— Михан. Нам проблемы не нужны. Это всё Мандарин, — примирительно сказал парень в очках и выставил перед собой руки.

— Как ты сказал? Михан? — усмехнулся я, направляясь в сторону рыжего — именно его назвали Мандарином.

— Эммм. В смысле Михаил, — замялся очкарик.

— Михаэль! — поправил его я, подняв вверх указательный палец. Зловеще оскалился и схватил рыжего за волосы.

— Отпусти меня, — прохрипел он, пытаясь восстановить дыхание.

— Обязательно отпущу, — многообещающе прошипеля и по моей ладони заструилась мана. Волосы рыжего начали обрастать льдом. — Слушайте сюда! Я вас всех пелебью, если хоть кто-то ещё лаз удалит зубастого! — Игровая замерла, сотни глаз уставились на меня и на дрожащего от холода Мандарина.

— А тебе какое дело? Хотим и… — начал было парнишка, стоящий в пяти метрах от меня, но, встретившись со мной взглядом, тут же заткнулся.

К тому моменту ресницы рыжего покрылись инеем, а губы побледнели. Он всё ещё жив, просто очень качественно охлаждён.

— Тепель я — самый главный задила следи тлёхлеток. И вы либо будете меня слушаться, либо я вас пликончу. — На этих словах я оттолкнул рыжего, он упал на пол и сжался калачиком, а от моего тела во все стороны хлынул ледяноё поток воздуха. На это ушла вся имеющаяся у меня мана. Но разве они способны догадаться об этом? — Это понятно⁈ — рявкнул я, вспомнив, как Углов только что надрывал глотку. — Замечательно. С сегодняшнего дня, каждый, кто получит хоть один балл на занятиях, будет иметь дело со мной.

— Но как же? Тренера будут недовольны… — пробубнил очкарик, не сводя с меня глаз.

— Я вас пледупледил.

Сказав это, я вышел из игровой, со всей силы захлопнул за собой дверь и привалился к стене.

— Залаза, ещё бы немного и я бы потелял сознание, — прошептал я, тяжело дыша. Оттолкнулся от стены и побрёл в сторону столовой. Нужно восстановить силы. Благо скоро обед.

Неделю спустя.

Екатеринбург. Берег озера Шарташ.

Родовой особняк Архаровых.

Екатерина Павловна, старшая жена барона, толкнула ногой дверь и вошла в кабинет мужа. Константин Игоревич, как всегда, трудился, зарывшись по самую макушку в бумаги. Счета, отчёты, доклады с границы, чего там только не было.

— Милый, я принесла тебе чай, — ласково сказала Екатерина Павловна и, словно рыбка, проплыла через комнату и остановилась около рабочего стола мужа.

От серебряного подноса, который она держала, тут же разлетелся аромат бергамота. Архаров улыбнулся и поднял уставшие глаза на жену.

— Катюша, есть слуги, зачем ты себя утруждаешь домашними делами?

— Есть. Но разве они умеют заваривать чай так же, как я? — спросила Екатерина и поставила поднос с чашкой и заварником на край стола.

— Конечно не умеют, — соврал Архаров, ведь он, не сказать, чтобы любил чай. Ему всегда больше нравился кофе. Но забота жены делала его день немного приятнее.

— Как идут дела?

— Всё отлично. На восточной границе было столкновение с бойцами Малышева. Обошлось без жертв. Постреляли и разошлись. Подожди секундочку. — Раздался деликатный стук в дверь, барон заглянул через плечо жены и махнул рукой, разрешая дворецкому войти.

— Ваше благородие. Разрешите доложить? — спросил слуга и покосился на жену барона.

— Можешь говорить. От Екатерины Павловны у меня нет секретов.

— Как будет угодно, — дворецкий кивнул и начал доклад. — Как вы и приказывали, в Челябинск заброшена диверсионно-разведывательная группа. Готовы уничтожить металлургический завод в любое время.

— Ты решил развязать войну с Юсуповым? — удивилась Екатерина Павловна.

— Я тебя умоляю. Какая война? Взорвём один заводик и получим десяток новых заказов на поставку металла. Обычное дело, — улыбнулся барон и перевёл взгляд на дворецкого. — Передай Гаврилову, чтобы приступали к подрыву и немедленно возвращались.

— Будет исполнено, — поклонился дворецкий и направился на выход, но Архаров его окликнул на полпути.

— Как успехи у моего сына?

