– Пусть качается, – сказала Мэри. – Упасть сейчас – следующий раз помнить держаться.

– А я не хочу, чтобы она упала. Она ребенок и может себе что-нибудь разбить. – Кэтлин отвернулась от индианки и спросила Шейна: – Это ты сделал для нее качели?

Он кивнул.

– Она качалась на всем, что могла найти. На дверной ручке на кухне, на калитке. Я и решил сделать ей качели.

– Холосая каселька.

– А сейчас, милая, раскачивайся сама, – сказал ей Шейн. – Я твою маму буду учить стрелять из ружья. А ты оставайся с Мэри и Джастисом. К нам не ходи. Договорились?

Дерри важно кивнула. Шейн посмотрел на Кэтлин.

– Готова?

Она пожала плечами.

– А чего там готовиться-то? Но я все еще считаю, что это ужасная идея.

– Это легкое, пристрелянное и надежное ружье. Даже Бесси может научиться из него стрелять.

Она последовала за ним, а Шейн обогнул дом и пошел к ручью.

– Вот и учил бы Бесси. Ей это занятие наверняка больше понравится. – Кэтлин терпеть не могла ружья. Этот шум, дым, эти ужасные последствия – раны, кровь...

– Тебе придется довериться моему мнению на этот счет.

Кэтлин не ответила. Она слышала веселый смех Дерри позади них и журчание ручья впереди.

Небо было чистым и пронзительно голубым. Солнышко ласкало лицо. На западном горизонте виднелось несколько облаков, но они не портили впечатления.

– Знаешь, та история, что ты читала вчера вечером... – начал Шейн.

– Ты про книгу после ужина?

– Ну, да. Хорошая была история. Джастис и Гейбриел долго потом обсуждали ее. Может, сегодня еще почитаешь?

– Возможно. – Она опустила глаза, чтобы он не заметил ее улыбку. – Это длинная книга.

– Вот и хорошо. – Они подошли к берегу ручья. Шейн взял Кэтлин за руку. Через быструю воду была проложена переправа из камней. – Иди осторожно, камни скользкие.

Его рука легла на ее ладонь, и ей понравилось это ощущение.

– Я могу научить Джастиса азбуке, – сказала Кэтлин. – Он должен уметь читать.

Шейн кивнул.

– Тут ты права. Научиться грамоте ему стоит, и кому же, как не тебе, его учить.

– А что, здесь поблизости нет школ?

– Пока нет, но, даже когда появятся, ему туда путь заказан. Никто не позволит полукровке сидеть за одной партой со своим ребенком.

– Это самая ужасная новость из всех, что я здесь услышала.

– Но это правда. Я уже говорил тебе: здесь цвет кожи очень много значит.

– Но ведь Джастис всего лишь ребенок.

– Знаешь, как люди рассуждают? Если он ходит в школу с моими детьми, то рано или поздно он может жениться на моей дочери. А это недопустимо. Как ни жаль, но это едва ли изменится. Возьми, к примеру, Гейбриела. Честнейший человек. Работает не покладая рук. Он умный и преданный. Он бы с удовольствием приударил за Рейчел Томпсон, но ее отец вздернет его на первом суку, если узнает. Люди типа Здоровяка Эрла ставят таких, как Гейбриел, где-то после мулов.

– Но это неправильно, – возразила Кэтлин пылко. – Это не по-христиански. Господь создал Гейбриела точно так же, как он создал Эрла Томпсона.

– Все это так, но Гейбриел не может находиться на земле Томпсонов. Пока Эрл и Бо живы, этому не бывать, если, конечно, Гейбриелу не взбредет в голову расстаться с жизнью таким занятным образом.

– Это просто неслыханно!

Шейн пожал плечами.

– Жизнь, знаешь ли, вообще штука несправедливая. Я не могу ничем помочь Гейбриелу. – Он указал рукой на большую жестяную банку перед здоровенным дубом. – Это твоя мишень.

– Это вон та маленькая железная штучка?

– Когда мы закончим, ты будешь попадать точно в цель.

– И ты собираешься научить меня всему сегодня? Шейн усмехнулся:

– Это займет несколько часов, если ты, конечно, не прирожденный стрелок. Но я человек терпели.

– Ну-ну, – неопределенно пробормотала Кэтлин и стала внимательно слушать наставления Шейна.

