– Ты что, как Гитлер, зигуешь?! Совсем рехнулся? Лучше бы работу искал. Давай, садись, борщ готов!
Ел он молча, иногда посматривая на жену, дородную женщину, а ведь когда-то была худенькой Машуткой, которой он посвящал первые свои стишки. «То ли отъелась, то ли генетика», – вяло подумал Вадим, глядя, как жена с аппетитом уплетает борщ. Он вспомнил, как однажды сводил её в ресторан, устроив для неё настоящий праздник – как для женщин, которых соблазнял ради бизнеса. Было все: и цветы, и живая музыка, и танцы, и восторженные слова, но следующие десять лет она припоминала мужу счёт, который выкатили ему в конце вечера. Больше они в ресторан не ходили.
Телеведущая снова попросила денег у бедного народа.
Вадим достал телефон и перечислил пятьдесят рублей, чем вызвал неожиданную похвалу жены:
– Хоть раз на благое дело мозги тебя направили.
Вадим воодушевился:
– Был бы у меня миллион, я бы…
– Нам ремонт пора сделать, – продолжила Машутка, уничтожив его благородный порыв.
Дохлёбывал борщ он молча, под аккомпанемент давно знакомых ему упрёков. Но после обеда сел за компьютер и стал читать о благотворительном фонде «Сынок», который щедро помогал больным. Нашёл учредителя, который оказался самым обыкновенным человеком – ни дел за ним, ни денег. Вадим стал копать дальше. Прочёл устав фонда, потом закон о фондах, и чем дальше читал, тем яснее понимал, что, оказывается, благотворительный фонд и благотворитель – несколько разные понятия. По закону разрешалось до двадцати процентов использовать на оплату труда работников фонда и содержание офиса. Из месячного отчёта фонда следовало, что приход составил 500 миллионов рублей, а расход распределился следующим образом: 50 миллионов рублей на помощь конкретным физическим лицам, 70 миллионов рублей на зарплату сотрудникам фонда, 5 миллионов рублей на содержание офисов, 25 миллионов рублей на рекламу. Остальные 350 миллионов были направлены на различные проекты, вроде психологической помощи и новогоднего праздника для больных.
Не многовато ли? У Вадима включился инстинкт охотника, только теперь он искал не женщину, а по Высоцкому: «Где ж деньги, Зин?».
Выяснилось, что фирмой, которой было перечислено 20 миллионов на организацию психологической помощи, руководит дочь директора фонда. Что за помощь, трудно было узнать, но этот факт Вадима насторожил. Более того, выяснилось, что новогодний праздник был устроен для детей работников солидной фирмы, которая числилась в спонсорах фонда.
Получается, фирма, которая на слуху у всей России, перечислив в фонд некую сумму, заплатила меньше налогов в казну, да ещё и сэкономила на ёлке и подарках для детей сотрудников.
«Черт побери, вот идиот! – Вадим хлопнул себя по лбу. – Из моих пятидесяти рублей больным досталось только десять». Эта мысль сменилась другой: «В России живёт около 150 миллионов человек. Фонд «Сынок» российский. Пожертвования по СМС составляют более половины собираемых средств, в сумме 300 миллионов рублей, то есть в среднем один человек посылает два рубля. Если в моём городе живёт один миллион человек, то можно собрать два миллиона рублей только по СМС. Пятую часть по закону можно пустить на зарплату, это четыреста тысяч. Если себе определить двести, то выйдет недурно.
Вадим заходил по комнате, закинув руки за спину, как Ленин перед революцией.
«Остальные двести разделить между бухгалтером и рекламщиком, которого надо найти». Ладони вспотели. «Все гениальное просто!» Вадим уже накидывал на плечи потёртое кожаное пальто.
На улице его встретил сильный ветер. Но остудить пыл Вадима он не мог, тот летел как ракета на подводных крыльях к новой, уже заветной цели.
Известное рекламное агентство располагалось в центре города, подчёркивая тем самым свою значимость. В киоске напротив Вадим купил крупную эквадорскую розу на длинном стебле. На входе его встретила администратор, женщина лет сорока.
Роза вызвала блеск в её глазах:
– Это мне? За что?
– За вашу красоту, – Вадим скромно поклонился.
Через пятнадцать минут он уже входил к заместителю директора агентства Кристине Эдуардовне.
