дорогой.

— Жаль уходить, но ничего не поделаешь, — сказал Глут, с нескрываемой завистью глядя на побоище и ожесточенно потирая руки. — Лучше убраться, пока это возможно.

— Зрелая мысль, — похвалил Маньян, нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу. — Кстати позаимствуем моторный бот лейтенанта. Это и быстрее, и волдыри на руках не появляются.

— Но с другой стороны, — заметил Ретиф, — полковник Суаш и его солдаты не просто выстроили здесь свой лагерь. Наверняка они что-то охраняют. И если бы нам узнать, что именно…

— Да, но в этой кровавой суматохе… — недовольно проговорил Маньян.

— Любопытно было бы также узнать, куда с такой прытью направился наш общий друг Пилт. Если бы мы проследили за ним, мы получили бы ответы на многие вопросы сразу.

— Он потерял от страха голову и бросился прямиком в гиблые болота, — объяснил Глут. — Предлагаю отчаливать отсюда, и побыстрее. Может, еще успеем в город на Полночное Мордобитие.

— У меня такое впечатление, что мордобитие, которое происходит у нас перед глазами, тоже неплохо развлекает.

— Побоище в городе стоит двух побоищ на природе, как говорили наши древние, — изрек Глут. — Но с другой стороны, мне нравится то, что ты говоришь, Ретиф. И вообще твой стиль. Там, где появляешься ты, сразу же начинает завариваться густая каша. Я с тобой!

Ретиф вместе с Маньяном и рвущимся в бой Глутом отправились по следам гроасского agent provocateur. Тропа, пробегавшая по корням деревьев, местами очень узкая, была сухой и пыльной, к тому же часто раздваивалась, обегая с разных сторон стоящие на пути вековые, с раскидистыми кронами гиганты, поднимающиеся из глубин темной воды, поросшей зеленью. Вскоре появилась небольшая, но открытая площадка с нетвердой болотистой почвой. Здесь следы внезапно оборвались. Плит как сквозь землю провалился.

— Так, так, так… — протянул Глут, глядя по всем сторонам и озабоченно причмокивая. — Кто бы мог подумать, что этот коротышка-землянин такой шустрый? Он показал, на что способен, и теперь я предлагаю отправляться обратно…

— Слушайте, — тихо сказал Ретиф. Где-то впереди них раздался слабый крик. Ретиф бегом бросился в ту сторону, перескакивая с кочки на кочку. Ярдах в ста от того места, где они остановились было, он стал свидетелем забавной картины: подвешенный за одну ногу, в нелепой позе, в воздухе болтался Пилт, пытаясь ухватиться за конец веревочного капкана.

— Спасибо за то, что подождали нас, Пилт, — поблагодарил Ретиф кричавшего гроасца. — По-моему, сейчас самый подходящий момент для нашего конфиденциального разговора, не находите?

— Сейчас же помогите мне отвязаться — и вы узнаете, что такое гроасская благодарность! Ежегодные выплаты за мое спасение! — истошно шипел Пилт, раскачиваясь в разные стороны, как болванчик.

— Случайно загремели в свой же собственный капкан? — улыбаясь, проговорил Ретиф. — Такое тоже случается с дипломатами.

— При чем здесь дипломаты? Я простой ученый. Был направлен в качестве специалиста наблюдать жизнь лумбаганцев в этой округе, структуру…

— Прошу прощения, Пилт. Отговорка очень эффектная, но, к сожалению, заезженная. Я-то вас знаю уж несколько лет, с того самого момента, как была осуществлена попытка захвата планеты Ялк генералом Фисом, правой рукой которого были именно вы, милейший!

— Меня и господина Фиса интересовали только раскопки древних ялканских культур, — запротестовал Пилт.

— Да, я не отрицаю, что вы, гроасцы, являетесь пионерами оперативной археологии, — признал Ретиф. — Но правила хорошего тона требуют, чтобы найденное при раскопках было предоставлено в пользование коренным жителям планеты, и только когда они откажутся сами, можно упаковать его в ящики… Впрочем, сейчас у нас другая тема разговора. Начнем, пожалуй, с вопроса: куда вы так ретиво устремились из лагеря?

— Пребывая в такой позе, нахожу невозможным вспоминать что-либо, — прошипел гроасец.

