В тот вечер он не дождался дочери, стал звонить ей по телефону, связался с ее коллегами и понял, что она пропала. Растворилась в черноте саратовской ночи, мелькнув напоследок на записях видеокамер универмага «Детский мир» около 21:20.

При всем презрении, которое Гуров, как и коллеги, испытывал к Вадиму Козельскому, он не мог не признать правоту блогера. В Саратове орудовал маньяк, в действиях которого читалась эскалация насилия. Очевидно, что не все его жертвы найдены и разрыв между преступлениями сокращается. Этот человек опасен для женщин города.

Гуров посмотрел в окно и увидел, как его лицо скользит по чернеющей степи, рыбьим скелетам голых деревьев в посадках, пугающей глади убранных полей. Будто он, как и Воронова, лишился головы. «Есть от чего потерять голову», – подумал он, проваливаясь в сон.

Ночью ему приснилась Воронова, идущая вдоль Волги к алтарю из плетущихся роз, на котором раскачивалась хрустальная люстра Petit Trianon, как колокол. Вместо букетика невесты Ольга сжимала собственную голову, осиянную свадебной тиарой Ирины Юсуповой и укутанную, как в саван, в фату.

Четверг

Ранним утром Крячко вошел в Petit Trianon, и дверной колокольчик на шелковой ленточке еще не отзвенел, когда Елена Андреевна и все девушки свадебного бутика бросились к нему со всех ног. Ему несли кофе, чай и шампанское. Угощали предпраздничным, «волшебным во всех смыслах» меню, куда входили тыквенное печенье с шоколадом и орехами, тыквенные вафли с черничным и мятным мороженым, мраморный тыквенно-шоколадный торт и нежнейшее тыквенное крем-брюле.

– А где месье Гуров? – спросила появившаяся в двери с птицами Юлия Юрьевна и жестом пригласила следователя к себе в кабинет.

Через минуту туда с боем прорвалась Елена Андреевна, которая торжественно внесла поднос с тыквенными булочками с сырной начинкой, тыквенным кексом с апельсиновым соусом и бодрящим кофе.

– Вы разделили с нами скорбь по Оле на панихиде и ищете ее убийцу, – сказала Паршина. – Теперь ваша оперативная группа – часть нашей большой семьи.

Крячко заметил, как одновременно элегантно, дерзко и сдержанно она выглядит в белом костюме с широким кожаным поясом, как идет ей узкая юбка-карандаш. И каким фантастически красивым выглядит ее фарфоровое лицо, когда она ничего не скрывает и не нервничает. От издерганной бизнес-леди не осталось и следа. Перед ним сидела уверенная в себе, легко справляющаяся с жизнью леди. Возможно, Воронова знала ее такой и открылась ей?

Паршина подала ему кофе:

– Чем мы можем помочь, Станислав?

– В деле появилась новая информация о частной жизни Вороновой. У нее был возлюбленный.

– У Оли? – Паршина удивленно приподняла бровь. – Никогда бы не подумала. Она не говорила ни о ком. Не просила, как другие девушки, профессионального совета. У нас тут женский коллектив, знаете ли. И я невольно в курсе всех бесконечных «любит – не любит, звонит – не звонит».

– По словам свидетеля, этот человек был значительно меньше заинтересован в Ольге, чем она в нем.

Паршина внимательно посмотрела на него:

– Вы хотите сказать: это было безответное чувство?

Крячко кивнул.

– Не удивили. – Паршина сделала короткую паузу и аккуратно поставила на блюдце почти не тронутую чашку. – Всегда понимала, что стремление к виктимным отношениям – Олин секрет.

– Что вы имеете в виду?

– Знаете, есть такой тест «Какая ты принцесса Диснея?». Так вот, Оля делала все, чтобы казаться Принцессой на горошине. Беззаботной, богатой, капризной. Но была Белоснежкой. Окружала знакомых заботой, проявляла к ним искренний интерес. Очаровывала всех вокруг, лишь бы заслужить одобрение и внимание. Маниакально училась, чтобы быть достойной непонятно чего. Она была прекрасна и без того.

– А если посмотреть на это глазами психолога: в чем причина?

