– Ты сейчас весь дом разбудишь, давай действовать по протоколу на случай суицида: мы должны забрать тело и отвезти в кремационный блок.

Он пнул ногой труп Лизы и добавил, дыша в ворот рубашки:

– Давай быстрее, она жутко воняет.

– Хорошо, пошли. Кажется, я знаю, кто это так испуганно дышит за дверью, но сегодня не до нее. Бери.

Вокруг повисла тяжелая пелена утраты и тревоги. Лена медленными шажками дошла до кровати и, не переставая рыдать, уткнулась в подушку. Воспоминания о совместно прожитых моментах детства прокручивались в памяти снова и снова. Через столько лет Лиза снова появилась в ее жизни и так быстро ушла навсегда. Лене казалось, что ее душа разрывается от боли, отчаяния и безысходности, ведь любое горе легче пережить, зная, что ты можешь с этим что-то сделать. Сам.

Стражи правопорядка желтого сектора тщательно проверили документы у молодых людей, направляющихся в синий сектор. За воротами их ждал пыльный белый автобус с желтыми полосками на кузове. Макс и Марк заняли свободные соседние места.

– До синего сектора ехать с час, еще и рабочих высаживать. Думаю, мы прибудем вовремя.

Со скрежетом закрылись двери, мотор завел свою монотонную песню и, тряся своих тихих, угрюмых пассажиров, поехал в сторону одной из крупнейших шахт по добыче железной руды. Марк, сидевший у окна, молча смотрел вдаль. На линии горизонта торчали ветряные электростанции. Они не напоминали прежние изящные белые турбины, которые раньше грациозно вращались на полях. Вместо этого они выглядели устрашающими техногенными монстрами, высотой напоминающие древние башни – медресе. Построенные из переплавленных скелетов старых зданий, они ревели и громыхали на ветру своими широко раскинутыми и сделанными из прочного углепластика, лопастями, создавая гул, напоминающий механическое дыхание. Свет в домах, очищение загрязненной воды, работающие системы жизнеобеспечения – все это стало возможным благодаря этим величественным, но пугающим сооружениям. Вблизи было все ещё печальнее. После техногенной катастрофы природа изменилась до неузнаваемости. Пустынные ландшафты тянутся до горизонта, лишенные зелени, цветов и пения птиц. Выжившие растения, поначалу сопротивлявшиеся химическим загрязнениям, погибли и теперь выглядят искаженными и хрупкими. Их тонкие сухие стебли испачканы сажей. Почва высохла, лишившись плодородия, и стала непригодной для жизни. Реки и озера, являвшиеся когда-то источником жизни, стали мертвыми и безжизненными. Вода превратилась в тяжелую и густую жидкость, на очищение и переработку которой уходит много времени и средств. Обломки предприятий, заржавевшие автомобили, покрытые пылью и припорошенные песком, торчали повсюду, словно пустили корни и вросли в землю. Марк открыл окно. В горячем воздухе чувствовалась тяжелая смесь промышленных выбросов и отработанных источников энергии. Они подъехали к железорудной шахте, которая возвышалась посреди пустыни, как монумент промышленной деструкции, и была серой и мрачной, словно символ существующего общества. Рабочие выходили. Был слышен лязг кирок и проклятия в адрес корпораций, заставляющих работать на износ.

Водитель выполнил свое обещание и, получив воду, жадно приложился к одной бутылке, оставив ее почти пустой.

Перед ними были огромные ворота контрольно-пропускного пункта синего сектора, окруженные высокими бетонными стенами и охраняемыми башнями. На их вершинах синие флаги развевались в такт лишенному мелодии ветру, который дул с востока, принося с собой запах горелой пластмассы и дыма. Возле всей этой громады простиралась широкая площадь, на которой, перед входом, были расположены высокотехнологичные автоматизированные шлюзы и рентгеновские сканеры. Они должны были помочь стражам правопорядка удостовериться в отсутствии запрещенных предметов у проходящих и раскрыть их истинные намерения.

Перед ними в очереди на досмотр стояла молодая девушка, служащая волонтером и, как стало понятно из диалога с проверяющими, только что вернувшаяся из красного сектора. Ее отправили на сдачу анализа крови и выдали пять пробирок. Макса и Марка одновременно допустили к проверке, так как еще один проверяющий вернулся с перерыва.

– Дайте ваши продуктовые карты и пропуска.

Контролеры вставили их в небольшие прямоугольные устройства черного цвета, нажали пару клавиш, и на больших прозрачных экранах высветилась вся информация о молодых людях.

– Не знал, что они так умеют!

– Я тоже.

Марк смотрел на написанные в обратном порядке слова, а контролер их читал вслух:

«Комиссаров Марк. Двадцать один год. Проживает с матерью. Группа крови вторая. Внутренние органы здоровы. Нарушений не числится. Можете проходить».

Следом прозвучало:

«Самойлов Максим. Девятнадцать лет. Одиночка. Группа крови четвертая отрицательная. Нарушений не числится».

– Не хотите стать донором и сдать кровь?

– Может, в другой раз.

– Проходите!

Ворота открылись. Перед посетителями возникло невероятных масштабов здание с элементами стилей готики и футуризма. Внутреннее убранство здания было наделено формами, лишенными всякой гармонии. Каждая линия, каждый угол будто говорили о строгости и серьезности намерений. Люди в строгой серой униформе с лицами, полными безразличия, бесшумно передвигались туда-сюда. Подобно огромному муравейнику, здание было пронизано системами, которые формировали сознание и поведение вокруг стен. Экран на одной из них заговорил:

– Мирного неба! Добро пожаловать в синий сектор. Сектор, дарящий всем желающим светлое будущее. Чем я могу вам помочь?

На экране говорила девушка, один в один похожая на тех, кто суетливо бегал по «муравейнику».

– Мы пришли к профессору Чернову, представить проект «Зеленая жизнь».

– Профессор Чернов ожидает вас в главном здании, 9-й этаж, кабинет 37.

– Спасибо.

– Вместе мы создадим наше самое светлое будущее из возможных! С миром оставайтесь.

Потом она исчезла, и на экране появилась картинка с планом расположения зданий, похожим на спираль. Нужное место было отмечено синим.

Марк и Макс вышли из здания, и, к их большому удивлению, солнце не сбросило на них свои жгучие лучи – над ними возвышался натянутый купол.

Они проходили по мостику, где под почти незаметным глазу стеклом экран транслировал течение воды, а голограммы в виде рыб резвились в ней и были максимально похожи на настоящие.

– Ты можешь представить, чтобы правил, например, красный сектор, а синий находился в его подчинении?

– Макс, мы изменим этот мир и положение красного сектора тоже, прошу тебя, давай без этих твоих настроений сегодня.

– А синий сектор не надо менять? Эти люди и сами не верят в светлое будущее, про которое говорят, просто выживают в искусственном мире, где их превращают в рабов промышленного процесса.

– Тогда тебе точно нужно собраться, успокоиться и выбить финансирование для людей.

Стены здания были окрашены в белый цвет, посередине по всему периметру здания тянулись две горизонтальные синие линии, одна пошире, сантиметров двадцать шириной, и другая, находящаяся выше, она была шириной сантиметров пять. На стене висели плакаты: «Строительство границ – предотвращение взаимопонимания!», «Твоя история заслуживает быть стертой!», «Будь верен Секторальному правителю!».

Кнопки лифта, сделанные из прозрачного стекла, выглядели как ключи к неизведанным мирам, однако лишь Макс прикоснулся к девятке, та загорелась красным, предвещая безумие и опасность, скрывающиеся на этом этаже.

Двери лифта отворились, и за ними уже стоял профессор Чернов. Это был мужчина почтенных лет, внешность которого неизменно вызывала уважение. Благодаря густой седой бороде, ловко оплетавшей его лицо, как величественная рама картины, профессор обладал некой прелестью. Внимательным взглядом глубоких голубых глаз он перекрывал дальние горизонты знаний, передающихся через столетия. Костюм его был чист и безупречен, а серый цвет подходил к оттенку глаз. Различные жесты были специально отточены профессором, чтобы вести себя с благородством и достоинством. Когда он приветствовал своих студентов и объяснял тонкости переговоров с синим сектором, его руки рисовали в воздухе причудливые фигуры, словно магические символы, которые вызывали сильные эмоции и путали умы. Внешность профессора была отражением его внутреннего мира и разнообразия его идей, которые могли сколь угодно далеко уносить его от жестокости реального мира. Лишь одна деталь никак не вписывалась в его образ: татуировка с левой стороны шеи, в виде ромба, по центру которого заключен кружок, а в нем – точка.