— Постарайтесь найти это возможным, — посоветовал Ретиф.

— Какой позор и бесчестье! — застонал Пилт. — Хорошо, землянин, я смиряюсь с судьбой, но протестую до конца! Я открою тебе место моего назначения, но покоряясь грубой силе! Я шел к одному предгорью. Там стоит избушка, в которой я уединяюсь для раздумий и неторопливых упражнений в философии. Теперь отпусти меня на землю, и тогда в моем докладе начальству я постараюсь смягчить проявленное тобой хамство по отношению к лицу знатной гроасской фамилии, и ты отделаешься сравнительно легко.

В это время к разговаривавшим присоединились Маньян и Глут, облепленные болотной грязью и усталые.

— Ну что ж, — сказал Маньян, оглядывая подвешенного за ногу Пилта. — По крайней мере у него была возможность вовремя и достойно уйти из жизни. Но не получилось — бывает.

— Эй, ты хотел, чтобы я совершил самоубийство? — прошипел Плит. — Это будет участь тех, кто стоит передо мной сейчас!

— Не думайте, что ваши угрозы достигают цели, — заявил гордо Маньян. — Мы уже уходим. У меня почти готов доклад, в котором я доведу до сведения нашего посла все, что я видел за последний день.

— Отличная мысль, господин Маньян, — только представьте себе выражение его лица, когда вы ему скажете, что существует коварный план захвата Лумбаги, который вы раскрыли, и поспешили к нему, не теряя времени, чтобы сообщить точно: когда, где и как…

— Ну, я как раз и собирался сказать, — быстро заговорил Маньян, — что мы пока на пороге раскрытия этого ужасного переворота и заговора…

— Правильно, на пороге, — заметил Ретиф. — Пойдем дальше? Пилт, любезный, как нам добраться до вашей прелестной избушки, куда не сумели добраться вы?

— Вмешательство в личную жизнь! И ты думаешь, самодовольный нахал, что я расскажу всю подноготную о своих личных делах такому, как ты?

— Да, я ошибся, Пилт. Прошу прощения, — Ретиф повернулся к своим спутникам. — Выходит, нам придется до всего доходить самим и все разузнавать с нуля. Пойдемте, джентльмены.

— И оставляете меня здесь на произвол судьбы?! На съедение какому-нибудь хищнику, или пока я сам не умру от голода?!

— Ужасную картину ты нам нарисовал, — сказал Глут задумчиво и достал огромный нож. — Избавлю тебя от долгих страданий.

— Не думаю, что это необходимо, — остановил его Маньян, в то время как Пилт помертвел от страха. — Снимите его оттуда, свяжите покрепче и засуньте под какой-нибудь куст, чтобы его оттуда не было видно.

— Я умру, умру, умру! В зубах зверя, от жестокого холода, от черной болотной лихорадки… Умру!!!

— Есть выход, приятель, — заговорил было Глут, но был прерван криком Пилта.

— Я капитулирую! Идите на восток-северо-восток, до одинокого дерева Фуфа, затем направо, там будет склон холма — поднимитесь под нему ярдов на сто. Все! Избушка на виду — только слепой ее не заметит. Я взываю к вашей совести и прошу не совать туда свои носы, а убираться оттуда подальше и везде рассказывать о доброте гроасцев!

— Не пойму, — сказал Глут. — Какого черта это землянин постоянно хвалит гроасцев вообще, а на тебя, Ретиф, волком смотрит?

— Отвяжите его и снимите оттуда, — сказал Маньян презрительно. — При условии, что он пообещает не бежать в свою избушку, как только его ноги коснутся земли. Не стоит нам портить удовольствия дойти туда первыми.

— Обещаю, что уйду тотчас в обратном направлении! — шипел Плит, в то время как Глут помогал ему освободиться от капканов. Уже получив свободу, он сразу же скрылся действительно в обратном направлении.

— Не убежден, что решение, принятое нами, было самым лучшим, — сказал Ретиф. — Ну что ж, время покажет. А теперь пойдемте смотреть избушку.

Они шли уже некоторое время в указанном гроасцем направлении, как вдруг заметили тусклый свет, бивший сверху и освещавший верхушки деревьев, покрывших склон высокого холма.