Оргазмы или нет, она все равно не может не заметить гротескные шрамы на своей коже.

Коул замечает ее движения и хмурится.

— Малышка. Остановись.

Но дыхание Бри становится прерывистым, и паника охватывает ее, когда она тянется за одеялом, готовая закутаться в него.

— Остановись.

Суровое предупреждение Альфы заставляет ее замереть, несмотря на желание спрятаться.

Его руки обхватывают ее лицо, когда он прижимается своим лбом к ее лбу. — Это я, — шепчет он. — Это всего лишь я. Тебе не нужно прятаться.

Она вцепляется в его крепкие плечи, смутно осознавая, что своей неуверенностью портит настроение.

— Не отключайся, — бормочет он мягким голосом. — Я здесь. Я здесь.

Не навсегда, думает она, но знает, что добром этот спор не закончится. Если у него нет какого-то грандиозного плана последовать за ней обратно в Холден, все это временно.

Тем не менее, приятно притворяться.

Она держится за его запах, эссенция успокаивает ее, когда его рука гладит ее волосы. В его груди раздается рокот, и его мурлыканье мгновенно успокаивает ее.

— Ты бы понравился моей матери, — бормочет она, и он хихикает.

— Это так?

— Ты настойчив.

— Я ничто иное, как настойчивость.

— Сложный.

— Как скажешь.

— И одержим желанием уделять мне больше внимания, чем любой другой мужчина.

Он рычит. — Еще раз упомяни другого мужчину, когда будешь со мной в постели, и мне, возможно, придется пойти на убийство.

Она замирает, злоба в его тоне ужасает. Но он продолжает мурлыкать, поэтому она пропускает это мимо ушей.

Он, конечно, преувеличивает.

В конце концов, она обвивает руками его шею, больше не цепляясь отчаянно за его плечи, и целует его.

Это медленно и сладко, не похоже на поцелуи, когда его пальцы погружались в нее. Его губы мягкие на ее губах, и у него мятный вкус с примесью ее сладкого блеска.

Поцелуи становятся глубже, и он помогает полностью стянуть с нее майку, оставляя ее в одном кружевном лифчике. Она расстегивает его, пока они целуются, обнажая перед ним свои обнаженные груди, соски торчат и отчаянно требуют внимания.

Когда он видит их, он стонет, звук доходит прямо до ее влагалища. — Блядь, — шипит он, его рука гладит одну из них. Она ахает от этого ощущения, выгибая спину, чтобы предоставить ему лучший доступ. — Посмотри на это.

Он тянет ее за талию и маневрирует ею так, что оказывается на спине, а она сверху него, ее голая, мокрая пизда прижата к твердости его штанов.

Даже сквозь его одежду она может сказать, что у него огромный член.

— Давай, — выдыхает он, глядя на нее снизу вверх, пока играет с каждой грудью. — Обмажь меня этой прелестной киской. Сделай беспорядок, милая.

Забыв о застенчивости, она бесстыдно выгибает спину и трется о его одетую эрекцию, прижимаясь к нему своим обнаженным телом. Его пальцы зажимают каждый сосок, дергая и шлепая, пока она беспорядочно подпрыгивает на нем.

Она задается вопросом, может ли она кончить только от одного трения о него

— Скажи мне, каково это, — командует он, теребя чувствительный сосок достаточно сильно, чтобы она вскрикнула.

— Хорошо, — выдыхает она. — Я снова близко…

— Ты собираешься кончить только от этого? Просто от ощущения моего члена рядом с тобой?

Она может быть сверху, но она знает, что не она контролирует ситуацию. Она опьянена его словами, зная, что сделает все, о чем он ее попросит.

— Да, черт возьми, да…

Его рука ложится ей на талию, и он прижимает ее к себе, приподнимая бедра, ее влагалище непристойно скользит взад-вперед по контуру его члена.

— Продолжай прыгать. Покажи мне шоу. Поиграй с этими задорными сиськами, — командует он, — и покажи мне, что ты делаешь, когда остаешься одна.

Она сжимает свои груди вместе, проводя ладонями по своим чрезмерно чувствительным соскам, пока не может больше этого выносить, и в ней нарастает освобождение.