Шейн не был удовлетворен ее результатами ни через день, ни через неделю, ни даже через месяц. Но неделя сменяла другую. Лето подходило к концу, и в воздухе уже запахло осенью. Каждое воскресенье Шейн приводил ее к ручью, чтобы попрактиковаться в стрельбе. И оружие уже не вызывало у Кэтлин былого страха. Трижды в неделю он выводил для нее Бесси и заставлял жену кататься по кругу в загоне. Спина Кэтлин болела немилосердно, седло натирало бедра до крови, но она уже вполне уверенно держалась на спине мула.

А по вечерам после ужина Кэтлин читала для Дерри, Шейна, Гейбриела и Мэри. Закончились все сказки из «Тысячи и одной ночи», и она взяла следующую книгу – «Робинзон Крузо». Убедить Джастиса выучить алфавит оказалось проще, чем она думала. И наконец-то все они: и Гейбриел, и Мэри, и Шейн согласились, что мальчик должен научиться читать. Воодушевленный таким согласием, Джастис усердно принялся за алфавит и освоил его в рекордные сроки – всего за три дня.

– Я хочу читать книги, – сказал он как-то, – но писать я не буду.

– Тебе придется писать, когда ты станешь взрослым, – настаивал Шейн.

К немалому удивлению Кэтлин, он присоединился к ним, когда она сидела на веранде с Джастисом, уложив Дерри спать.

– А вот и нет, ведь ты же не умеешь писать, – ответил ему мальчуган.

– Да, я не умею, – признал Шейн. – Ни писать, ни читать. Но много раз за свою жизнь я пожалел о том, что меня не научили этому.

– Давай я и тебя научу, – предложила Кэтлин. Шейн скорчил мученическую физиономию.

– Это вряд ли.

Но Кэтлин заметила, что он внимательно слушает все, что она говорит Джастису.

Дни Кэтлин пролетали молниеносно – так много дел было у нее. Розы ее прижились, и по весне она надеялась увидеть их в цвету. Она привыкла к седлу, и Шейн стал брать ее с собой на объезды периметра и на пастбища.

Когда же день заканчивался и дом погружался в безмолвное забвение, они с Шейном предавались любви и засыпали в крепких объятиях друг друга. Они поместили Дерри в комнату Шейна, а сами обосновались в спальной комнате Кэтлин, которая была побольше.

И все же Кэтлин не чувствовала удовлетворения от такой жизни. Почему? Она терзалась этим вопросом долгими ночами, глядя на мирно спящего рядом Шейна.

Наверное, дело было в том, что Шейн до сих пор не верил ей. И он до сих пор думал, что она не способна выжить в этих суровых краях. Однажды утром она в очередной раз заметила, что Шейн резко замолчал, прервав ихразговор с Гейбриелом, когда она вошла в конюшню. Сколько же еще секретов скрывает от нее муж?

Он был великолепным любовником. Но он так ни разу и не сказал, что любит ее. У их супружества нет шансов, если они и дальше будут сомневаться друг в друге. А пока она не уверена, что навсегда останется в Килронане, она не может смотреть в будущее без опаски. Она боялась забеременеть.

– Я хочу быть уверена в тебе, – прошептала она мирно спящему Шейну. – Я очень этого хочу, любимый.

Нейт Боун лежал на животе в высокой траве. Он положил ствол ружья на камень и навел прицел на жену Макенны. Женщина с такими яркими волосами, сидящая на спине мула на фоне пронзительно синего неба, была идеальной мишенью. Недоносок-полукровка ехал впереди верхом на своем пони.

Но Нейт не стал обращать на него внимания.

– Бах-бах. Так-то, дорогуша, – сказал он, делая вид, что нажимает на спусковой крючок. Затем рассмеялся.

Бо Томпсон пополз назад, не поднимая головы, пока не оказался под деревом. Только здесь он поднялся на ноги.

– Черт возьми, Нейт, это уже не смешно. В Макенну палить – это одно. Ублюдок этого заслужил. Нечего было мою сестру за нос водить. Но убить белую женщину... Здоровяк Эрл башку за это оторвет.

– Да чихал я на Здоровяка Эрла. – Нейт приподнялся на локте и сплюнул желтую от жевательного табака слюну на проползающего в траве жука. – Я же ее не пристрелил. Ты что, шуток не понимаешь?

– Знаешь, Нейт, этот Макенна перешел нам дорогу. Я не желаю, чтобы ты застрелил белую женщину. Слышишь меня? Я не желаю участвовать в убийстве приличной дамы.