– В бабушкином «воспитании». Вы знаете, что, когда она была маленькой, они с сожителем вместе наказывали Олю голодом, не давали ей есть? И маленькая девочка юлила перед ними, как собачка, выпрашивая кусок мягкого лаваша, веточку петрушки, кусочек курицы гриль. Словами не передать, что чувствуешь, видя, как успешная девушка грустит в дорогом московском ресторане, вспоминая ту пензенскую отраву с вертела!

– То есть Олин друг…

– Жестокий манипулятор, как ее первая семья. Мог просто пользоваться ее желанием обогреть всех, особенно тех, кто плевать на нее хотел.

– Ольга могла пойти наперекор ему? Скажем, попытаться что-то разузнать о нем?

– Могла, конечно. Она все-таки была проницательным, склонным к анализу происходящего человеком.

– Ее тетя сказала, что Ольга наверняка не вела дневник.

– Знаете, при всем уважении, тетка тоже была строга с ней. Это же она заронила в Оле мысль, что заслужить чужое уважение можно, если все время учиться.

– Думаете, Ольга вела дневник втайне от нее и писала про нее?

– Прежде всего про нее. А потом по привычке писала про других.

– Где эти записи могут быть?

– В ее квартире. Она купила ее сама в ипотеку. И считала своим убежищем. Где же еще?..

У саратовского следователя Ильи Юдина, который встречал Гурова на вокзале, было волевое лицо, короткие светло-русые волосы, прямой нос и серые глаза цвета прогоревших углей. Несмотря на атлетическое телосложение, сдержанную приветливость, молодость, люди чувствовали в нем безжалостный скепсис опыта, безнадежную, почти эгоистичную старческую глухоту.

Он был похож на здание, в котором работал. Выкрашенное в наивный розовый цвет, оно казалось привлекательным, пока не поглощало страждущих неприхотливо сделанной из железа и стекла проходной. Внутри помещение было по-дачному обито лаковыми деревянными рейками. В будке у допотопного телефона сидел усталый человек, который тоскливо спрашивал: «Вы к кому?» – и смотрел на часы над тугой дверью с такой надеждой, будто ответ занял у посетителя час, а не пару секунд.

Увидев, как высокий и крепкий Гуров выходит из поезда и вежливо прощается с проводницами, Юдин почти торжественно шагнул к нему:

– Лев Иванович, добро пожаловать в столицу Поволжья! Следователь по особо важным делам Илья Игоревич Юдин. Я на машине. Она в вашем распоряжении на все дни командировки. Куда вас отвезти – в гостиницу или отдел?

Гуров крепко пожал протянутую руку. «Рабочая косточка, армейская выправка, – оценил он. – Парень вежлив, но и не льстит, не юлит».

– Далеко гостиница? – спросил он вслух.

– Двадцать минут езды. Село «Пристанное», санаторий «Волжские дали». Для вас готов люкс со всеми удобствами. Трехразовое заказное питание, термальные процедуры, травяные ингаляции, лечебный массаж, хаммам, сауна, баня, душ Шарко, ванны, соляные и жемчужные, ждут, – бодро отчеканил Юдин.

– Угу. Ванны? Жемчужные? Ждут? – посерьезнел Гуров.

– Так точно, – растерянно ответил Юдин.

– Звание.

– Что?

– Звание у тебя какое?

– Капитан юстиции.

– Так вот, капитан юстиции Юдин, нет у нас никаких двадцати минут на дорогу в твое живописное село. И отмокать в ванне с жемчугом, нюхая целебные травы в руках массажистки, я не буду. Ты что, королеву красоты встречать приехал?

– Но…

– Но слушай, когда старшие по званию говорят, а то не сработаемся. Потому что ждут меня не люкс с хаммамом, а расследование жестоких убийств и родственники жертв. Так что поедем мы, Илья… По батюшке как?

– Игоревич.

– …Игоревич, к родным Екатерины Мельниковой. По дороге расскажете, что знаете о погибшей и ее окружении. У вас в городе убивают женщин, так что на осмотр достопримечательностей и отмокание в гостиничной ванне времени нет.

Гуров привык, что люди, даже неробкого десятка, пасуют перед ним. Однако Юдин остался спокоен:

– Тогда ваше знакомство с нашим древним городом начнется с морга. Семья убитой Мельниковой сейчас там. Они попросили у танатологов разрешения побыть с ней. Вам понадобится надушенный платок, «Звездочка» или нашатырь?