Она закрывает глаза и испускает крик, такой громкий, что уверена, его должны услышать другие обитатели хижины, когда она мочит брюки Коула спереди.

— О, блядь, да, — рычит он. — Да, вот так, блядь. Дай мне почувствовать, как эта хорошенькая киска пропитает меня. Черт, я знал, что ты идеальна.

Она не может перестать кончать, и ее горло горит от криков удовольствия.

Когда она больше не может держаться прямо, она прижимается к нему, и он гладит ее по волосам.

— Я никогда… — задыхается она. — Я…

Она не знает, что ему сказать. Как она объяснит, что никогда не испытывала такого сильного оргазма и так много раз? Как она скажет ему, что ей это слишком сильно нравится и она будет опустошена, когда все закончится?

На мгновение она представляет, на что это было бы похоже, если бы они были связаны.

Она отпускает эту мысль так же быстро, как и то как она пришла к ней — это глупая, нелепая идея.

Коул перекатывает их на бок, обнимая одной рукой ее за талию и запечатлевая нежный поцелуй на ее шее. Он обнимает ее, и она прижимается спиной к его обнаженной груди.

— Мы грязные, — выдыхает она, и он хихикает.

— Я скоро приведу нас в порядок, — обещает он, убирая влажную прядь волос. Но его очевидная эрекция прижимается к ее заднице, и ее глаза расширяются, когда она поворачивает голову.

— Подожди, ты же не… — она пытается протянуть руку, чтобы прикоснуться к нему, но он мягко хватает ее за запястье.

— Позже, — говорит он.

Она хмурится. — Ты не можешь быть серьезным. Ты не закончил, разве ты не хочешь…

— Детка, прямо сейчас меня это волнует меньше всего. Я хотел почувствовать, как твоя киска сжимается вокруг моих пальцев, и это произошло, несколько раз. Я хотел, чтобы ты кричала так громко, чтобы весь город знал, что ты принадлежишь мне, и ты это сделала. Мой член подождет.

Она издает смешок, абсурдность его слов приводит ее в восторг. Это снимает с нее всякую вину, и она прижимается к нему, вдыхая его запах и закрывая глаза.

Его мурлыканье усиливается, успокаивая ее внутреннюю Омегу. Когда она снова открывает глаза, солнце садится. Она чистая, постельное белье поменяно, и Коул сидит за ее столом полностью одетый и смотрит на нее сверху вниз с мягким выражением лица. На фоне заката Грин Вудс он сногсшибателен, у нее перехватывает дыхание, когда она смотрит на него.

Она понимает, что была бы счастлива просыпаться от этого еще не раз.

— Хэй, — говорит она сонно. — Ты смотрел, как я сплю?

Он пожимает плечами и усмехается. — Виноват.

В ее голове отдаленно звенит тревожный звоночек, но ей так уютно под теплыми одеялами, что она игнорирует его. — Знаешь, некоторые люди назвали бы это жутким поведением. Пересекающее границы преследование.

— Если восхищение твоей красотой — это преследование, то, похоже, я надолго сяду в тюрьму.

Она краснеет. — Ты сумасшедший.

Он пожимает плечами. — Меня называли и похуже. — Он обращает внимание на суккулент на столе, с любопытством разглядывая его. — Подарок? — Он нежно прикасается к сиреневым листьям, проводя по ним подушечкой пальца.

— От клуба садоводов моего города. Я написала о них статью, и они дали мне его в знак благодарности. Хотя я ничего не смыслю в растениях.

— Тогда хорошо, что это суккулент. Их почти невозможно убить.

— Так сказал президент клуба. Я просто рада, что им понравилась статья.

Он смотрит на растение почти с тоской, и она хмурится, увидев выражение его лица. — Ты хороший человек, ты знаешь, — тихо говорит он.

Она моргает. — Что?

— Тебе нравится рассказывать истории других людей. И это не только потому, что это твоя работа — ты делаешь это, потому что это приносит им радость. Это замечательное качество.

Инстинктивно ей хочется поспорить с ним, но он поворачивается к ней, и реплика замирает у нее на языке. — Люди совершают ужасные вещи каждый день, и все это с эгоистичными намерениями. Но ты нашла способ зарабатывать на жизнь, давая другим право голоса.