– Само собой, она у нас есть. Но, чтобы поднять все архивы и проверить информацию о вас, потребуется время, в котором сейчас мы крайне ограничены. Будет проще, если вы честно ответите на несколько моих вопросов. Прямо сейчас. Так сколько вам полных лет?

– Двадцать один год, – сдалась я.

– Какой сейчас год?

– Четыре тысячи восемьсот шестьдесят шестой.

«Четыре тысячи восемьсот шестьдесят шестой от начала галактической эры и семь тысяч девяносто первый по земному летоисчислению» – мысленно уточнила я, как всегда требовал Рейнир. Он жил наперекор всему миру, даже отсчет времени вел по старинному календарю, а не по ЕГС – единой галактической системе. Я горько усмехнулась при мысли о том, что, даже полностью забыв последние часы жизни, помнила Рейнира так, как будто видела его вчера. А еще я откуда-то знала, что…

«…правда отбрасывает длинные тени».

Дрожь в пальцах усилилась, когда я сморщилась от резкой головной боли. Однако доктор Килси этого, казалось, даже не заметил. Он задавал вопросы коротко и бесстрастно. Расспрашивая о последнем дне, который я запомнила, о том, кто был тогда со мной рядом, он смотрел лишь на повернутый к нему экран устройства и будто намеренно избегал моего взгляда. «Значит, вы были на Мельнисе? – уточнял мужчина, нервно постукивая пальцами по столу. – Третьей планете системы Каас. Вы там выросли?» Я отвечала, что нет. «Кто был рядом с вами, когда вы потеряли сознание?» – спрашивал Джон. Я не помнила, чтобы вообще теряла сознание. «А люди? – не унимался доктор. – С кем вы были в тот день?» Задыхаясь от нарастающей паники, я в третий раз повторила, что не помню. Скорее всего, ни с кем. Всех, кто был мне дорог, я лишилась уже очень давно. В том числе и Рейнира.

Алик Хейзер по-прежнему стоял в проеме, скрестив руки на груди и напряженно вглядываясь в сенсорный экран доктора. Он волновался. Нервно облизывая высохшие губы и переступая с ноги на ногу, юноша то и дело оглядывался назад, в сторону выхода в другом конце медицинского центра, явно кого-то ожидая. Кажется, перед тем как механические двери разъехались в стороны, впуская внутрь двух человек, прошло не менее пятнадцати минут. И, словно по щелчку, все присутствующие, что до этого наблюдали за моим допросом в полной тишине, мгновенно оживились. Я заметила, как Алик с облегчением перевел дух, и лишь на лице доктора Килси по-прежнему не промелькнуло ни единой эмоции.

Толпа расступилась, освобождая проход. Оба гостя спешно направились к моей камере. Их лица мне удалось разглядеть, лишь когда они приблизились. Один из них был выше другого почти на две головы и моложе. Темные короткие волосы вились и то и дело падали на лоб юноши беспорядочными прядями, пока он, не обращая внимания на шум вокруг, быстро двигался вперед и, чуть склонившись, что-то тихо говорил соседу. Он выпрямился и оглянулся, лишь когда они оба приблизились к моему боксу. Наши взгляды пересеклись всего на несколько мгновений, и в ту же секунду в голове всплыли отрывки давних воспоминаний. Кажется, мы с незнакомцем были примерно одного возраста, а еще я никак не могла избавиться от мысли, что уже где-то видела его раньше.

– Вы ничего не пропустили, – коротко сообщил Алик, когда прибывшие поравнялись с ним. – Мы только начали.

Молодой человек слегка кивнул и вновь посмотрел на меня. Его спутник, которого я не смогла разглядеть до этого, сделал то же самое. Не в силах скрыть удивление, я пристально уставилась на него. Мы никогда не встречались лично, но тысячи раз его лицо я видела на экранах и голограммах в разных концах галактики. Передо мной и вправду, из плоти и крови, стоял единственный человек из лиделиума, кого можно было видеть так же часто, как императрицу. Террорист, убийца императора и по совместительству лидер восстания – герцог Нейк Брей. Он казался ниже, грубее и старше, чем я его себе представляла, но это не мог быть кто-то другой. Сейчас я была почти уверена. Кажется, Джон Килси, кем бы он ни был, не врал о моем местонахождении.

