Но, вспоминая мудрого Хайяма, можно слегка перефразировать и его строки: «Уж лучше голодать, чем что попало есть. Быть лучше одному, чем трахать, что попало!».
Десс
Сексуальная функция женщины характеризуются «трудоемкостью», которая определяется в часах, проведенных под партнером; технологией полового акта, и включает действия, основанные на принятии нестандартных решений, а также сложностью способов ее интимных «трудов» и ее совместимостью в постели. Способы её труда имеют три уровня: низкий, средний и высокий. Для низкого уровня женского контакта характерно анпроникновение с преобладанием и использованием технически осмысленных приемов секса; на среднем, клиторно-вагинальном уровне, – в женщине преобладает мыслительный процесс логических выводов и умозаключений о достижении оргазма; высокий уровень характеризуется оралсексом с преобладанием творчества в женской натуре, а удовлетворение от секса – соотношением полученного удовольствия к затраченным усилиям.
Странник
Женщина стремится к просвещению либо через низ, либо через верхние центры. Продырявленная пустота и первый сквозняк в просверленном женском cteis в дальнейшем постоянно ищет закупорки и наполнения. Потому при соитии возникает желанное ощущение, что мужчина заполняет все ее мозговые емкости и эмоциональные пространства. Девственница закрыта снизу, и путь к ее управляющему центру лежит через интуицию и ум, через верхние чакры. Познавшая свою природу – управляется иными центрами. Великим менеджером развития наших женщин является сердце. Оно пробуждает связки сердце-ктеис или разум-сердце. Уровень сердца управляет и окрашивает эмоциями и высокое просветление, и неощутимые мысли, и инстинкты – первичные и не поэтичные чувственные ощущения тела.
Женщина, если она жива умом и наделена мудрым анализом, имеет право уйти или остаться с мужчиной, ею же, возможно, ошибочно выбранным. Женщина, если она «вращабельна», имеет склонность особого выбора, как подцепленное в свальной бане и безразличное к случайному обладателю лобковое насекомое, – блоха кровопивица, перепрыгивающая с опустошенных синих яиц на чужие, полные корма, тугие розовые гениталии. Ну и, если только женщина не подобрана на улице, она не может вести себя индифферентно, как вещь. Тогда, как вещь, она бесчувственна и права выбора не имеет. Главное, чтобы ее выбирали, натирали, она была ухожена и стояла в поставленной позе, или лежала в перинных «перьях и пухах» на инкрустированном золотом канопе в уютном гнёздышке. Такую вещь можно купить, подарить, заложить в ломбард или обменять у старьевщика, отдать в «хорошие руки», в благотворительность или, наконец, просто выбросить на панель. Для вещи «фиолетово», кто ее хозяин. На полке ли она стоит для фарфорового украшения, либо в плюшевой постели гладкой и безропотной, переходящей из рук в руки, куклой. Вещи все равно, кто ставит ее в нужную позу: вновь приобретший владелец или, все тот же, более ранний хозяин, или опять очередной. Такие говорящие «трусы», надувные «куклы» пачками и «по гривеннику за пучок» продаются на блошиных рынках ношеных «вещей» – на городских панелях и возле трасс, и в кулуарах «полусвета». И не только. Они как бы пересчитывают ежегодную инфляцию отчислений за, и заработанные блага от эксплуатации отдельного женского «инвентаря», и постепенно переносят возрастную стоимость тела на стоимость своих неприхотливых услуг. Норма такой амортизации похожа на экономический показатель отношения суммы годового износа станков «предприятия» к их оценочной стоимости.
Десс
Молодые востребованные женщины имеют возможность списывать на издержки будуара в первые годы «эксплуатации» тела – до половины заработанной суммы и стоимости, чтобы в старости отдыхать, не напрягая ягодицы. Кроме того, ускоренная «амортизация» тела позволяет им обновлять гардероб; умножать состояние, образование и благополучие; следить за внешностью и состоянием активно работающих «основных производственных фондов»; накопить достаточные средства для пластики стареющего лица и тела и для хорошего морального самочувствия, – а это уже не мало. А также – уменьшить в дальнейшем физический износ снижением активности части сексуального «инвентаря». Т.е. поддерживать и «предметы» и «средства труда» и сам «труд» на высоком эмоционально-техническом и медицинском уровне.
