Предлагаю к вашему прослушиванию Panic! At The Disco – I Write Sins Not Tragedies.

Музыка громко играет во всем доме, заглушая бешеный стук сердца. Облизываю пересохшие губы и не могу поверить своим глазам. Всего в нескольких метрах стоит мой парень и целует в шею какую-то белобрысую девушку. На ней джерси хоккейного клуба «Ледокол», а он лапает ее задницу, обтянутую короткими шортами.

Я не могу перестать на них смотреть. Это как наблюдать за жуткой аварией.

Дашка сжимает мою ладонь, и я с трудом перевожу на нее взгляд.

– Маш, ты только не переживай, – произносит она, будто квалифицированный психолог, а я даже не могу понять, что здесь происходит.

Мне пришлось опоздать на вечеринку по случаю дня рождения Андрея, потому что брат переходит в другой хоккейный клуб, и родители повезли его в аэропорт.

Замечаю, что Шишков отлипает от блондинки, оставляя поцелуй на ее губах, и направляется на кухню. С трудом сглатываю колючий ком в горле и на негнущихся ногах следую за ним. Обведя взглядом помещение, подмечаю, что кроме нас никого нет.

Не хватало еще устраивать представление из нашего разговора.

Андрей, стоя ко мне спиной, наводит в стакане какой-то коктейль. Видимо, для той самой девушки.

– Ничего не хочешь мне объяснить? – интересуюсь сбивчивым голосом, ощущая, как все тело обдает огнем.

Он поворачивает голову в мою сторону, удивленно выгибая бровь. Оглядев меня с головы до ног колючим взглядом, от которого по спине змеится холодок, Андрей возвращается к приготовлению коктейля.

Грудь вздымается и опускается из-за учащенного дыхания. Ощущение, словно у меня внутри натянутая струна, которая готова порваться в любую секунду. Подхожу ближе, прижимаюсь бедром к краю стола и складываю руки на груди.

– А ты ничего не хочешь мне объяснить? – отвечает Андрей вопросом на вопрос.

Кажется, будто я на уроке химии: пропустила несколько занятий и теперь не понимаю, что происходит.

Он делает шаг, опирается о стол руками по краям от меня и нависает сверху. Карие глаза впиваются, подобно острым ножам, а я инстинктивно отстраняюсь.

Сейчас эта близость не заставляет моих бабочек летать в животе. Она травит их, как дихлофос, и вселяет чувство дискомфорта, словно передо мной совершенно чужой человек.

– Что, Мармеладова, передо мной строила невинность, на которую я легко купился, а сама отжигала не по-детски? – грубый тон режет слух.

Быстро моргаю несколько раз и свожу брови на переносице, не понимая, о чем Шишков говорит.

– Ч-что? – переспрашиваю.

– Не строй из себя дурочку, – скалится он.

Достав из кармана телефон, он кликает по экрану и поворачивает дисплей в мою сторону. В ушах появляется тихий и противный писк. На фотографии отчетливо видно, как Славка, его друг по команде, целует меня в губы.

– Думала, я не узнаю, что ты трахаешься направо и налево? А я, как полный кретин, верил твоим сказкам.

– Откуда у тебя эта фотография? – задаю единственный вопрос, впиваясь взглядом в снимок.

Ладони моментально становятся влажными, глаза жжет, словно в них песок, а горло сдавливает невидимой бичевкой.

– Я свои секреты не выдаю.

– Андрей, я сейчас все объясню, – голос звучит тихо и сипло, а картинка перед глазами сливается в разноцветные пятна.

– Не утруждай себя. Сегодня я намерен наверстать все, от чего отказывался, пока мы больше года были вместе.

Взгляд Шишкова скользит вниз и останавливается на груди. Ухмыльнувшись, он наклоняется ниже и, сжав пятерней мою ягодицу, шепчет на ухо:

– Зови, если захочешь развлечься.

Я глотаю ртом воздух от возмущения не в силах что-либо ответить.

Он отталкивается от стола, хватает рядом стоящий стакан с коктейлем и выходит из кухни.

Прижимаю руку к груди и оседаю на пол. Запускаю пальцы в волосы, упираясь локтями в колени.

Это все кошмарный сон. Я сплю. Андрей не мог просто так взять и поверить какой-то фотографии. Он ведь знает, что я люблю только его.

– Маш, – трясет меня за плечо Дашка.