— В пансионате творится что-то странное. Дети, ранее проявлявшие рвение к учёбе, сейчас совершенно ничего не делают. Их бросают в воду, а они предпочитают пойти ко дну, вместо того, чтобы выполнять команды инструктора. — Увидев раздражение на лице барона, дворецкий добавил. — Физические наказания применяли, но это никак не повлияло на учеников.

— Какого чёрта там происходит? Ещё неделю назад всё было отлично! Куда смотрит Углов⁈ — взорвался гневной тирадой Архаров и вскочил с кресла, перевернув стопку бумаг.

— Дело в том, что к учёбе не проявляют рвения только трёхлетки. Ваш сын всех так запугал, что они просто боятся получать баллы, отдавая пальму первенства Михаилу. — На этих словах дворецкий расплылся в улыбке, зная что эта новость точно порадует господина.

— А-ха-ха! Это мой мальчик! — воскликнул Архаров и заметил на лице Екатерины Павловны раздражение.

«Конечно она раздражена. Ведь раньше лучшим был Александр. Он почти добрался до звания абсолюта, а после — сгинул без следа в разломе. Потеря для рода, потеря для матери. Но это не повод наматывать сопли на кулак», — подумал про себя Архаров.

— Нечего ждать. Переводите парня в старшую группу, — довольным тоном пробасил Константин Игоревич. — Кстати. Нужно поощрить молодое дарование. Спросите, чего он хочет, я выполню одно его желание.

Дворецкий поклонился и вышел из кабинета, оставив Екатерину Павловну и Константина Игоревича наедине.

— У тебя появилась новая игрушка? — язвительно спросила Екатерина Павловна.

— Я пока сам не понял, кто он. Новая игрушка или новая надежда, — задумчиво сказал Архаров и вернулся к работе.

Наконец-то настал день матери. В пансионат приехала не только моя мама, но и мамы других детей. Вот только в город нас не выпустили, а разрешили беспрепятственно гулять по дворовой территории. Странная и бессмысленная щедрость. Четыреста пар с трудом могли уединиться, чтобы на мгновение снова стать семьёй.

Елизавета Максимовна пришла не с пустыми руками. Она протянула мне скромный кулёк, в котором обнаружился десяток шоколадных конфет с черносливом. Аромат ванили и какао ударил в ноздри, вызвав довольную улыбку. Да, я до сих пор периодически подворовывал шоколад с кухни, но забота матери чертовски грела душу.

— Мишутка. Ну как ты тут? Смотрю, щёчки появились. Вас тут хорошо кормят? — Спросила мама, оглядывая меня уставшими глазами, под которыми залегли тёмные мешки.

Я хотел сказать правду, что хорошо ем тут только я, Серёга, которого я подкармливаю, и компания Прохорова, но решил не навешивать на маму лишних поводов для волнений. Зачем ей эта информация? Она сможет что-то изменить? Нет, конечно. Просто будет переживать целый месяц до следующей встречи.

— Всё холосо. Сколо я стану лучшим в глуппе и тогда всё изменится. — Я обнял маму и вдохнул запах её волос.

Пахли они хозяйственным мылом и на ощупь стали как ворох соломы. Она улыбнулась и погладила меня по щеке шершавой рукой. Я почувствовал, как сердце кольнуло. Я срочно должен стать лучшим и перетащить её в более хорошие условия.

— Мамуль, а где ты сейчас живёшь?

Она закашлялась, прикрыв рот ладонью. Заметила мой встревоженный взгляд и сделала вид, что это ерунда.

— Не обращай внимания. Мошка в рот попала, — соврала она. На улице начало марта. Холодина, снег повсюду лежит. Какие мошки? — У меня всё хорошо, не переживай. Лучше расскажи, чему ты успел научиться за месяц?

— Ты бы видела, как я катаюсь на коньках! Как только я выласту, мы с тобой пойдём на каток! — восторженно выпалил я, хотя сейчас испытывал совсем другие эмоции.

— Мишутка, ты такой взрослый, — ласково сказала мама. — Только я не умею кататься на коньках.

— Ничего стлашного! Я тебя научу, это не тлудно! — Я ещё раз обнял маму и услышал, что к нам кто-то приближается.

Седовласый мужчина с идеальной военной выправкой в строгом костюме скользил по снегу в нашу сторону. Лицо не выражает никаких эмоций, руки спрятаны за спину. Остановившись в двух метрах от нас, он поклонился.