Кроме тела амортизируется и рационально расходуется, возобновляется и наполняется эмоциональная сфера – эти «нематериальные активы» амортизации. И это очень важно, поскольку только использование достижений пластической хирургии придает уверенность в востребованности, даёт возможность конкурировать среди товарок, сохранить привлекательность и иметь с этого прибыль и даже сверхприбыль.
Инвестиции в одежду, во внешность и т.д. – имеет для женщины очень важное значение. В первую очередь они должны использоваться для воспроизведения утерянной с годами политики знакомств и обновленной технологии секса.
Природная сексуальная мощность и пропускная способность женского интимного «оборудования», зависит от её природных данных, соответствующих уровню эмпатии в адюльтере и органной пропорциональности, в сопряженности её отдельных «производственных площадей» и вводимых в неё агрегатов. Зависит от симпатии к этим, предложенным на пробу, мужским «шанцевым инструментам» и другому, попутно задействованному в нелегком кроватном труде «садовому арсеналу». А также – от высоты эмоционального интеллекта женщины при интимкооперации; от трудоемкости поз, сменности, продолжительности «рабочего времени» и непрерывности «труда»; от разнообразия интимной специализации, и т.п.. В общем, всё зависит от затрат сил и средств для достижения желаемого эмоционального эффекта и, очень возможно, от солидного материального бонуса.
Странник
Почему-то приходит на ум теория и закон о прибавочной стоимости и, в этой же связи, на тысячи ладов и не раз перепетая сказка об, еще дико не осведомленной и, потому, очень, до запредельной глупости, наивной «девочке-оленёнке». Она в незапамятные (ну и в нынешние, не буду лукавить) времена жила и до сих пор проживает в собственном, в дремучем, как бы, неведении о «злобном коварстве» мужчин. Это та самая, маленькая лошадка-«лань», из будущих «шлянь» и «шлядей», ежедневно пополняющих шоссейную или богемную «когорту» жадных и искушенных в сексуальных премудростях «коз», которая однажды, – в раннее прекрасное утро ее безоблачной (до времени) жизни, радостно отозвалась и отважилась на «сердечно-генитальный» зов. Но зов оказался охотничьим манком, и она была сражена «в самое сердце» «жестоким и беспощадным» белокурым или чернявым кентавром. Одним из тех, которые, как таксисты на собственных «конях», «забесплатно» катают юных, да иногда и престарелых прелестниц домашнего валежника. Светлая душа ее покинула от горя прекрасное тельце. А бездушное молодое тело – это просто красивая форма без содержания с несколькими рабочими отверстиями. Пока тельце свежее, полное жизненных соков и полнокровное, – его наперегонки, и с видимой охотцей, драили в плюшевых углах кроватей своими загаженными ёршиками сантехники женских труб и канализаций. Ею целыми стаями потчевались и гиены подчинения и шакалы секса, помногу и подолгу заваливавшие вверх копытцами ее, уже отнюдь не наивную тушку, на продавленные и покрытые влажными пятнами матрасы. Это гламурно и финансово развлекало бездушную мелкорогатую скотинку, забавляло ее и ей это даже нравилось: ведь голод, в том числе сексуальный, – не тетка. Но время тоже – не мать родная. Охладевшая с годами к интиму на пленере и к разовому сексу в неуютных гостиничных номерах, тушка все чаще стала заглядываться на пролетавших мимо нее, а чаще, летевших к ее подругам, – одомашненных «птиц». Она, позарившись то на журавля в небе, то на синицу под окном, стала настойчиво приглашать их в дом. В результате на ее помятую, «общепитовскую» плоть стали садиться и, без лишних слов, приступать к скромной трапезе перелетные падальщики – черные предвестники скорого конца ее любовным утехам. «Пернатые» вечные странники додалбивали то малое, что еще осталось от прежней упругой юности, вили временные гнезда и затем улетали «в дальние края». В конце концов, от драной бессердечной тушки остались лишь разбросанные по краям постели высохшие мослы для дворовых «кабыздохов», еще желающих согнуть их в коленях. Да еще «большие и малые» тазы, давно изрядно потёртые надежно спрятанными «скелетами в шкафах», и единственно оставшимися с ней догнивать ее век – диванными «паразитами»-альфонсами. А желать и полировать такие «мощи» могут либо большие любители помоек и падали, либо, не знающие как выглядят настоящие «лани», или век их не видевшие, юные эсквайры – охотники до «приключений» со слабым медицинским и социальным зрением.
