– С позавчера не могу есть и пить, извините. Как родители Кати позвонили и пришлось примчаться в магазин. Внука сразу на мужа бросила! – Она махнула рукой. – Я живу в соседней трехэтажке, через арку от «Дома книги». Вход в подъезд, где торгуют колготками, со двора. Катя там покупает шерстяные Omsa. Такие, где много ден, знаете? Ей же ехать далеко было. Даже в джинсах холодно. Хоть и октябрь…

Лицо женщины было опухшим от слез, осунувшимся от бессонницы. Гуров видел такое много раз, встречаясь с друзьями, коллегами жертв, родственниками. Мало кто из них держался цинично, афишируя свою радость от кончины убитого. Большинство были в шоке от того, что все это случилось с ними, и искали возможность забыться в разговоре о погибшем в настоящем времени. Будто он еще продолжал жить.

Лев Иванович сделал глоток из своей чашки, ненадолго задержав ее в воздухе. И заплаканная женщина благодарно взяла со стола свою кружку, грея об нее красные ладони, и виновато улыбнулась:

– Когда побежала искать Катю, перчатки не взяла. А там все эти «ЛизаАлерт» со своими планами, квадратами, с умом одетые. Молодые. Крепкие. Мне казалось, я все тыкаюсь-мыкаюсь, ничего не понимаю… И почему-то было ощущение, что надежды нет.

Гуров не перебивал. Он всегда чувствовал момент, когда свидетель действительно погружался в свои воспоминания о тяжелом дне.

– Было много людей. – Лябинова шумно выдохнула. – Как всегда перед праздником. Люди покупали «Канун всех святых» Рэя Брэдбери, «Кладбище домашних животных» Стивена Кинга, «Иствикские ведьмы» Джона Апдайка…

Она сопровождала уверенным кивком каждое название.

– Что-нибудь еще? – нетерпеливо спросил Юдин.

– Конечно. – Начальница Мельниковой простодушно кивнула. – «Вечеринку в Хеллоуин» Агаты Кристи. «Дракулу» Брэма Стокера. Рассказы, конечно, По, Конан Дойля. Но «Собака Баскервилей» вообще всегда хорошо идет.

– Ценное замечание, – свысока процедил Юдин. Как во всех интеллигентных советских семьях, агрессию в его кругу выражали в косвенной, иронично-язвительной форме.

Уловив издевательскую интонацию, Лябинова впервые смутилась:

– Это моя работа… Простите…

– Коллега! Можно вас?! – Гуров развернулся и вышел в коридор. Вспыхнувший от стыда и смущенный Юдин, опустив плечи, последовал за ним.

– Слушай, юное дарование! У тебя то ли профессиональной чуйки нет, поэтому ты не можешь отличить убийцу от человека, который сбился с ног, разыскивая жертву, и теперь горько оплакивает ее. Считай, калека. То ли ты профнепригоден, потому что мозгов нет. Если проблема с этим, уволься. Если же дело в опыте, закрой рот. Вникай в технику ведения допроса. И учись!

– Лев Иванович, я…

– …лишняя буква в нашем алфавите. Ты сейчас пойдешь и спросишь даму про все вспомнившиеся ей книжки. И, если этот разговор не выведет нас на какую-то новую улику, я тебе эти книжки прочесть велю.

– Так точно, товарищ полковник.

– Иди!

– Анна Викторовна, – сказал Илья, возвращаясь в кабинет, – расскажите, пожалуйста, какие еще книги активно покупали в тот день. Это очень важная информация. Возможно, преступник, которого мы ищем, был среди клиентов, сделавших покупку и получивших из рук Кати чек.

Услышав искреннюю заинтересованность в его голосе и уважение, женщина заговорила вдумчивее, будто снова вернулась мыслями в тот день:

– Покупали много детских книг про магию и волшебство. Серию про Мортину, девочку-зомби, я сама пробивала. Как горячие пирожки разбирали «Гарри Поттера» (один мужчина купил всю серию на английском – это около десяти тысяч), «Коралину», «Петронеллу – добрую ведьму», «Маленькую Бабу-ягу». Ну, это классика. Еще мы как раз получили «Три правила фантома» Холли Риверс про девочку по имени Демельза, которая живет с бабушкой и может вызывать мертвых. Действие происходит как раз на Хеллоуин… В общем, я для внука взяла. Девочки тоже детям брали.