Поворачиваю голову и хмурюсь.

Когда она успела войти?

Жулина садится рядом и сжимает мою ладонь.

– Ты в порядке? Что у вас с Шишковым случилось? – поглаживая ладонью по распущенным волосам, она оглядывает меня широко раскрытыми глазами.

– Поцелуй… Помнишь, я рассказывала, что несколько дней назад меня Виталик поцеловал?

– Помню. Этот придурок неугомонный уже год за тобой бегает. Его даже не смущает, что ты с Андреем встречаешься.

– Кто-то сделал фотографию и скинул ее Шишкову. Теперь он думает, что я ему изменяла.

– Погоди. Но кому это понадобилось? – хмурится подруга.

– Не знаю, Даш, – неуверенно пожимаю плечами и верчу головой. – Может, его фанатке. Может, моей антифанатке. Хочешь сказать, мало девушек, мечтающих встречаться с хоккеистом?

– Даже не думай об этом. Вы были и остаетесь самой красивой и счастливой парой. Андрей не идиот, чтобы слепо верить непонятной фотографии.

– Там очень даже хорошо все видно.

– Неважно! Он сейчас просто пьяный и не понимает, что делает. Проспится и завтра вы с ним обо всем поговорите. Давай, поднимайся, там уже многие спать ушли или по домам разъехались.

Жулина встает на ноги и протягивает мне руку. Хватаюсь за нее, выпрямляясь в полный рост, и одергиваю джинсовую юбку. Мы проходим в гостиную, где стало существенно меньше людей, а музыка тихо играет на фоне. Нахожу Андрея и чувствую, как в сердце появляются трещины. Сжимая в ладонях задницу блондинки, он целует ее в засос, а несколько парней из команды подбадривают его, выкрикивая: «Давай! Давай!»

Когда их шоу заканчивается, Шишков встречается со мной взглядом и на его лице появляется хищный оскал. Он подхватывает девушку, перекидывая через плечо, и поднимается на второй этаж.

Мне хочется побежать следом за ним, но вместо этого я стою, будто замороженная посохом Деда Мороза, и провожаю их взглядом.

– Эй, Мармеладова, не хочешь последовать их примеру и тоже пойти развлечься? – приторно-сладко задает вопрос Виталик.

– Земцов, закрой свой рот! – рычит на него подруга, а я просто пропускаю его слова мимо ушей.

– Даш, я лучше пойду домой, – предупреждаю ее тихо.

– Я с тобой.

– Нет, я справлюсь… – не успеваю договорить, потому что замолкаю, стоя с открытым ртом.

Отчетливые стоны, доносящиеся со второго этажа, разносятся по всему дому. Следом проносится гул парней, которые, поднимая руки, начинают скандировать: «Шишков! Шишков!»

Я встречаюсь взглядом с Дашкой и, развернувшись, мчусь на улицу. Желудок сжимается так сильно, будто создает вакуум внутри меня. Слезы градом стекают по лицу, размазывая тушь. Сердце колотится о грудную клетку, с каждым ударом оставляя более глубокие трещины.

Андрей вонзил в меня огромный острый нож с такой же точностью, с какой забивает шайбы в ворота соперников.

Жулина нагоняет меня через пару минут, берет за руку, крепко сжимая ее, и, не говоря ни слова, идет рядом, за что я ей благодарна.

Весь мой мир кажется разрушенным, словно после апокалипсиса.

В тишине ночной улицы раздается мелодия мобильного телефона. С замиранием сердца достаю его из кармана, надеясь услышать голос Андрея, что все произошедшее не больше, чем затянувшаяся шутка.

Смотрю на дисплей, и внутри все скручивается.

Мировая женщина.

– Да, бабуль, – стараюсь через силу улыбнуться.

Ее надломленный голос рвет внутри тонкую нить и что-то тяжелое, подобно наковальне, падает в желудок.

Теперь мой мир действительно разрушен…

Мария

Я сижу рядом с Дашкой на диване в гостиной и наблюдаю, как сестры Тарасютины, ее однокурсницы и соседки по совместительству, носятся по квартире.

Она сняла отдельное жилье после поступления в университет. Стандартная двушка с простеньким ремонтом оливкового цвета во всех комнатах. Подруга устраивала мне экскурсию по видеосвязи, но вживую я нахожусь здесь впервые.