Она забыла, что там тоже есть зеркало.

Стекло отпотело.

Ужас сдавил Блю грудь, зазвенев в ушах подобно колоколу.

Из зеркала на нее смотрело ее собственное осунувшееся лицо в обрамлении влажных, черных, спутавшихся волос. Блю поднесла ко рту трясущиеся руки, заглушая рвущийся наружу крик.

Тяжело опустившись на кровать, она схватила подушку и крепко прижала ее к лицу, чтобы никто ее не услышал. Она проклинала видение в комнате Сабины, проклинала все видения, которые ей являлись, посылала их в преисподнюю за все те страдания, которые они ей принесли. Блю проклинала свою мать, проклинала Девлина, проклинала себя саму за то, что ей не хватило мужества пойти против них раньше.

Сабина находилась в соседней комнате, и Блю страстно хотелось пойти к ней, признаться в том, какой потерянной она себя чувствует, хотелось, чтобы ее обняли и утешили.

Невозможно.

Как только Сабина к ней прикоснется, Блю окажется переполнена чувствами. Достаточно было уже того мимолетного мгновения на лестнице: она лишь скользнула Сабине по руке, и этого хватило, чтобы она рассыпалась на части.

– Блю! – Сабина постучала в дверь, словно Блю своими мыслями привела в движение ее руку. – У тебя все в порядке?

Блю приказала себе успокоиться.

– Я только что вышла из душа, – ответила она, изо всех сил стараясь звучать спокойно. – Дай мне секундочку, чтобы одеться.

– Дашь мне знать, когда будешь готова, спустимся вместе.

Блю высморкалась, вытерла глаза, заставила себя посмотреться в зеркало. Переоделась, привела в порядок волосы. Чувство голода грызло ей желудок. После того как она поест и выпьет кружку крепкого чая, ей станет лучше.

«Все будет хорошо», – заверила себя Блю.

Она знала, что делать.

Девлин учил Блю тактичности, но получилось не сразу.

Это Бриджет пришла в голову мысль сделать ставку на жестокую откровенность, и когда Блю исполнилось одиннадцать, она начала читать по картам вместе с Девлином. Девочка занималась этим два раза в неделю, и в таких случаях Бриджет брала с клиентов вдвое дороже. Они с Девлином принимали только наличные, предпочитая передаваемые от одного человека другому отзывы любой рекламе. Когда одна из клиенток, японка с короткими розовыми волосами, поинтересовалась, получает ли Блю какую-то часть заработанных денег, Бриджет изобразила возмущение и сказала, что это само собой разумеется, она откладывает их дочери на будущее. Однако на самом деле в доме лишь появлялось больше хрустальных шаров, больше орнаментов и больше благовоний, все более дорогих.

Правда редко приносила утешение, и Блю обнаружила, что тех людей, кому гадал по картам Девлин, привыкших к успокаивающей душу доброте его откровенной лжи, еще больше влекло самоистязание искренностью. В то время как Девлин говорил молодой женщине, переживающей из-за разрыва отношений, наложившегося на малое количество друзей и потерю работы, что у нее прекрасная душа, которая только и ждет возможности расправить крылья, взлететь ввысь подобно бабочке, стремящейся к цветку подсолнечника, Блю заявляла:

– Вы отравлены чувством вины; вы постоянно указываете на других, поскольку боитесь взглянуть на свои собственные действия и ленитесь заняться своими собственными проблемами. Вы ждете принца, который приедет на белом коне и решит их за вас, но сделать это должны вы сами.

Клиенты, которые плакали, выслушав пророчества Девлина, слушали Блю с раскрытым ртом, слишком потрясенные, чтобы плакать, сраженные правотой ее слов и не имеющие сил с нею спорить. Однако они всегда приходили снова. Блю этого не понимала: если бы кто-то попробовал так с ней говорить, она постаралась бы обходить этого человека стороной и больше никогда с ним не встречаться.

Иногда ей достаточно было прикоснуться к человеку, чтобы рассказать его историю; в других случаях ей требовалось разложить изрядно потрепанные карты. Арла держалась подальше от комнаты приемов, однако Боди постоянно прятался за складками бархатных штор, то ли потому, что хотел подслушать какой-то непристойный рассказ, то ли из чувства глубокой ненависти к самому себе. Блю все чаще гадала: то ли он хочет выслушать историю очередного клиента, то ли жаждет насладиться смущением сестры.

