– Очень даже похоже. Дома ее хвалили, ставили мне в пример. А на самом деле она скромной и робкой разве что с парнями была. А в остальном – амбициозной и пробивной. И тоже мечтала о славе, как герой Хоакина Феникса, который хочет в какое-то там телешоу попасть. Вот и Катя тоже хотела быть блогером, как Сьюзи из сериала «Убийственный подкаст». Говорила, что работа в магазине с такой проходимостью, в самом центре, поможет ей найти свою тему. Только не говорите родителям, пожалуйста.

Гуров посмотрел в конец аллеи, где на крики бьющейся в истерике Мельниковой-старшей сбежались посетители больных клиники и три медсестры. Вышедший на негнущихся ногах Мельников собирался с силами, чтобы к ним подойти.

– Не скажу, – сдался сыщик. – Если про этот… подкаст объяснишь.

Тая закатила глаза:

– Взрослые! – И достала из огромного рюкзака геймерский, без живого места от наклеек с героями дорамы, ноутбук.

– Подростки! – передразнил Гуров и покорно сел рядом. Он понимал, что Мельниковой-старшей помогут, а вот до Таи сейчас никому дела нет, хотя, несмотря на ревность к сестре, ей неимоверно тяжело, и девочку надо хоть как-то отвлечь. – Сдаюсь, я готов учиться, чтобы больше так не позориться.

Тая насмешливо посмотрела на него:

– Вот настрой, который нам нужен. Короче, «Убийственный подкаст» – это сериал про студентку Сьюзи, у которой болеет мать. Она работает в закусочной и мечтает прославиться, рассказывая подписчикам про громкие преступления. А потом похищают парня из богатой семьи, популярного в колледже. И выясняется, что все это бла-бла-бла, Сьюзи на самом деле – сейчас будет спойлер – тема с ненадежным рассказчиком.

– Будет что? С чем? – Гуров что-то слышал о ненадежном рассказчике от жены, когда вполглаза смотрел с ней голливудский фильм «Идеальный побег».

– Нет, это что-то с чем-то! – всплеснула руками Тая. – А у вас точно других сотрудников для расследования смерти моей сестры нет?

С приближением Хеллоуина на улицах городов становилось все больше ряженых. Молодые люди будто намеренно приближали день, когда портал между миром людей и злобных духов будет открыт.

– Поосторожнее! – Высокая девушка с рогами ведьмы Малефисенты, ее светловолосая подруга в длинном цветочном платье принцессы Авроры под осенним пальто и мрачный юноша в кожаном камзоле ворона Диаваля посторонились, пропуская Портнова. Тот расхаживал с телефоном у входа в метро «Савеловская», в который раз бубня:

– Соня, здравствуйте! Это Игорь из уголовного розыска. Я приезжал к вам недавно, чтобы поговорить об Ольге Вороновой…

Воспоминание о выбившейся из-под капюшона пряди мгновенно сбивало его с толку. Он все забывал. Не решался набрать номер. Злился. И, как городской сумасшедший, твердил самому себе: «Идиот! Идиот! Идиот!»

Купленный в автомате кофе остыл. Ему казалось, он выглядит глупо с большим тортом «Яблонька» и микроскопическим подарочным пакетом, который ему навязала Армине, после того как они час дозванивались до тети Вороновой в Пензу.

Под глумливый смех жителей Топких Болот он едва не выронил подарочный пакет, когда на телефоне высветился номер Крячко.

– Надо отследить историю перемещения телефона и покупки Вороновой в Саратове. Попробуем найти пересечения с тем, что всплывет в расследовании Льва Ивановича.

– Ага!..

Пакет-майка в руке Портнова порвался. Коробка с тортом вывалилась на землю и раскрылась. Белый крем заляпал все вокруг, покрыв ботинки и штанины сыщика белой мазней, под хохот Малефисенты, Диаваля и Авроры.

– Вот нечисть! – прошипел, убирая телефон, Портнов. Направляясь к машине, он обернулся в сторону станции, откуда можно было уехать в Кубинку. – В другой раз.

Гуров смотрел в большое окно розового с коричневыми ромбами на фасаде Управления уголовного розыска по Саратовской области, скрытого от посторонних глаз за безликим «Домом быта» с «кишкой» непотопляемого экономическими кризисами салона нижнего белья и колготок на первом этаже.

На широком подоконнике (в здании топили слабо, батареи оставались холодными) стоял чайник, стыли кружки с чайными пакетиками, заваренными крутым кипятком. Добавляя в напиток лимонный сироп и сахар, сыщик вслушивался в рассказ женщины, приглашенной Ильей Юдиным. Он не вмешивался в допрос, поскольку каждый местный полицейский считал своим долгом намекнуть «московской метле», что все тут сами с усами и руководить ими нечего. И это Гуров еще не встречал Брадвина, которого в Саратове боялась каждая собака, и даже уборщица с восхищением говорила: «Мент, а не человек!»

Высокая и худая, с туго закрученной шишкой на голове, в свободном жилете на молнии и болотной водолазке бывшая начальница Екатерины Мельниковой повторяла показания сплоченного коллектива старейшего книжного магазина города, который все по-прежнему звали «Домом книги».

– Все было как обычно, – сцепив на коленях руки на манер прилежной ученицы, нервно твердила Лябинова. Маленький набор носовых платочков, который она принесла с собой, кончился, и она старалась не плакать больше. – Простите, я на панихиду успею? Мы там у входа с Вольской фото Кати поставили, свечи раздадим. У огнетушителя. Игрушку из отдела детских товаров принесем. Сложились на ту, которая Кате нравилась. Она с ней сидела до открытия в зоне для чтения последние дни.

Юдин злился. С начала работы он умел отделять расследование смерти от причиненного ею горя. Выросший в благополучной семье неунывающих, начитанных провинциальных «технарей», которые проводили летний отпуск с детьми не на море, а в байдарочных походах по рекам Медведица или Тьма, дружно налегая на струны гитар и весла, он во всем следовал принципу «место нервов – за бортом». Даже когда в одном из таких походов его старшая сестра тонула и со всех лодок кричали: «Не паникуй! Держись на воде! Хватайся за круг!» – но ничего не делали, а ее голова уходила под воду, он просто хладнокровно прыгнул в водоворот из лодки. Река крутила, проверяя его решимость, но он доплыл до Лены, схватил ее за руку – и это прикосновение разделило их навсегда.

С того дня сестра так и жила предощущением новой беды и изводила всех своей нервной чувствительностью. Илья говорил: «Наглоталась страха». Несмотря на общее взросление, он презирал ее за чувствительность, слабость, мелочное желание быть в центре любой компании, спекулируя на сомнительном факте биографии «Однажды я чуть не умерла».

При этом сам он считался гордостью семьи. Родителям нравилась его жесткость, словно вынесенная с волнами на берег безжалостность. Получив первую зарплату в органах, он купил себе подарок – USB Hub на четыре порта, человечка из металла и пластика. Так Илья представлял себе жертву преступления.

Ее окружение он делил на две группы: виновные, которые резкости заслуживают, и заинтересованные в поимке преступника, которые грубость стерпят. Ведь им не жаль своего душевного спокойствия во имя отмщения жертвы. Поэтому он был одинаково жесток и холоден со всеми, кто отвечал на вопросы в его кабинете.

– Подумайте еще раз, – напирал Юдин на Лябинову. – Может быть, Мельникова была близка с кем-то из мужчин-сотрудников? Обменялась телефонами с каким-то симпатичным покупателем? Говорила, что встречается с кем-то?

– Я же говорила. – Лябинова еще ниже опустила голову. – Все как обычно было.

– Анна Викторовна, – Гуров решил вмешаться, – просто вспомните, что говорила и делала Катя в тот день.

– Как всегда, работала в зале… – пробормотала женщина.

– Спасибо. Что еще вы запомнили? Может быть, близкое общение или конфликты с кем-то из покупателей?

– Ничего подобного. При таких очередях, как у нас, – в ее голосе слышалась гордость, – нужно работать быстро. На агрессию клиентов мы умеем не реагировать. И потом, в праздники люди обычно в хорошем настроении. Расплатившись, поздравляют, желают хорошего вечера. Напряженные, но приятные дни.

Гуров слегка оттеснил Юдина и поставил перед свидетельницей чашку сладкого чая. Та отчаянно замотала головой: