«Душа моя! Я соскучился по твоему звонкому и беззаботному смеху, соскучился по нашим прогулкам и столице. Но не буду жаловаться на свою судьбу, хотя хотелось бы. Занесло меня в Болотино, местечко дальнее, но люди здесь живут приятные», – Май ещё раз перечитал начало, остался доволен и продолжил описывать встречу с оборотнями, стараясь сильно не вдаваться в страшные детали. Закончил он писать почти за полночь, запечатал бумагу в конверт и приклеил марку с лягушками. Май затем старательно вывел адрес Ангелины, размял пальцы и всё же решил перед сном прогуляться до почты. А с рассветом его письмо уже полетит в столицу.

Май надел зелёный сюртук и вышел в ночь, прижимая конверт к груди. Мыслями он был рядом с прекрасной Ангелиной. Громкие голоса доносились со стороны трактира, видать, народ разгулялся. Кое-где в окнах горел яркий свет, у кого-то во доре хрипло брехала собака. Май добрался до почты, сунул конверт в узкую прорезь синего ящика и облегчённо вздохнул. Вдруг разом всё смолкло, а по земле заклубился туман. Май настороженно прислушался, за его спиной раздалось поскрипывание. Он резко обернулся и увидел в нескольких шагах от себя кучера.

Мужчина едва касался сапогами мощённой булыжниками мостовой. Бледные поганки тонкими нитями прочно осели на его штанах. Глаза кучера горели красным огнём, а рот застыл в жутком оскале.

– Вот же чёрт! – невольно выругался Май, ощутив, как по спине пробежали колючие мурашки.

Надрывно взвыла собака, Болотино вздрогнуло и очнулось от вязкого сна. Кучер, мелко перебирая ногами и почти не касаясь ногами мостовой, полетел на Мая. Сработал инстинкт выживания. Май отклонился назад и выставил вперёд правую ногу, подсекая нападающего на него кучера. Мужчина злобно зарычал, качнулся, но всё же удержался в вертикальном положении. Май отскочил в сторону, лихорадочно соображая, как отразить атаку нечисти. Никаких сомнений не осталось, кто-то обратил вчера кучера в кровопийцу. И несчастные курочки, и кролики были тому подтверждением. Но сейчас стоило подумать о спасении собственной шкуры.

Май продолжал пятиться от кучера, пока не упёрся в фонарный столб. Железо! Это могло на время остановить кровопийцу. Май сделал вид будто испугался и застыл на месте, кучер с воем устремился к нему, вытянув перед собой руки. «Ближе, – подумал Май. – Ещё ближе»! И когда пальцы кровопийцы едва не коснулись его, Мая отпрянул вправо, и тот налетел на фонарный столб. Железо сделало своё благое дело, кучер тоненько завыл от боли и завертелся на месте. Май наклонился и подобрал булыжник, конечно, серебро или хотя бы дерево значительно бы помогли ему, но приходилось обходиться подручными материалам. Он замахнулся, и в этот самый момент из темноты выскочило что-то визжащее и красное. Существо набросилось на потерявшего ориентиры кучера и замолотило по нему кулачками.

– Лиззи! – Май с трудом признал свою помощницу в красивом, нарядном платье.

Он кинулся к девушке, перехватил её за талию и оттащил подальше от кровопийцы. Минута промедления стоила ему глубокой царапиной на плече, кучер всё-таки сумел его достать и теперь радостно ухмылялся. Запах крови свёл нечисть с ума. Кучер выпучил глаза и прыгнул на Мая. Лиззи отчаянно закричала, закрыв лицо ладонями. «Вот же дурёха, – успел подумать Май, ударив кучера булыжником прямо в лоб. – Сбежала бы лучше». Голова кровопийцы откинулась назад, сам он жутко захрипел. Май воспользовался моментом, подбежал к дереву и отломил нижнюю ветку. Мгновение, и деревянное остриё пронзило грудь кровопийцы.

Народ начал собираться на площади, кучер неподвижно лежал на мостовой, раскинув руки в стороны. Май приблизился к Лиззи и заставил её убрать руки от лица.

– Всё закончилось, – промолвил он и улыбнулся девушке.

Лиззи взглянула на поверженного кровопийцу, взвизгнула от радости и повисла на шее у Мая.

– Лизка! – к ним подскочил бледный Евграф Семёнович. – Ну-ка, живо домой! Шляется она тут по ночам!

