— Сам разберусь, — обиженно фыркнул тренер, посмотрев с вызовом.

— Чё сказал? — моментально набычился Гаврилов.

— Я говорю, этим и займусь, — дрогнувшим голосом сказал тренер, нелепо улыбнулся и нырнул в воду.

Сальные руки гребли с такой скоростью, как будто за тренером гналась акула.

— Ха-ха! Вот это я называю «правильной мотивацией». — Гаврилов посмотрел на меня. — Так вот, господин Мифаил, — передразнил меня тот и тут же получил шлепок по руке, который даже не заметил. — Вижу, ты парень смышлёный и слов знаешь побольше, чем твой тренер по плаванию. Поэтому скажу, как есть. Я прибыл, чтоб забрать вас с мамой из этого гадюшника.

— Сто, папафа понял, какой длагофенный камень гниёт в этом клопофнике? — спросил я, самодовольно улыбнувшись.

— А тебе точно один год? Разговариваешь, как ворчливый старик. — Спецназовец с подозрением уставился на меня.

— Твою зуткую молду увидел — и мигом повзлослел, — хмыкнул я и попытался дотянуться до рации на его плече. Увы, длина рук мне не позволила этого сделать.

— Остёр на язык. Молодец, — похвалил меня Гаврилов и бросил взгляд на рацию. — Тьфу, ё-моё, опять на беззвуке.

Спецназовец закинул меня подмышку и щёлкнул переключатель. Из рации донеслось шипение, а следом взволнованный мужской голос: «Ш-ш-ш. Гавр на связь. Гавр, почему не отвечаешь? Повторяю. Если не выйдешь на связь в течении пяти минут, мы начнём штурм здания.». Гаврилов зажал кнопку на боковине рации и рявкнул:

— Отставить! Желток, ты вообще из ума выжил? Какой, к чёртовой матери, штурм?

«Ш-ш-ш. Приём. Вы долго не выходили на связь. В связи с недавними событиями я решил…»

— Ой, всё. Закройся, — раздраженно фыркнул Гаврилов. — Тимошенко принёс бумаги?

«Ш-ш-ш. Да, директор пансионата выдал три толстенных папки.».

— Отлично. Тогда ждите. Скоро выйдем. — Гаврилов перевёл на меня взгляд, а я барахтался у него подмышкой и пытался сделать вдох.

Да, от спецназовца попахивало потом, но дыхание перехватило у меня не от этого. Я дико хохотал. Мама на ночь читала мне книжку про котёнка по имени Гав. И вот я болтаюсь подмышкой у огромного спецназовца по имени Гав, да, там есть ещё Р, но это уже не имеет значения, я слишком развеселился.

— Ты чего хохочешь? — спросил меня Гаврилов, подняв перед собой.

— Гаф! Котёнок Гаф! У-аха-ха! Котёнок. Ха-ха-ха! Гаф!!! Вот это хохма…

Хохоча без остановки, я всматривался в его суровое лицо и всё больше находил сходств с котом из книжки. Те же чёрные круги под глазами, а ещё усищи, да с бородой, но если представить, что её нет, а на лысине у Гаврилова выросли два кошачьих уха, то будет вылитый Гав!

Пытаясь вдохнуть, я барахтал ногами, хлопал здоровяка по руке, а порой и вытирал проступившие слёзы.

— Было бы тебе лет на двадцать побольше, я бы тебе нос сломал. — Боец угрожающе посмотрел на меня, желая припугнуть, но только сильнее меня насмешил.

— Пх-ха-ха-ха! А я бы тебе банку к хвофту пливязал! Глоза фсех мыфей. У-аха-ха!

— Гадёныш мелкий, — ухмыльнулся котёнок специального назначения и снова закинул меня подмышку.

Гав вышел в коридор и, спустя пару минут, остановились около двери нашей комнаты. Удивительно, но внезапно солдафонство у Гаврилова отключилось. Поправив воротник, он постучал в дверь.

— Елизавета Максимовна, вас беспокоит капитан группы специального назначения «Три Топора». Мы прибыли по приказу Архарова Константина Игоревича, чтобы доставить вас в более безопасное место. Условия содержания будут намного лучше, чем в этом… — договорить он не успел.

Мама распахнула дверь с радостной улыбкой на лице… и тут же нахмурилась.

— Что вы делаете с моим сыном? — Она, словно гарпия, взвилась перед Гавом, готовая в любую секунду выцарапать ему глаза.

Капитан даже поёжился от такого напора. Да, маман страшна в гневе! Правда, такого громилу табуретом не вырубишь. Нужно что-то помощнее.