Юдин кивнул. Внезапно его осенило.

– Анна Викторовна, а Катя Мельникова тоже что-то взяла себе? Может быть, для кого-то, кто ей дорог? Бойфренда, например?

– Молодого человека у нее не было. – Она смущенно опустила голову. – Катя просила меня познакомить ее с младшим братом мужа дочери. Тот к концу моей смены в октябре внука приводил. Очень красивый юноша.

– Какого типа внешности? – ухватился за ее слова Юдин, и Гуров одобрительно кивнул. Описание позволит понять, как может выглядеть Остряк. Возможно, он, что называется, во вкусе жертвы, поэтому смог легко уговорить ее уйти с ним из людного места.

Лябинова открыла галерею в телефоне:

– Вот он с моим внуком в тот день.

Сыщики увидели невысокого худенького блондина с волосами средней длины, полноватой нижней губой с поперечной полосой и изящным, как у азиата, подбородком.

– Кстати, когда Катя пропала, я сказала ему, что она хотела познакомиться. И он ответил, что встречаться с покупательницей этой книги не решился бы. Вроде как это слишком даже для него.

– О какой книге идет речь?

– Простите. Вылетело из головы после всех этих дней. Это недавно экранизировали… Она сказала: «Все знают, а я нет. Надо прочесть, раз в кино не хожу». Она же много работала. Хотела оплатить себе какой-то курс в бизнес-школе.

Гуров сверился со своими записями. Сестра Мельниковой тоже упоминала о ее мечте попасть на «Программу MBA» в «Школу бизнеса “Диполь”». Но никакой книги среди вещей Екатерины Мельниковой не нашли.

– Анна Викторовна, я понимаю, что прошло уже два дня. Но мог сохраниться от той покупки чек?

Лябинова затрясла головой:

– Она платила наличными. Но, знаете, Катя часто приходила на работу с учебниками. Они занимали все место в сумке. И то, что она читала для души, просто не брала домой. Тяжело нести.

Полноватая пепельная блондинка Ольга Талина, восемь лет проработавшая в отделе антиквариата магазина «Читай-город» и столько же в ломбарде, разбиралась в людях. Ей не нравились следователи, которые пришли узнать о погибшей Кате Мельниковой в ее отдел.

Она, конечно, всхлипнула, вспомнив неприметную молоденькую коллегу. Рассказала, как неловко та осваивала кассу и однажды выдала покупателю не тот чек. Но на самом деле старалась поскорее выставить полицейских из своего отдела.

Даже пластиковая гжель федеральной сети «Читай-город» была не властна над высокими деревянными шкафами с просторными полками лакированного деревянного стеллажа в этой комнате. Здесь стояли облезлые жестяные коробки из-под леденцов и чая, разрозненные предметы из фарфоровых сервизов, пузатые начищенные самовары. Хранились старинные монеты, массивная бижутерия, малахитовые шкатулки, сданный родственниками со смертью хозяина циркониевый браслет. Висели настенные тарелки с охотничьими сюжетами, созданные в позапрошлом веке известной английской мануфактурой, разрозненные предметы из фарфоровых сервизов и пожелтевшие календари с «Рабыней Изаурой» и «Унесенными ветром». В чеканных кубках, свернувшись, как змеи, лежали старомодные бусы с горным хрусталем.

Пока Юдин осматривал полку Екатерины Мельниковой в подсобке, скучающий Гуров прочел сообщение от Портнова: «Покупок в “Читай-городе” на проспекте им. Петра Столыпина, 44, Воронова не совершала. Покупок в саратовской сети “Читай-город” среди операций по карте вообще нет» – и стал наблюдать за постоянными посетителями с ощущением, что им есть что скрывать.

Неопрятный мужчина в сальном плаще явно перелистывал потертое коллекционное издание Амадео Модильяни не в первый раз. Девушка в очках за стеллажом тихонько фотографировала на телефон страницы книги Паолы Волковой. Женщина с испачканной перламутровыми тенями тыльной стороной ладони деловито просматривала старые фото томных дев а-ля Вера Холодная. Под ее пальцами мелькали фирменные знаки старых фотомастерских и пожелание, написанное разными почерками и чернилами «На память!». Увы, эти слова ничего не значили для потомков адресатов. Прошло чуть больше века, и они сдали подруг своих прабабушек и возлюбленных своих прадедушек в магазин.