Май внимательно посмотрел на городского голову и понял, кого ему напомнила Лиззи при первой встрече. Сомневаться в близком родстве не приходилось.

– Папа, я должна быть рядом с полицейским! – важно ответила Лиззи, отлипнув от Мая. – Я его помощница!

– Я тебе сейчас уши надеру, – пригрозил Евграф Семёнович дочери.

– Прошу прощения, – вмешался в перепалку Май. – Но я и правда взял Лиззи своей помощницей.

Евграф Семёнович схватился за сердце и закатил глаза.

– Пригляди за отцом, – попросил Май свою помощницу, а потом принялся обыскивать карманы кучера.

Ничего примечательного он не нашёл, только бледные поганки, которые аккуратно собрал в носовой платок. Дядя Веня, крестясь и проклиная всю нечисть в мире, вызвался сжечь кровопийцу. Май получил новую порцию народного обожания. Кто-то сунул ему в руки корзинку с копчёными колбасками, кто-то вознаградил свежим ржаным хлебушком, а кто-то притащил мешок с чесноком. Май с благодарностью принял подарки от горожан и пообещал и впредь охранять Болотино от нечисти. На том они и разошлись каждый по своим домам. Лиззи хотела пойти с ним, но Евграф Семёныч потащил упрямую дочь домой. И через несколько минут Май остался один на площади перед почтой.

«Ну, хоть письмо Ангелине успел написать и отправить, – он почесал затылок, глядя на тёмную лужицу, оставшуюся после кучера. – Интересно, злодей напал на меня, потому что был голоден? Или, наоборот, хотел избавиться от меня»? Май взял подарки и поплёлся домой. Лихие дела, однако, творились в Болотино! Гордость и любопытство зажглись в сердце Мая, и он решил вывести злодея на чистую воду. Он вернулся домой, сложил подарки от горожан на кухне, а сам взял со стеллажа новую папку, и на чистом листе написал: «Дело о бледных поганках». Почему именно они? Потому что Май уже дважды сталкивался с опасными грибочками, да к тому же они проходили по новому делу, как вещественные улики, добытые в пылу сражения с кровопийцей.

– Наведём порядок в Болотино! – промолвил он, довольный собой.

Ветерок развевал ситцевую штору, а под окном на сирени сладко пел дрозд, радуясь новому дню. Май лежал на постели, подложив руки под голову, и вспоминал минувшую ночь. И сейчас, когда ярко светило солнце, напрашивались неудобные вопросы. А по своей ли воле кучер пришёл в Болотино? Бледные поганки могли зацепиться за его одежду, когда он продирался сквозь лес. Но если верить дяде Вене, тот видел, как девчонки пошли за ягодой. Почему же кучер не тронул их?

– Май! – Лиззи ворвалась в спальню и плюхнула корзинку на стол.

Он едва успел прикрыться одеялом и покраснел от смущения до кончиков ушей.

– Лиззи! – укоризненно промолвил Май.

– Что не так? – недоумённо пожала плечами девушка и принялась доставать из корзинки провизию. – Маменька с утра напекла пирожков с капустой и картошкой. Я их в полотенчико завернула, чтобы они тёпленькие были. Или вы не хотите завтракать?!

– Хочу! – поспешно воскликнул Май, откинул одеяло в сторону и быстро надел рубашку. – Маменьке вашей мой нижайший поклон. Как там Евграф Семёныч?

– Папенька с утра сердится, – Лиззи смешно выпучила глаза, изображая отца. – Говорит, кто-то ночью пытался забраться на водонапорную башню. Дядя Веня, когда кровопийцу вёз в лес, то вспугнул злодеев.

– Ну, поскольку взлома не произошло, то и дело заводить не будем, – Май впился в пирожок с капустой, наслаждаясь его неземным вкусом.

– А что мы сегодня будем делать? – поинтересовалась Лиззи.

– Надо наведаться к вашей знахарке, да поговорить с ней.

– Весея – добрая женщина, – щёчки Лиззи порозовели. – Может, не будем её зря беспокоить?

– Вчера ты была иного мнения, – сощурился Май, поглядывая на девушку.

– Ну, я просто хотела помочь. Что в этом плохого?

– Поэтому следила вчера за мной?

– Я?! – вспыхнула Лиззи и виновато спрятала руки за спиной.

– Или на свидание бегала? – улыбнулся Май.