— Прошу меня извинить. Михаил Константинович жив и здоров, — тактично сказал Гаврилов и поставил меня на пол.

Мама подхватила меня на руки и строго спросила:

— Куда мы едем?

— Велено доставить Михаила в пансионат под Нижним Тагилом. Там отличная тренировочная база, да и кормят прекрасно, — сообщил Гаврилов, и что-то в его словах меня насторожило. Но что именно?

— Пару минут. Я соберу вещи, и можем выезжать, — лишь немного смягчив тон, сказала мама и занесла меня в комнату, захлопнув дверь перед носом капитана.

Хорошо, что я не переработал ген «острого слуха», иначе бы не услышал слов спецназовца.

— Охренеть. Вот это баба, аж сердце ёкнуло.

Не могу с ним не согласиться. Мама — настоящая красотка. Любой модели фору даст. А прозябает лучшие годы жизни в каморке со стенами, покрытыми плесенью. Хорошо, что отец разглядел во мне потенциал. Надеюсь, в новом месте маму будут кормить получше.

Пока мама собирала вещи, я закинул в чемодан историю становления магических орденов и прикрыл тряпками. Нет, а что? Я её ещё не до конца дочитал. Как дочитаю, верну. Наверное.

Мама закончила сбор моментально. Такое ощущение, что она готовилась к этому дню заранее. Выйдя за порог с двумя чемоданами, она вручила их капитану, а меня взяла на ручки.

— Прошу за мной, — кивнул Гаврилов.

Гулкие шаги разносились по узким коридорам пансионата, заставляя меня улыбаться. Прощай, убогое местечко. Скучать я точно не буду. Разве что по Федьке. Да и то — не очень сильно.

Оказавшись на лестнице пансионата, я оценил работу спецназа. Оцепили территорию двора. Своих снайперов загнали на вышки. Во дворе стоят два бронированных автомобиля с настежь открытыми дверьми. Очевидно, их открыли для того, чтобы мы в случае опасности могли моментально заскочить внутрь.

К Гаврилову подбежали три мордоворота. Одному он передал чемоданы, а два других обступили маму с обеих сторон.

— Что происходит? — встревожилась она.

— Для обеспечения вашей безопасности, вы должны ехать в разных машинах, — коротко пояснил капитан и, пока мама переваривала сказанное, вырвал меня из её рук.

Два бойца, стоящих по бокам Елизаветы, подхватили её под руки и потащили к машине.

— Отпустите, твари! Мишенька! Миша! — кричала мама, неотрывно следя, как меня сажают на детское кресло во втором бронеавтомобиле.

— Всё холофо! Не пелезивай! — прокричал я ей и улыбнулся.

Это подействовало на маму хоть немного успокаивающе. А вот я спокойствия не ощущал, вместо этого судорожно думал, как сбежать от этих дуболомов.

— По машинам! — гаркнул в рацию Гаврилов и сел на заднее сиденье рядом со мной. — Ну что, малец? Готов к новой жизни?

Новая жизнь началась с рёва моторов. Машина задрожала и неспеша выехала из ворот пансионата. На узкой улочке нас ожидали четыре бронированных боевых машины, так называемых ББМ. Массивные стальные борта, здоровые колёса, а на крышах установлены башни с крупнокалиберными пулемётами. Наши с мамой машины встроились в середину колонны, и мы поехали к городским воротам.

Я прижался лбом к стеклу и смотрел в боковое зеркало нашей машины, откуда было замечательно видно едущий позади броневик. Подобную технику я видел в учебнике по истории. Писали, что при наличии защитных артефактов ББМ может с лёгкостью уничтожить противника в ранге аколит. К слову, о рангах. В этом мире их было всего семь. Оруженосец, воин, витязь, ратник, аколит, магистр и абсолют.

Судя по лычкам на погонах, Гав ходил в ранге ратника, об этом же говорила татуировка на внешней стороне его правой кисти в виде двух скрещенных топоров. Это означало, что он отлично овладел техниками усиления тела с помощью маны, а также способен создавать духовный доспех, он же магический барьер, щит, как ни назови, суть одна.

И… на этом всё. Довольно скромный набор навыков, которыми обладал чуть ли не каждый одарённый подросток в моём мире.

Татуировка делалась один раз в возрасте десяти лет и оставалась с бойцом до конца жизни. Вместо обычных чернил использовали кровь какой-то разломной твари. Обрабатывали её специальным образом, после чего вводили под кожу. В зависимости от роста сил бойца, татуировка изменяла свой рисунок. Правда татуировки полагались только простолюдинам, аристократам же выдавали перстни со сходными гравировками.