Сцена с опахалом повторяется два раза. А затем участники «спектакля» приходят в движение – начинают избивать свои грешные тела божьими розгами, мягко выталкивая грешки через открытое окно на первом этаже. С каждым ударом парильщики чувствуют облегчение душ и ощущают лёгкость бренного тела. Разговаривают уже размеренно, неторопливо, словно боясь спугнуть новое, чистое своё состояние.

А на столике в комнате отдыха перед друзьями появляется тарелка казы, пять рюмок хреновухи и чёрный хлеб.

Звучит тост:

– С лёгким паром!

И часть греха возвращается в тело, ища там чистую душу.

Петрович, который в молодости был борцом, рассказал случай, как баня помогла ему сбросить вес.

– Как-то прибыл я на соревнования в Казань, а вес на один килограмм превышает необходимый для моей категории. Тренер после тренировки загнал в баню. Вес я сбросил, но на схватку вышел расслабленный и проиграл вчистую. Зато баню полюбил душой и телом!

Николай сразу вспомнил свою историю, связанную с заслуженным чемпионом по борьбе Владимиром Ковалёвым.

– А знаете ли вы, – начал Николай, – что в девяностые годы из-за Ковалёва я потерял пару вагонов обрезной доски? Я поставлял эти злосчастные вагоны на мебельную фабрику, где директором был Миллер. Расчёта нет месяц, второй – еду к директору. А тот отправляет меня к Ковалёву: дескать, решай с ним вопрос долга! Я пытался связаться, но в тот день не удалось, а после закрутился, да так и потерял деньги. Поэтому всё хотел встретиться с чемпионом и побороться. Учитывая то, что в нетрезвом виде я ни разу не проигрывал в борьбе, я вполне мог победить, хотя бы из-за потери досок!

– Коля, ну ты хватил! Чересчур заливаешь! – высказал недоверие Олег.

Николай понял, что ему будет трудно убедить в обратном, поэтому ограничился вздохом:

– Сейчас уже здоровье не то, сейчас уже побороть не смогу. А хотелось бы!

Все дружно рассмеялась. Тут друзья заметили, что народ повалил в помывочную, и двинулись вместе со всеми. И вот же совпадение! На лавке сидит не кто иной, как Ковалёв Владимир Владимирович, чемпион по борьбе, а ныне депутат Верховного Совета – собственной персоной!

Николай подошёл, приветствуя:

– Владимир Владимирович, с лёгким паром!

Огромное тело встало и нависло над Николаем с протянутой пятернёй.

Николай пожал лапу русского медведя и спросил:

– Помните Миллера, директора мебельной фабрики?

Лицо Ковалёва расплылось в улыбке.

– Конечно, как не помнить!

– Так вот, вы должны мне пару вагонов обрезной доски, вернее, деньги за них.

Улыбка слетела с лица борца.

– Не понял.

– Да ладно! Это дело прошлое! Считайте, забыли. Вы мне лучше скажите, когда война на Украине закончится?

– Лет через десять, – выдохнул Владимир Владимирович.

Николай растерялся от прогноза, данного депутатом Госдумы. В душе защемило: всё же сын заканчивает военное училище летом.

Потом произнёс:

– Вам здоровья! Но война, думаю, закончится раньше.

Они попрощались, снова пожав друг другу руки. Всё это время за разговором с любопытством наблюдал Олег.

– Ну ты даёшь, Колян! – удивился друг. – А я думал, ты шутишь! Всё-таки долго мы не виделись, почти двадцать пять лет!

По окончании банных процедур Олег купил в подарок Николаю фирменные шлёпанцы Сандунов. А потом всей компанией снова сидели на кожаных диванах. Разговаривали о войне. Двое были уверены, что военная операция на Украине закончится к концу года, но Олег был категоричен: эта война растянется на годы. И добавил, что своих сыновей он оградит от армии.

Петрович не остался в стороне:

– Слава богу, моего сына не заберут, даже если совсем худо станет!

– Это почему же такая уверенность? – недоверчиво поинтересовался Николай.

Петрович объяснил, что сына не отпустят, так как он незаменим: возит большим людям по пять-семь бутылок вина, которое стоит баснословных денег.