Заметив пристальное внимание с моей стороны, Нейк Брей поморщился и, устало осмотрев зал, что-то быстро и тихо сказал молодому спутнику.

– Мария, – голос доктора Килси вернул меня к реальности, – ваша каста?

Присутствие Нейка Брея и его спутника оживили зал так, словно с минуты на минуту должно было начаться настоящее представление. Народу за стеклом становилось все больше. Мгновенно мне стало душно, нервная дрожь усилилась. Я судорожно попыталась сопоставить в голове факты и понять, что здесь может делать Нейк Брей, а что еще важнее, что здесь делаю я. Взгляд переходил от одного человека к следующему, от одних глаз к другим. Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать – я отчаянно пыталась посчитать присутствующих, но снова и снова сбивалась.

– Мария, вы слышите меня? – повторил Килси.

Я сама не осознала, как, сорвав датчики с пальцев и головы, вскочила на ноги и попятилась в сторону задней стены. Если кто-либо из присутствующих вздумает применить силу, мне нужно место для маневренности удара. Пульс бешено колотил по вискам. Интуиция подсказывала, что произошло что-то страшное. Сначала меня почти замертво приволокли сюда, чтобы вытащить информацию из поврежденного сознания, теперь допрос на глазах у самого Нейка Брея. Пытаясь скрыть дрожь в теле, я сомкнула руки в кольцо и в панике посмотрела на ошарашенного моей выходкой Килси.

– Я больше ничего не скажу, пока не узнаю, что происходит. Если я и правда в Диких лесах, – мне хотелось, чтобы мой голос звучал увереннее, но из горла доносился лишь надломленный хрип, – если я и мои воспоминания так важны для вас, то скажите все как есть! Скажите, что все это значит! Скажите…

– Правду? – спокойно закончил темноволосый спутник Брея, впервые обратившись ко мне. – Как вы оказались здесь и что произошло?

Замолчав, я растерянно посмотрела на незнакомца. Гнев отступил, освобождая место страху и потерянности.

– Я не понимаю…

– Доктор, оставите нас ненадолго? – нахмурившись, обратился юноша к Килси.

Вздрогнув, мужчина посмотрел на парня так, будто тот намеревался войти в клетку к дикому зверю.

– Это противоречит протоколу…

Незнакомец не стал повторять дважды. Замерев в проеме, он выжидающе смотрел на доктора, давая понять, что это был не вопрос, а приказ. Когда доктор Килси, проворчав что-то неразборчивое, уступил место, парень невозмутимо прошел внутрь и вновь обратился ко мне.

– Вас ведь зовут Мария, верно?

– Верно, – еле слышно выдавила я, облизав пересохшие губы. – А вас?

– Андрей. Мне жаль, что мы вынудили вас пройти через все это. Прошу вас, присядьте. – Он указал в сторону койки.

В тот момент я была готова на что угодно, лишь бы вновь не проходить через допрос, но что-то в голосе парня меня успокоило. Когда я опустилась, юноша сел на стул напротив, заняв место доктора Килси, и впервые за все время долго и прямо посмотрел на меня.

Теперь, наконец, мне удалось разглядеть его лучше. Вблизи мой новый знакомый показался выше и крепче. Черные вьющиеся волосы отдельными прядками падали ему на глаза, подчеркивая широкие, заостренные скулы, прямой нос и ровную узкую линию сжатых от напряжения губ. Однако, несмотря на идеально правильные черты лица, что-то в парне не позволяло назвать его смазливо-привлекательным. Было в его внешности что-то чужое, дикое. Я подумала, что он поразительно красив, но по-другому, не в общепринятом понимании этого слова.

Меня осенило лишь спустя пару минут – глаза! Глаза юноши были неестественного ярко-изумрудного цвета. На бледном лице Андрея они выделялись, словно два зеленых огня. «Должно быть, линзы», – мелькнуло в голове. В природе такого цвета глаз просто не бывает.

– С последнего дня, который вы помните, прошло почти десять дней, – осторожно начал Андрей, ни капли не смутившись от моего долгого бестактного взгляда. – Ровно неделю из них вы провели здесь.

– Десять дней?! – в ужасе прошептала я. – Я пробыла без сознания десять дней и уже неделю нахожусь в Диких лесах? Как это возможно?