Удовольствия ей это никогда не доставляло. Каждый расклад на картах отнимал все силы, оставляя ее опустошенной, расстроенной, но в то же время приносил чувство победы. Блю это чувство не нравилось, но ей было приятно выслушивать благодарности клиентов. Ей было приятно видеть, как они улыбались, когда все заканчивалось, слушать, как они говорили, что она особенная… Ей казалось, что это хорошо.

Так продолжалось до тех пор, пока ей не исполнилось двенадцать лет. Тогда она изменила свое мнение на этот счет.

Бриджет Форд ввела дочь в комнату в глубине дома. Девлин уже сидел за круглым столом из розового дерева с вырезанной посредине магической пентаграммой. Бриджет сшила ему длинный черный кафтан с расшитым жемчугом воротом, и ткань обтягивала его солидное брюшко. При виде вошедших в комнату жены и падчерицы лицо мужчины растянулось в улыбке, широкой и искренней. Ему предстояло лишь наблюдать: Блю должна была консультировать одна, и Девлин готов был лопнуть от гордости.

В комнате находились еще двое. Обыкновенно, если люди приходили вместе, их обслуживали по очереди – один пил чай на кухне вместе с Бриджет, в то время как другим занимались Блю и Девлин. Как говорил Девлин, Таро – это глубоко личное.

Однако в данном случае было не так.

Перед витриной с целительными камнями стояли мужчина и женщина. Женщина была средних лет, с редкими седыми волосами; казалось, она специально вымыла их по такому случаю, Блю определила, что обыкновенно она с этим не заморачивалась. И также не стирала свою одежду, если только того не требовали обстоятельства. Обернувшись к Блю, женщина улыбнулась. Взглянув на ее косметику, неумело наложенную трясущейся от волнения рукой, Блю поняла, что без нее женщина выглядела бы гораздо привлекательнее. Перехватив ее взгляд, мужчина также обернулся.

Он был усталый и сморщенный, словно древняя черепаха, с горбом на спине вместо панциря. На шее висели складки пожелтевшей кожи, выпученные глаза слезились. Блю ощутила исходящий от него кислый запах болезни, наполнивший воздух. Это был отец женщины.

Девочка оглянулась на Девлина, не зная, как быть: до сих пор ей лишь несколько раз доводилось работать самостоятельно. Отчим кивнул, приглашая ее сесть, но не указал, с кого начинать. Блю поняла, что это новое испытание с целью выяснить, как далеко она сможет продвинуться без посторонней помощи. Девлин хотел, чтобы она положилась на интуицию.

Точнее, он хотел, чтобы клиенты решили, что Блю положилась на свою интуицию.

Смущенно кашлянув, Блю постаралась говорить как взрослая.

– Предлагаю вам сесть, и мы начнем. – Затем, нервно оглянувшись на Девлина, она добавила, повинуясь тому, что подсказало ей нутро: – Мадам.

Женщина села, и Блю с облегчением отметила, что ее предположение оказалось верным.

– Я много слышала о вас. – Акцент у женщины был местный, Блэкпул или Престон, вне всякого сомнения, и она залилась краской, встретившись взглядом с Блю. – Многие вас рекомендуют. Все говорят, что вы попадаете в самую точку.

– Вы очень любезны. – Девлин принял комплимент, предназначавшийся Блю.

Он знал, что подобные вещи ее смущают. Также он знал, что то обстоятельство, что девочка мастерски умеет читать по картам Таро и в то же время стесняется оказываемого ей внимания, добавляет таинственности. Первое время Бриджет опасалась, что робость Блю будет отпугивать клиентов, но Девлин сказал:

– Нет, наоборот: смущение придает ее дару достоверность, доказывает, что она не ищет внимания.

…Блю перетасовала карты, а Девлин объяснил женщине, почему будут использованы две колоды – одна для раскладов, другая для очищения. Затем он посмотрел на Блю, что явилось сигналом.