– Привезти вино каждый сможет! – возразил Николай (он не знал о том, что бутылка вина может стоить от трёх миллионов и такую бутылку мало привезти – надо ещё, чтобы у тебя её не побоялись купить).

Из бани до гостиницы Николай шёл один – медленно, погрузившись в размышления, вызванные словами Ковалёва. Солнце спряталось за чёрной тучей, и казалось, что из тучи скоро брызнут слёзы. Николай вспоминал афганскую войну, которую проскочил по молодости достаточно легко, но думал о сыне, который пошёл по его стопам и был одним из лучших разведчиков в училище ВДВ. Тревога долго не покидала Николая, пока не обрушился дождь и не заставил бежать до гостиницы.

Через месяц сын ушёл на СВО. Когда Андрей был дома на побывке, Николай успел сходить с ним в деревянную баню на дровах и попариться с берёзовыми вениками. Он с гордостью смотрел на статную фигуру сына, который обливался на улице холодной водой. После бани поднимали тосты за победу, за возвращение. На вопросы банных людей о войне Андрей отвечал одним словом: «Сложно». Больше молчал и лишь изредка улыбался, когда все смеялись. При расставании произнёс: «Даст бог, попаримся ещё!»

Прошёл год. Товарищ по Афганистану Олег уехал с сыновьями в Сербию. Петрович же стабильно посещал Сандуны по вторникам.

Николай пропадал на работе и по вечерам не торопился домой, возвращаясь пешком по бульвару. По обе стороны бульвара стояли тёмные ели, как солдаты, неподвижно и сурово. Редкие фонари подчёркивали их стройные силуэты.

Николай шёл медленно, вспоминая успехи сына, которыми он, как отец, когда-то гордился. Перед глазами стоял его образ. «Андрюха, будь осторожным! Не лезь на рожон, думай!» – просил Николай вслух. И слышал в ответ: «Отец, всё будет хорошо! Я уже командую разведротой, почти сто человек. Скоро снова на побывку приеду, бог даст». «Главное, береги солдат и сам будь осторожней!» – почти крикнул Николай и вздрогнул. Впереди появился силуэт сына – высокого и стройного, в форме. Николай бросился вперёд и почти столкнулся с молодым офицером.

– Сынуля!

– Я вас не знаю!

Офицер вытянул вперёд руки, пытаясь отгородиться от Николая. Тот остановился, растерянно глядя на незнакомое лицо, сделал пару шагов в сторону и опустился на скамейку. Слёзы текли по щекам.

Андрюха… сынок… Вновь возникла фотография в чёрной рамке. Чуть заметная улыбка сына не грела Николая. Опустив голову, он сидел на скамейке до тех пор, пока не почувствовал, что дрожит от холода. Потом поднялся и потихоньку поплёлся дальше.

Вадим любил женщин больше, чем работу. Работа нужна была для денег, которые требовали его пассии. И чем они были привлекательнее, тем больше требовали материальных затрат, порой превышающих те, что шли в семью.

Высокий, стройный, с чувством юмора, набором пикантных анекдотов, располагающей улыбкой, хорошо поставленной речью и широким кругозором, а главное – умением добиваться цели, он легко умудрялся влюбить в себя почти любую женщину. Но обычно его жертвами становились романтичные натуры с хорошими манерами, неглупые начитанные женщины, часто научные работники, одинокие – ибо большинству мужчин они кажутся недоступными или неинтересными для интимных отношений. Но не Вадиму, который действительно влюблялся в них на пару-тройку дней и быстренько оказывался с ними в постели. А через неделю тяготился их дикой привязанностью и неуёмной любовью. Не мог он служить одной, коли подобных было много вокруг. Если посмотреть на его жизнь со стороны, то он казался настоящим Казановой, с той лишь разницей, что сам по-настоящему в своих жертв никогда не влюблялся.

Но разыгрывал влюблённость не хуже известного обольстителя. Женщины казались ему красивыми безделушками, коими можно полюбоваться и забросить в шкатулку под названием Победа.

С работой все происходило аналогично: Вадим брался за разные занятия, но любил их недолго, хотя и выполнял, а они платили тем же: бизнес, в отличие от жены, не терпит измен.