Высокая, лет сорока пяти, с хорошей причёской, пышной грудью, гладкой кожей, она источала тонкий аромат дорогих духов. Вадим некоторое время смотрел на неё, как дворовой кот на деревенскую сметану.
– Вадим Григорьевич Кузнецов, можно просто Вадим, – он протянул руку.
Кристина несколько замешкалась, но тоже протянула руку, привстав с кресла. Контакт с мягкой лапкой «кошечки» состоялся.
– Я пришел к вам по поводу нашего будущего сотрудничества. Дело в том, что мне надоело просто зарабатывать деньги, я хочу научиться тратить их на благое дело. – Он помолчал, наблюдая за реакцией будущего партнёра. – Я много работал со столичными компаниями, но никогда не покидал родной город. И вот хотел бы открыть здесь благотворительный фонд для помощи больным детям. Не могу смотреть на чужое горе. Вы меня понимаете?
– Конечно, это благородное дело. Видимо, вы добрый человек.
– Да что вы. Я обыкновенный. Может, несколько старомоден, излишне романтичен. Просто смотреть на страдания детей тяжело. Извините, у вас есть дети?
От администратора он знал, что у Кристины дочь от первого брака.
– У меня есть дочь. Слава богу, с ней все хорошо.
– И это прекрасно! Наши здоровые дети – это основа нашего успеха. Так вот, я пришел к вам, как к будущему партнёру. Мне будет нужна рекламная кампания, и в вашем лице я надеюсь приобрести надёжную опору.
– Мы открыты к сотрудничеству. Сейчас я приглашу менеджера, и он обсудит с вами все вопросы, связанные с размещением рекламы.
– Хорошо. Я поговорю с менеджером. Но позвольте мне ещё раз заглянуть к вам на минутку через час? – он интригующе понизил голос.
– Без проблем, – улыбнулась деловая, но все же женщина.
Расценки на рекламу несколько охладили пыл нашего авантюриста, но он уже бежал в цветочный киоск. Шикарный букет из семи роз уменьшил содержимое кармана наполовину, зато позволил приобнять радостно заалевшую Кристину. «Давно не встречал такой красивой женщины!»
В общем, пришлось Вадиму идти в фирму «Быстрые деньги» и брать кредит под тридцать процентов, чтобы водить главного рекламщика города по ресторанам. Сославшись на то, что деньги москвичи взяли в заём и скоро вернут, он договорился об отсрочке оплаты на три месяца. В течение десяти дней был готов устав фонда «Катюша». Название придумал он сам. Во-первых, оно ассоциировалось с одной из любимых песен старшего поколения. Во-вторых, это было распространённое имя. В-третьих, он решил, что историческая память – и о войне, и об императрице – должна сработать на уровне подсознания.
Меньше чем за месяц он уговорил Кристину отказаться от сотрудничества с уже существующим фондом и взять расходы по рекламе «Катюши» на себя, обещая начать возвращать деньги через год и не забыв упомянуть о личном интересе.
Вспомнив про знакомого психолога Елену, он договорился, что та возьмёт на работу его дочь, которая тоже училась на психолога, а он будет направлять ей часть средств из своего фонда на проекты по сопровождению родителей больных детей.
Потом Вадим договорился с кардиологическим центром, что тот будет давать ему информацию о больных детях, которым требуется помощь. И вот уже агентство Кристины Эдуардовны снимало видеоролик, а ведущая местного телеканала умоляла помочь первому ребёнку. Требовалась операция. В принципе, её могли сделать в местном кардиоцентре, но требовалось время, не столь критичное, однако кардиоцентр тоже был заинтересован в деньгах.
Видео готовили совместно с психологом. Были учтены многие мелочи, в том числе скромный вид жилища и недорогая одежда. Для этого родителей просили одеться попроще, маме велели смыть косметику. Разве что оператору пришлось по-честному попотеть, чтобы поймать жалкую улыбку больного ребёнка.
И сердобольный наш народ стал платить. В первый же месяц на счёт фонда только от СМС упало, можно сказать с неба, почти полмиллиона. Операцию можно было делать, для неё было достаточно половины собранной суммы, но Вадиму стало жалко расставаться и с ней, поэтому он договорился с кардиоцентром провести оплату с рассрочкой на три месяца. Вообще он любил цифру три – то ли потому что в русских сказках всё хорошее случается на третий раз и везёт третьему сыну, то ли в память о тройках, которыми довольствовался в школе.
