И конечно же, это было не так. Очередная иллюзия. Кто в здравом уме будет подвергать опасности столь ценный ресурс, как рабы? Даже если они сами лезут в петлю.

Вроде бы стоило на этом и остановиться. Дать себе передышку, ведь боль и отчаяние не самый верный союзник, в моем-то положении. Лучше сохранять спокойствие и здравый рассудок. Тщательно рассчитывать каждый шаг, быть послушной и не привлекать внимания.

Но когда ладонь начинало нестерпимо жечь от прикосновения к границе, я чувствовала. Чувствовала!!! Не знаю что. Но что-то еще, кроме душевных мук, безысходности и той самой боли, что разъедала меня изнутри уже на протяжении двух лет. Что-то ради чего можно было жить, что наделяло мое существование смыслом.

Ведь жизнь, что мне здесь дали, все блага совершенно его не имели. Не может его быть там, где тебе постоянно говорят, что и как надо делать, без права выбора. Только так и больше никак. Где ничего твоего уже нет, даже мысли тебе не принадлежат и подвергаются строжайшему контролю. Невыносимо.

Новое чувство. Такое прекрасное и необычное. Оно невообразимо грело душу, его хотелось распробовать, не торопясь, покатать на языке, наслаждаясь послевкусием, до последнего продлевать удовольствие. Оно пробуждало то, что, казалось, давно должно было замерзнуть. Добавляло тепла, заставляло чувствовать себя настоящей, а не куклой в руках заигравшегося ребенка.

Напоминало, что мир не закончился на границе усадьбы, заставляя задуматься о чем-то хорошем и несбыточном. Может быть, даже о свободе. Пусть не здесь, а где-то там далеко-далеко, за гранью возможного… Но все же.

Просто в тот день всего было слишком, для меня слишком: две порки, одна за сутки страшнее другой, необычные нотации Ханны, сеанс, сон. Для меня было слишком много жестокости, слишком много контроля, слишком много его.

Казалось, я вся пропиталась им: его мыслями, желаниями, действиями. Еще чуть-чуть и могла сломаться, навсегда потеряв нечто важное, став похожей на остальных. Или даже на него.

Хотелось хоть ненадолго закрыться, стать непроницаемой для всех. Забыться, сосредоточится на чем-то еще. Без разницы на чем. И плевать, насколько это было опасно. Просто пропасть и не возвращаться.

Обычно мне удавалось не попадаться так часто ему на глаза. Я занималась своими делами на кухне или у себя, иногда помогала в уборке и выходила в сад подышать. Всё задания мне давала либо Ханна, либо экономка, которая откровенно меня недолюбливала и старалась передать всё через кухарку. Что меня тоже вполне устраивало.

Иной день получалось ни разу не встретиться с ним между проверками. Даже иногда тешила себя надеждой, что его снова вызвали в столицу и дело настолько важное, что он не смог вырваться.

Как тогда, полтора года назад. Что-то случилось на границе, и король призвал братьев, чтобы они занялись выяснением обстоятельств лично.

Это был самый счастливый месяц в моей жизни. В моей новой жизни. Я разрешила себе поверить, что он может не вернуться совсем. И все наладится.

Как же жестоко я потом поплатилась за свои глупые мечты. Ему настолько не понравились мои размышления во время его отсутствия, что в назидание мне показали всё: разрушенные дома, покореженные тела, плачущих детей, людей, умоляющих прекратить пытки. А потом еще несколько недель те люди приходили ко мне во снах. Тогда-то и начались мои кошмары и постоянное пробуждение в холодном поту постепенно стало привычкой.

Какова вероятность, что однажды ему надоест, и меня оставят в покое? Или отошлют куда-нибудь в дальние владения, чтобы не маячила перед глазами? И возможно… возможно все-таки случиться что-то хорошее?

А может, перепродадут другому хозяину, и там будет еще хуже. Хотя куда уж хуже. Лучше залечивать физические раны и умирать, выбившись из сил, чем…

Я точно знала, что ментальных магов в округе больше нет. Их и в стране-то не так много. Да и далеко не такие сильные, как Райан.

Старый герцог так гордился своим отпрыском, что безустанно твердил, как ему повезло с сыном. Да и приезжие гости не отказывали себе в удовольствии польстить хозяину поместья. Поэтому какие бы испытания мне ни грозили у другого, такие как здесь больше точно нигде.

Время от времени лорд натыкался на подобные мысли в моей голове и, как ни странно, ни разу не прокомментировал, лишь загадочно улыбаясь. И от этой улыбки становилось только тошно.

Окончательно утонув в своих мыслях, я потеряла-таки счет времени. Странно, что никто не пришел за мной. В дом уже вернулась, когда все затихли, а луна прекрасно освещала комнату. На тумбочке возле моей кровати лежала мазь от ожогов. Господа всегда следят за состоянием своего имущества и не допустят его порчи.

Марта шла по темному коридору, скудно освещенному несколькими догорающими свечами. Чья-то неведомая рука позаботилась в ту ночь о припозднившихся гуленах и оставила несколько огарков. Поэтому девушка без особого труда добралась до своей комнаты и скрылась в темноте.

Как только за Мартой закрылась дверь, из особенного темного угла вышли две служанки. Две статные блондинки прошествовали к окну, расположенному в самом конце коридора, где никто не мог услышать их прерванный разговор.

Прежде чем начать девушки оглянулись проверить: нет ли еще кого поблизости, кто мог поймать их на нарушении заведенного порядка. Вся прислуга давно должна была спать.

– Смотри, смотри, – заметила одна, – опять от герцога шла.

– Что-то слишком уж он задержал ее сегодня, – с обманчивой заботой подтвердила другая. – И ведь не стесняется совсем гадина.

– И как ей только не стыдно так в открытую ходить?

Служанки расположились возле окна, чтобы лучше видеть друг друга как будто так и должно быть. А они две благородные барышни, мечтающие о богатом и красивом ухажере в ночи.

– А ты попробуй что-нибудь скажи, – пожаловалась Мелани, прищурившись. – Старший наследник вмиг напомнит, где твое место.

– Да, ладно, – округлила глаза девушка. – Неужели все настолько плохо?

Вторая значительно посмотрела на подругу и сказала:

– А ты думала, – говорившая закатила глаза. – Тебя ещё не привели. А она тогда у нас только-только появилась. Так уже все понятно стало. Правда, мы так растерялись, что не знали, как реагировать на такую наглость.

– Ну, да. Столько всего для неё, – протянула мечтательно Вики. – А она нос воротит.

Подруга закивала в знак согласия, перебирая свои роскошные волосы.

– Была у нас Элли. Замечательная просто. Все при ней: и умная, и красивая, и палец в рот не клади. И господин Райан к ней частенько захаживал. В общем, огонь девка.

– И что случилось?

– Как что? Появилась эта, – служанка кивнула в сторону закрытой двери. – Господин сразу про всех забыл. Мы сначала подумали, наиграется хозяин, ну, понравилась девка, с кем не бывает. Рано или поздно все вернется на круги своя, – вздохнула она. – Так и случилось, вот только начал он её выделять среди всех: изо стола вывел, подарки дарить начал, платья опять эти, – Мелани поморщилась. – Мы уже голову сломали, что же она такое делает, раз такие блага и все ей. Элли так вообще вся извелась. Ей-то за все время ничего, кроме господской ласки, и не перепало. Вот она и решила новенькую проучить.

– Так что сделала-то? – девушка начала подпрыгивать, так ей хотелось узнать.

– В день помывки, пока никого не было в доме, показала ей, что не стоит так себя вести.

– Так все-таки что?

Мелани наклонилась и стала шепотом рассказывать подруге, как все было. Вики расхохоталась от услышанного.

– Вот это да. И что Марта?

– А она ничего. Промолчала и ушла. Только глаза красные. Проревела, наверное, где-то полдня.

– Так ей и надо, – злорадствовала девушка.

– То-то и оно, – согласилась служанка, – что надо. Вот только через месяц, когда хозяин вернулся, ни с того, ни с сего Элли выпороли у всех на глазах. Да так, что не каждый мужик выдержит.

Вики стояла как громом пораженная. Мелани же немного помолчала, наслаждаясь произведенным эффектом. А потом добавила: